И снова магия - Лиза Клейпас

Как только Гидеон переступил порог отеля, навстречу ему вышел его камердинер, горя желанием сообщить хозяину потрясающую новость.

– Сэр... кажется, мистер Маккена не отбыл в Нью-Йорк, как вы предполагали. Он здесь. И не один, а с дамой.

Гидеон бросил на камердинера озадаченный взгляд. Обдумывая информацию, он нахмурился и потер подбородок.

– Осмелюсь высказать предположение, что это леди Алина, – осторожно сказал Шоу.

Камердинер кивнул.

– Будь я проклят! – Гидеон покачал головой, его озабоченность сменилась мягкой улыбкой. – Они все еще здесь?

– Да, мистер Шоу.

Обрадовавшись неожиданному повороту событий, Гидеон улыбнулся еще шире.

– Значит, он наконец получил то, что хотел, – пробормотал он. – Что ж, все, что я могу сказать: теперь Маккене придется вернуться в Нью-Йорк вместе с его пассией. Кто-то должен строить этот проклятый завод!

– Да, сэр.

Соображая, как долго Маккена намерен пробыть в его апартаментах, Гидеон направился прямиком туда и остановился около двери спальни, отметив про себя, что оттуда не слышно ни звука. Видимо, спят, подумал Шоу и уже хотел уйти, как за дверью послышалось какое-то шевеление.

– Это вы, Шоу?

Гидеон осторожно приоткрыл дверь и просунул голову внутрь. Маккена приподнялся на постели, опираясь на локоть, его загорелая грудь и плечи контрастировали с белоснежными простынями. Леди Алину почти не было видно, лишь роскошные темные локоны, рассыпавшиеся на подушке, выдавали ее присутствие. Она лежала, уткнувшись в плечо Маккены, и тихо посапывала во сне. Маккена прикрыл простыней ее голое плечо.

– Опоздали на корабль? – спросил Гидеон.

– Пришлось, – ответил Маккена. – Как выяснилось, я забыл здесь кое-что весьма важное.

Гидеон смотрел на своего друга и не узнавал его: сейчас Маккена выглядел юным и счастливым. Беззаботная улыбка играла на губах, волосы по-мальчишески свисали на лоб. Когда леди Алина пошевелилась – видимо, ее разбудили их голоса, – Маккена наклонился и что-то нежно шепнул, успокаивая ее.

Гидеону и раньше приходилось видеть Маккену в подобных, и даже в более пикантных ситуациях. Но почему-то сейчас необыкновенная нежность на его лице казалась страшно интимной, и Гидеон почувствовал, что краснеет. Проклятие, с ним не случалось этого с двенадцати лет!

– Что ж, – произнес Гидеон, – если вам пришлась по душе моя спальня, то мне придется подыскать другое место для ночлега. Конечно, я не стал бы раздумывать и выпроводил бы вас отсюда... но ради леди Алины я готов сделать исключение.

– Поезжайте в Марсден-Террас, – предложил Маккена с озорной искоркой в глазах. Его взгляд вернулся к сонному лицу Алины, словно он не мог не смотреть на нее больше чем несколько секунд. – Уэстклифф там один, он будет рад вашей компании.

– О, великолепно, – ответил Гидеон. – Мы могли бы продолжить дискуссию о том, почему мне следует держаться подальше от его младшей сестры. Но увы, сейчас это не актуально, так как Ливия скорее всего забудет обо мне за шесть месяцев.

– Сомневаюсь, – сказал Маккена и усмехнулся. – Не теряйте надежды, старина. Нет ничего невозможного, теперь я это точно знаю!

Эпилог

Холодный февральский ветер стучался в окна гостиной, отвлекая Ливию от чтения письма. Свернувшись калачиком в углу кушетки и накрыв ноги кашемировым пледом, она наслаждалась теплом уютной гостиной, контрастирующим с тем, что творилось на улице. Подле нее стояла шкатулка красного дерева с письмами. Половину занимала аккуратная стопка бумаг, с другой стороны лежала растрепанная пачка, перевязанная голубой шелковой лентой.

Письма от Алины приходили из Нью-Йорка с поразительной регулярностью, свидетельствуя о ее склонности к эпистолярному жанру. Другую стопку писем составляли письма от совершенно иного адресата, они были написаны одним и тем же неровным мужским почерком. В них рассказывалась история о том, как один человек пытается стать лучше, и что его любовь за эти полгода стала еще глубже и сильнее. Ливии казалось, что она увидит совершенно другого человека, чем тот, с которым познакомилась в Стоуни-Кросс-Парке. И хотя она все еще находилась под обаянием того Гидеона, он между тем превращался в человека, которому можно доверять и на которого можно положиться. Потянувшись к голубой ленте, она погладила ее шелковую поверхность, прежде чем вернуться к письму Алины.

Говорят, в следующие два года население Нью-Йорка достигнет половины миллиона, и я верю в это, так как иностранцы, подобно мне, приезжают сюда каждый божий день. Эта смесь разных национальностей делает город чудесным островком космополитизма. Здесь каждый имеет свой собственный взгляд на вещи, и иногда я ловлю себя на том, что очень провинциальна в своих суждениях. Я наконец начала принимать существующий порядок вещей и поддалась мании ньюйоркцев к самоусовершенствованию. Я научилась делать много разных вещей, которые раньше не умела, например принимать решения и совершать покупки со скоростью, которая изумит тебя, когда мы снова встретимся. Как ты можешь догадаться, миссис Фэрклот опирается на штат надежных помощников и, кажется, вполне очарована рынками к западу от Манхэттенвилла, где можно найти все, что душе угодно. Это замечательно, что в двух милях от многоэтажных городских зданий находится настоящая деревенька с изобилием миниатюрных фермерских хозяйств. Я продолжаю знакомство с этим красивым городом и рада сообщить тебе, что успеваю здесь за день сделать больше, чем за месяц в Стоуни-Кросс.

Чтобы не ввести тебя в заблуждение, должна признаться, что Маккена и я проводим дни в праздной лени. Вчера мы ездили кататься на санях по Вашингтон-сквер, взяв лошадей с серебряными колокольчиками на сбруе, а остаток дня провели у камина. Я запрещаю Маккене делать какую-либо работу по дому, и он, разумеется, слушается меня, так как в этой стране жена управляет домом, но при этом умудряется создать видимость, что вся власть принадлежит мужу. Если я и диктатор, то великодушный, и Маккена, кажется, вполне доволен своим положением...

Улыбаясь, Ливия подняла голову и насторожилась, услышав звуки подъехавшей кареты. Так как окна гостиной располагались как раз над парадным входом, она могла видеть, кто подъезжает или подходит к дверям особняка. Вид черной кареты, запряженной четверкой лошадей, был привычен для Стоуни-Кросс-Парка. И тем не менее, глядя на лошадей, у которых пар валил из ноздрей, Ливия ощутила странный холодок волнения. Марк ничего не говорил о гостях. И потом, еще слишком рано для любых визитов.

Поднявшись с кушетки, Ливия накинула плед на плечи и подошла к окну. Лакей уже спешил к дверям, пока другой открывал дверцу кареты. Высокая фигура мужчины показалась в открытой дверце и, пренебрегая лесенкой, гость спрыгнул на землю. На нем было черное пальто и элегантная шляпа, из-под которой выбивались золотистые волосы.