Аннкорт - Галактионова Виолетта

Андреас говорил о трёх днях, однако сколько прошло сейчас? Смогу ли я дотерпеть и вытерпеть это? На моей памяти сначала меня избила Реджина, потом приходил Скай и кто-то ещё. Сколько же прошло между этими событиями?

Чем больше я напрягала мозг, тем больше болела моя голова. Кое-как встав, я, держась за стену, подошла к двери. Выглянув в маленькое окошко, я увидела незнакомый коридор. Да, я знала, что это было в лаборатории, но это были не те камеры, которые я видела. Вероятно, это место спрятано куда лучше.

Схватившись за маленькие прутики, я стала дёргать их изо всех сил.

– Выпустите меня отсюда! Форбс! Ублюдок, ты заплатишь за это, – последние слова я практически прошептала, продолжая дёргать дверь, которая издавала противный звенящий звук, отскакивающий от стен. Не выдержав, я почувствовала, как слёзы стали катиться из глаз, и я просто закричала, что есть силы. Мой голос сорвался, я осела на пол, продолжая бить руками железную дверь, чувствуя, как костяшки ссадит.

Но ответа не было.

.

Очнулась я в тот момент, когда меня клали на кушетку, закрепляя ноги и руки. У меня не было сил на малейшее движение, поэтому я просто стала лениво оглядываться вокруг. Скай закреплял ремень на моей груди, затягивая потуже. Я поняла, что никогда не была в этом помещении, но это тоже была лаборатория. Сбоку от меня стояла ширма, рядом с которой ящик с различными инструментами и склянками с жидкостью.

Я увидела разложенные рядом со мной длинные тонкие иглы и громко сглотнула, чувствуя дрожь во всем теле. Сейчас меня раздели почти до гола, оставляя в одном нижнем белье. В помещении было всё также холодно, и в горле уже начало першить. Я была уверена, что заболела.

В помещении неприятно пахло спиртом и чем-то жжённым.

– Она готова? – из-за ширмы послышался грубый голос Форбса. Тот вскоре и появился передо мной, натягивая перчатки на руки. На нём была медицинская маска и белый костюм, как у хирурга, отчего мне стало ещё больше не по себе. Что тут происходит?

– Как себя чувствуешь? Мы сделали тебе капельницу, чтобы тебе стало лучше, – он проводит рукой по моей щеке, и я делаю попытку укусить его, но не получается. Форбс смеётся, качая головой. Я пытаюсь пошевелиться, но не выходит. Рядом стоящий Скай усмехается.

– Как только я выберусь отсюда, я убью вас.

Я сказала это с такой желчью в голосе, что даже самой стало не по себе. Однако двое мужчин лишь посмеялись и принялись раскладывать инструменты ближе ко мне.

– Ты склонишь голову раньше, чем успеешь выбраться, дорогая.

Господи, как же меня тошнило от того, как он называл меня. Мне хотелось будто Халку, разорвать сковывающие меня ремни, схватить эту длинную иглу со стола и вонзить её поглубже генералу в шею, а после медленно расправится с Скаем. Время, проведённое в камере, сделало меня заложницей собственной мести, но я была бы рада упиваться ею.

– Когда ты впервые появилась здесь, я сразу знал о том, кем ты была, – произносит Форбс, склоняясь над моей рукой и вкалывая какую-то белую жидкость. Я морщусь, внимательно смотря на него. – Ведь я тебя создал.

Я ошеломлённо открыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Увидев моё замешательство, Форбс продолжил свой медленный монолог, вкалывая мне несколько других препаратов, от чего я только морщилась.

– Вижу вопросы в твоих глазах, – усмехнулся он, немного приспуская маску. – Я был одним из создателей сыворотки для эльроинов, мы с коллегами работали над этим проектом долгие и долгие годы… Однако вряд ли ты помнишь меня среди тех людей, что обратили тебя.

Я много раз покачала головой, смотря куда угодно, но не на генерала. Голова кружилась, и я чувствовала, как всё тело сводит в судорогах, переходящих в обычную дрожь.

– Я решил не спускать с тебя глаз, однако ты смогла немного усмирить мою бдительность, – мужчина пожал плечами, выкидывая шприцы в контейнер. – Все эльроины, которых я пытался взять под контроль умирали, будучи всё ещё эльроинами.

Я трясла головой, абсолютно не понимая, что Форбс имеет ввиду.

– Но ты… можно сказать, заново созданная, но с кровью эльроина, девочка, – хрипит Форбс, слегка посмеиваясь. – Ты идеальна для моего эксперимента. Однако если он удастся, то придётся выпытывать вакцину у твоего дружка, но с этим мы как-нибудь справимся.

Теперь мне стало понятно, почему Форбс отреагировал так на мою идею с тем, чтобы взять под контроль разбушевавшихся эльроинов. Он сам уже был на пути к этому и проводил эксперименты. Однако мне его мотивы всё ещё были непонятны.

– Как только я вновь стану эльроином, первое, что я сделаю – перегрызу тебе глотку этим самыми зубами, – зашипела я, дёргая руками и ногами, желая показать, что не собираюсь подчиняться. Форбс лишь усмехнулся, вытаскивая иглу из вены, и откладывая её в сторону.

– Хейли, милая, – он подошёл ближе, кладя руку мне на живот и поглаживая. Я поморщилась, ёрзая на кушетке и пытаясь скинуть с себя его руку. Видимо, Грегори это только забавляло. – Твоё упрямство и только оно движет меня на пути к цели.

Генерал кивнул Скаю и тот вместе с остальными стали развязывать меня, удерживая со всех сторон. Я решила не тратить остаток сил на разборки с ними, и просто позволила снова отвести меня в камеру, где я провела ещё, по меньшей мере, четыре-пять часов. За всё время нахождения здесь я успела изучить свою камеру вдоль и поперёк, не получив ни куска хлеба, ни глотка воды.

С моих рук сняли верёвку, но по-прежнему не дали нормальной одежды, видимо, ожидая, что я замёрзну насмерть. Свернувшись комочком у самой стены, я обняла себя руками, пытаясь хоть на секунду перестать дрожать. Всё, что я могла сейчас – отвлечься. Позволить боли и судорогам уйти подальше.

Я закрыла глаза, и стала считать до пятидесяти, потом до ста и так дальше, пока не погрузила себя в собственный транс. Там был песчаный берег залива на Тагроне, на котором я сидела, чувствуя сухой песок руками. На моих коленях лежал Коди, изумрудными глазами рассматривая моё лицо. Я провела кончиками пальцев по его щеке, вычерчивая круги на подбородке и едва касаясь мягких губ.

Его взгляд был наполнен нежностью, любовью… Я почувствовала это, и, склонившись над ним, коснулась своими губами его. Спокойствие и умиротворение перекрыло всю боль, преследовавшую меня все эти дни. Вдалеке я всё ещё слышала