Портреты замечательных людей. Книга первая - Владимир О. Смирнов

мёртвыми общалась. «Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы», как сказано в Евангелии от Луки. На поклон к ней приезжали астронавты-космонавты, руководители многих государств – не самые глупые люди…

Тогда, возможно, Академия наук нам объяснит феномен Сатья Саи Бабы? Он материализовал из воздуха предметы, даже, по свидетельству сына Николая Рериха, Святослава Николаевича, человека материализовал… Нет, конечно, академики, увы, ничего не объяснят. У них нет такого уравнения.

Хорошо, не будем говорить про Вангу и про Сатьи Саи. Спросим про Петра Петровича Гаряева. Нам ответят, что его не признаёт официальная наука. Но позвольте, где закончил свои дни выдающийся биолог и генетик Николай Иванович Вавилов? Часом, не в тюрьме? И ведь официальная наука его тоже шельмовала… Наконец, едва ли можно говорить о том, что научный мир был в отношении Гаряева единодушным. Многие среди учёных так или иначе разделяли его взгляды, но боялись выступить против своего начальства.

Екатерина Александровна Леонова-Гаряева является вдовой Петра Петровича Гаряева. Они прожили вместе почти 30 лет. Она была его единомышленником, и мы попробуем с ней вместе во всём разобраться.

* * *

– Пожалуй, вот с чего начнём беседу. Как вы лечите по фотографии, как это выглядит на практике, Екатерина Александровна? Мне хочется привлечь внимание читателей…

– Берётся фотография, фотография – это некий образ, ключ к базе данных человека. Обычно мы используем детскую фотографию, на которой запечатлён ребенок до семи лет. Он должен быть один на фотографии, здоров, и лучше, чтобы улыбался, был в хорошем настроении.

С фотографии посредством лазера считываем информацию, при этом фотоны лазерного пучка преобразуем в звук, этому есть научное обоснование, и получаем звуковую матрицу.

Что такое матрица? Это некий слепок, который снят с чего-то.

– Не могу представить звук от фотографии…

– Это именно звук, но не простой, он наполнен информацией. В природе абсолютного безмолвия не существует. Кстати, наши звуки очень напоминают пение птиц, шелест листьев, шум дождя, журчание ручья, стрекотание кузнечика, полёт шмеля, но получены они от минералов, от камней, от фотографии, от трав. При создании матрицы мы комбинируем, используем биологически активные вещества. Предварительно тестируем, конечно, вещество, насколько оно может быть полезно в нашем случае. Фотография даёт нам один звук, вещества дают другие звуки. В конечном счёте формируется программа, состоит она из звука фотографии, из звуков биологически активных веществ, это может быть каменное масло, пантокрин, мумиё и прочее.

– Матрицы от фотографии бывает недостаточно?

– В некоторых случаях. От качества фотографии зависит очень многое, вернее от состояния ребёнка. Если он на самом деле был здоров и фотография была сделана в нужной гелиофизической обстановке, то этого бывает достаточно. И были у нас случаи, когда люди прослушивали только звуковую матрицу от фотографии и получали удивительные результаты. А кто-то фотографию прослушает, и становилось хуже. Это означает, что ребёночек уже был болен, или кто-то, может быть, больной присутствовал за кадром и стоял с ребёнком рядом. Удивительно, но лазер очень к этому чувствителен. Луч считывает всё вокруг, и получаются как будто примеси чего-то постороннего, не относящегося прямо к фотографии. Вот в этих случаях мы формируем матрицы, используя квантовый эквивалент того или иного вещества, даже такого вещества, которое обладает регенеративными свойствами, но по ряду причин в своём физическом виде не может быть использовано.

– У вас есть учёная степень?

– Я кандидат биологических наук, защищалась в Московском государственном университете, на кафедре биофизики.

– Замечательно, Екатерина Александровна. Как вас можно представить читателям?

– Директор Института лингвистико-волновой генетики. Это, конечно, не государственная структура, как вы понимаете. Организовать институт с таким названием практически нельзя, по крайней мере в наше время, но я думаю, что это станет возможным в недалеком будущем.

В институте сейчас числится всего 15 человек, но мы работаем на перспективу. Основал институт Пётр Петрович Гаряев ещё до нашего знакомства, до нашей встречи. Он вынужден был пойти на этот шаг, поскольку ему не давали работать. Очень мешали инерция, косность, привычки, когда люди присиделись на своих местах, получают хорошие деньги и ничего не хотят менять. В научном мире отношение к Петру Петровичу Гаряеву было далеко не однозначным. Кто-то помогал ему; так было, когда его пригласили в МВТУ имени Баумана на должность главного научного сотрудника, дали группу, финансирование, но только он приступил к работе, как позвонили из Академии наук и потребовали разогнать группу Гаряева. Так с ним поступали не единожды, и тогда он решил создать институт как частную структуру, которую нельзя было просто так закрыть или разогнать. Он считал, что развитие науки в России тормозится, любой науки, и делается это по заданию внешних сил.

– Как вы познакомились с Гаряевым?

– Это история немножко, скажем так, и печальная, и сложная достаточно, потому что разница в летах у нас была большая и не так просто было связать свою жизнь с человеком, который почти на 30 лет старше тебя. Мы долго встречались, прежде чем решили жить вместе.

Мы познакомились в МГУ, я тогда училась на третьем курсе факультета биологии и очень интересовалась необычными явлениями. На кафедре биофизики работал – он там до сих пор работает – профессор, который занимался квантовой физикой. Он однажды мне сказал: «Катя, ты хочешь изучать что-то необычное? Я познакомлю тебя с одним очень интересным человеком. То, что он делает, – это очень любопытно, и за этим стоит будущее». Это мне, тогда ещё студентке, сказал профессор МГУ. Я хорошо запомнила его слова.

Пётр Петрович Гаряев в то время был кандидатом биологических наук, он защитился в МГУ, но не занимал никакой должности и нигде официально не работал. Он несколько раз выступал на кафедре биофизики, так мы с ним познакомились и с тех пор стали вместе проводить исследования.

– У него была своя лаборатория?

– Лаборатории у него не было, как я говорила, он нигде не работал. Мы постоянно ходили по институтам, буквально клянчили, чтобы нам помогли. В то время люди часто работали на энтузиазме, и сама по себе теория, которую излагал Гаряев, была очень интересной, поэтому многие соглашались на проведение экспериментов. Вот таким путём мы получали результаты, на основе которых крепла и формировалась теория лингвистико-волновой генетики (ЛВГ).

– Таким путём могут идти только люди, одержимые идеей или верой…

– Гаряев был по своему характеру бойцом и всегда держал себя «в боевой готовности», как он говорил. У него в жизни была цель: