Набат. Агатовый перстень - Михаил Шевердин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только изредка он взглядывал на покачивающуюся на верблюде в большой корзинке закутанную фигурку Дильаром с ребёнком на руках и, скрипнув зубами, опускал глаза.
Тяжело гружённые верблюды, громко бряцая колокольцами и жестяными ведёрками с приделанными язычками, брели цепочкой по степи, по холмам. Чандра Босс вёл караван целиной или чуть заметными пастушьими тропами, о которых даже многоопытные караванбаши говорили: «Тут и волки не рыщут. Плохая дорога. Hи отличишь на ней ни ночи, ни дня». Они проявляли свои недовольство ворчанием и проклятиями на особенно крутых подъёмах и спусках, кремнистых опасных осыпях, на головоломных оврингах над глубокими провалами. Но шли верблюды, лениво шлепая губами и тяжело поводя боками, скрипели ремнями и верёвками плотно притороченные вьюки, надтреснуто, тоскливо звякали, бренчали колокольцы, отдаваясь далеким эхом в красных скалах и темных ущельях. А Чандра Босс, безмолвный, сосредоточенный, всё ехал и ехал, порой начиная усиленно курить и ещё более дергать плетью.
На внезапно встретившейся среди гор плоскости он попридержал коня не-много и, поравнявшись с Иргашем, сказал:
— Молчишь, Иргаш? Говорят, не страшись болтливого, а остерегайся молчаливого, а?
Приступ малодушия охватил Иргаша, он растерянно пробормотал:
— Господин... зачем так говоришь! Преданность моя... почтение...
Но глаза его говорили другое.
— В глазах твоих я читаю нехорошее, — продолжал Чандра Босс, — вижу, но что мне пользы копаться в твоём полном демонов тьмы сердце.
От ужаса Иргаш молчал. Как этот проклятый читает мысли. Лицо — зеркало сердца. Правильно говорят про него, что он чародей.
— Но у меня есть дело поважнее. — Ироническая усмешка покривила сухое лицо Чандра Босса. — Ты хочешь золота? Конечно, хочешь. Только дурак откажется от золота, а ты можешь иметь много золота. Слушай. За тем холмом — река Пяндж. Ночью мы переправимся. Но, говорят, красные уже успели занять и переправу Айвадж и дальше, к востоку. Они выставили посты по реке, Следят, чтобы кто-нибудь не прошёл. Так вот, ты возьмёшь пять человек и переплывёшь сразу же после заката реку, у Камыш-Буруна. Проберись в Кабадиан, всё разузнай... про ишана. Своих людей не держи при себе. Пусть ходят, смотрят, слушают. Где найти меня, ты знаешь.
Иргаш поднял глаза,
— Но... опасно... — пробормотал он робко.
— Ты получишь сверх жалования сто фунтов, — быстро заметил Чандра Босс.
— Сто пятьдесят, — так же быстро бросил Иргаш.
— Торговаться? Со мной? — проговорил Чандра Босс удивлённо. — Думай скорее. Иначе пойдёт другой, а ты... ты совсем не пойдёшь...
Смысл этого «совсем» не вызывал сомнений, и всё тело Иргаша снова обмякло. Он покорно опустил голову на грудь, что помогло ему спрятать взгляд, который, конечно, не понравился бы Чандра Боссу.
Чандра Босс, однако, истолковал это движение по-своему:
— Прекрасно, я знаю же, что ты умный бой... Я же вижу, ты доволен.
Всё тело Иргаша затрепетало от сдерживаемой ярости. В бытность свою в Индии он насмотрелся на то, как обращаются белые саибы с мальчишками-боями, состоящими у них на побегушках. Но мысли его снова прервал размеренный голос Чандра Босса. На этот раз тот говорил каким-то несвойственным ему вкрадчивым и даже ласковым голосом.
Чандра Босс взглянул на укачивающую ребенка Дильаром, затем на Иргаша и сказал:
— Ты напрасно потащил с собой жену и... ребёнка. Ночью сегодня будет опасно... очень опасно...
Мутная волна ненависти поднялась в Иргаше и стала его душить.
— Вы сами знаете, господин... Я не мог поступить иначе.
— Чепуха... Мы переправили бы твою красавицу к тебе потом в целости и сохранности.
Внезапно подняв глаза. Иргаш, как ему показалось, поймал чуть заметную усмешечку в уголках пергаментных губ Чандра Босса и прохрипел:
— Она жена... должна ехать с мужем... Я не вернусь в Кундуз, я останусь жить в Дюшамбе... Мохтадир Гасан эд-Доуле узнает про оружие... что мы... его... и мне — конец... Я знаю, он под землёй достанет.
— Молчи... я сказал, чтобы ты не смел больше говорить об этом...
— Но здесь степь… горы...
— Э, а ты знаешь, что вон эта гадина не подслушает и не скажет Мохтадиру Гасану эд-Доуле Сецджаби о том, сколько ты взял барыша, а? Слышишь, как она шипит?
С суеверным ужасом Иргаш взглянул на бегающую с угрожающим шипением у копыта коня фалангу, мгновенно спрыгнул и подошвой придушил огромное насекомое.
— Так вот... относительно твоей красавицы. И затем известно, что мужчина после ночи, провёденной с женщиной, — тряпка. Поэтому сегодня свою почтенную супругу ты с собой не бери... она поедет с нашим караваном.
— Нет, — и глаза Иргаша налились кровью, — нет,она поедет со мной.
— А если пограничники станут стрелять, а если пуля вонзится ей в нежную грудь?..
— Аллах велик! Она поедет со мной...
В голосе Иргаша прозвучало столько ярости, что Чандра Босс только пожал плечами и отъехал к передним верблюдам. Но Иргаш всё-таки успел заметить, что, проезжая мимо Дильаром, он сделал ей приветственный знак рукой и что-то сказал.
Свирепо бормоча проклятия, Иргаш потянул уже с плеча винчестер, но за спиной вдруг ему послышалось странное сопение. Он обернулся. На него пристально, остановившимися зрачками смотрел Вагиф-караванщик. Вагиф не состоял на службе у Чандра Босса, более того, никто никогда не замечал прямой связи между ними, но как-то получалось, что всегда, куда приезжал Чандра Босс, обязательно появлялся и высокий, худой, молчаливый, как могила, Вагиф.
И сейчас Вагиф ничего не сказал. Он только смотрел.
Иргаш знал, что во время только что происходившего разговора около них никого не было, но в то же время внутренне мог поклясться, что Вагиф всё слышал и видел. Уж слишком небрежно высовывалась из расстёгнутой кобуры рукоятка маузера...
— Ты что уставился? — рассвирепел Иргаш. — Смотри, глаза вывалятся. Кривая душа ты, Вагиф.
— Э, Иргаш, зубы не скаль, ты не волк. А кривое дерево даёт столько же плодов, сколько и прямое! Жаль мне тебя, молодой ты. А с господином ты полегче, не то...
— Что «не то»?!. Но злоба уже затуманила мозг Иргаша, и он только прохрипел чуть слышно:
— Хорошему человеку одежду последнюю отдай, а дурному — дочь обесчесть...
Разобрал ли его слова Вагиф, трудно сказать, но Чандра Босс оставил в покое Иргаша.
Караван медленно, но верно приближался к холмам, вставшим между неглубокой долиной и рекой Пяндж.
Времени у Иргаша имелось совершенно достаточно, чтобы всё обдумать и взвесить. Он считал, что честь его задета. Подозрения росли и росли. Обмен словами между Чандра Боссом и Дильаром вселил в него уверенность, что между ними что-то есть.