Рождение богов I. Иллюстрированный роман - Алекс Кимен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты не хочешь… быть… со мной?
– Хочу.
Пандора растерянно смотрела на него.
Наконец в ее глазах появилось понимание:
– Так ты не хочешь принуждать меня… – ее голос стал тихим и мягким. – Я благодарна за это. Но сейчас ты ни к чему меня не принуждаешь. Я сама…
– Я люблю тебя, – повторил Алексей. – И единственное, что мечтаю получить от тебя, – это ответная любовь. Но я понимаю, что это невозможно. Ты никогда не сможешь полюбить того, кого презираешь и ненавидишь, тем более жить вдали от родного города. Поэтому я просто желаю тебе счастья.
– Желаешь счастья!? – Пандора не выдержала, ее захлестнуло волной отчаяния и гнева. – Желаешь счастья!? Поэтому держишь меня здесь!? Сколько еще я буду рабыней в этом доме? Пока не полюблю тебя? Или пока… – она замолчала, с трудом переводя дыхание. Ее била дрожь.
– Пандора, поверь… – Леша коснулся ее ладони.
Она резко оттолкнула его руку и замерла, словно спохватившись.
– Ты даже не можешь вынести моего прикосновения…
Девушка поджала губы и отвернулась.
Алексей стоял посреди комнаты, не в силах уйти. Ему хотелось что-то сказать, выразить переполняющие его чувства, но он не мог найти слов. Все казалось наивным или неуместным.
Пандора собралась с духом и подошла к Леше. Взяла его за руку и увлекла за собой. Ее тонкие пальцы были холодны как лед.
Девушка села на клине и вопросительно посмотрела на Алексиуса. Он осторожно сел с краю.
– Зевс свидетель… Я не хотела тебя обидеть. Не думала, что у вар… – она осеклась. – Я не думала, что люди умеют любить всю жизнь. Мне казалось, так не бывает.
Да… – Алексей невесело усмехнулся. – Моего мира больше не существует. Но ты права… Там мало кто умел так любить. Скорее, наоборот.
– Наоборот?
– У нас люди в большинстве любили только себя. Слова, которые я сказал тебе, у них вызвали бы презрение и смех. Мы были очень… искушенными и циничными.
– Тогда я не понимаю…
– Пока я не встретил тебя, я тоже думал, что так не бывает. Но сейчас у меня есть эта любовь. Впервые в жизни у меня есть что-то подлинное, настоящее. И я не хочу от этого излечиваться. Наоборот, очень хочу сохранить это чувство. Точнее, я уверен, что оно останется со мной навсегда.
– Ты же понимаешь, что это наваждение? Безумие…
Алексей улыбнулся:
– Только так и можно любить.
– Кажется, я понимаю… Выбирая такую любовь, ты создаешь мир, где все любят именно так? – Пандора смотрела на него со странной смесью удивления и снисхождения.
Потом не выдержала:
– Всемогущие боги! Раньше я была уверена, что ты хитрый и беспринципный плут! Но ведь ты рассуждаешь как… ребенок! Если бы я не видела, что ты говоришь всерьез, никогда бы не поверила, что кто-нибудь, даже самый дремучий варвар, может быть столь наивен!
Леша скользнул взглядом по Пандоре, сник и понурился.
Наконец он сказал с безразличным отчаянием:
– Ты подобрала отличное слово – наивен. Знаю, что я наивен, и каждый день благодарю богов за этот дар. В моем прежнем мире почти не было наивных людей. Там все были умны, многоопытны и остроумны. За каждым словом прятались десять намеков, а за каждым намеком – сотня недосказанностей. Люди боялись быть настоящими, стыдились себя и своих чувств. Презирали наивность и глумились над ней. Что говорить… Возможно, я и сам был таким. Иногда я думаю, что, может, именно поэтому мой мир исчез… Если в мире не остается ничего настоящего, он исчезает…
– Это его ты рисовал?
Леша кивнул.
– Но что с ним стало?
– Извини… – Лешин голос дрогнул. – Я не могу тебе этого рассказать. Пока не могу…
Они долго сидели, вслушиваясь в пение цикад и редкие уханья совы.
– Прости, что потревожил тебя, – Алексей встал и направился к выходу.
– Алексиус! – Пандора окликнула его.
Леша обернулся.
– Спасибо, что зашел ко мне. Мне кажется, я стала лучше понимать тебя… теперь.
Он устало улыбнулся и кивнул.
– Хорошей ночи.
– Подожди…
Алексей застыл, глядя ей в глаза.
Пандора поднялась и подошла к нему. Взяла его руку, раскрыла ладонь и осторожно провела по ней пальцами.
– Я слышала, мудрые колдуньи читают будущее по линиям руки. Я бы хотела увидеть твое будущее… и прошлое тоже.
У Леши не было сил освободить свою руку. Он неподвижно стоял, прислушиваясь к грохоту своего сердца.
– Любить всю жизнь… – прошептала она. – Знаешь… сейчас мне кажется, что я хотела бы так научиться. Но…
Затаив дыхание, Леша ждал ее следующих слов.
– Но… – повторила она тихо. – Это действительно невозможно.
– Мне нравится это слово. «Невозможно». Достойное занятие для человека.
– Я помню, о чем ты писал… Но это невозможно не потому, что я чувствую к тебе… Просто… я не принадлежу себе.
– Кому же ты принадлежишь?
– Богам и своему городу – Афинам. В детстве мама рассказывала мне про пророчество. Именно благодаря этому пророчеству я получила свое имя. В нем моя судьба и мое предназначение. Знаю, ты не веришь в судьбу, но я не могу иначе. Я готова быть с тобой, но ты должен меня отпустить.
– Пророчество?
Пандора кивнула.
– Можешь его мне открыть?
Девушка долго молча смотрела куда-то вдаль, потом вздохнула:
– Хорошо…
Она прикрыла глаза, но только решилась повторить слова жрицы, как раздался пронзительный рев сигнального рожка. Послышался грохот. Ночную тишину заполнили вопли и разъяренные крики.
Глава 27
1
Леша распахнул дверь. Двор стремительно заполнялся мерцающим светом факелов. По стенам прыгали дрожащие тени. Крики, стоны и вопли обрушились с новой силой. Он захлопнул дверь и сдвинул тяжелый засов.
– Что случилось? – испуганно выдохнула Пандора.
– На нас напали!
– Всемогущие боги! Кто?
– Не знаю.
Леша лихорадочно соображал.
– Нужно уходить!
Он потянул Пандору на балкон. С правой стороны дома склон был достаточно пологим, чтобы спуститься, не сломав себе шею.
– Подожди! – она высвободила руку и бросилась к двери в Лешину спальню.
– Ты куда?!
Но девушка проскользнула в комнату, не обращая внимания на Лешин окрик. Он кинулся за ней.
В спальне было темно. Пандора подбежала к столу. Черт возьми! Что она делает?! Нужно запереть дверь и как можно скорее уходить отсюда!
Леша рванул ко входу в комнату, но не успел. Дверь распахнулась от резкого толчка. На пороге стоял коренастый, широкоплечий бородач. В правой руке он сжимал короткий меч, в левой – горящий факел, с которого раскаленным дождем капала смола.
