Аромат магии. Ветер в камне - Андрэ Нортон

Наступил рассвет; небо едва начало розоветь, когда Уилладен, с трудом скрывая тот ужас, который внушала ей мысль о еще одном дне, проведенном в седле, позволила Николасу подсадить ее на коня. Однако они не отправились по следам тех, кто побывал здесь раньше; молодой человек выбрал другой путь — параллельный тропе, находившийся под прикрытием деревьев и кустарника. Время от времени он останавливался и возвращался к следам, оставленным предыдущим отрядом, Уилладен ожидала его, вздрагивая от тревоги. Наверняка он не только проверял, правильно ли они едут, но и оставлял там свои неприметные знаки, один из которых показал девушке вчера. Она решила проверить свою догадку, сказав об этом Николасу, когда юноша в очередной раз вернулся.

— Вы правы, ведь принц отправит по следу своих разведчиков; и если нам повезет, они догонят нас.

Однако, похоже, в этом везении им было отказано.

Иногда они делали привал в тех местах, которые, судя по всему, были давно знакомы Николасу, и он позволял коням пощипать травы и напиться из ручьев. Уилладен заметила, что этим утром он был очень молчалив и на все попытки девушки завязать разговор отвечал коротко и односложно. Наверное, он, жалея о своей откровенности прошлой ночью, не хотел больше говорить ни о прошлом, ни о настоящем.

Вцепившись в луку седла, Уилладен сжимала в другой руке свой амулет, время от времени поднося к носу мешочек с благовониями. Девушка все время боялась, что запах Махарт исчезнет; теперь у нее больше не было твердой уверенности в том, что они по-прежнему идут по следу похитителей. Однако в то время, как Уилладен старалась изо всех сил сосредоточиться на том, что привело ее сюда, она ощущала также, как все, что ее окружает, становится частью ее самой. Запахи трав и деревьев, стрекот насекомых и щебет птиц… Ей казалось, что всю свою жизнь она провела в какой-то закрытой коробке и только сейчас вырвалась на свободу.

Те воспоминания о детстве, которыми она поделилась с юношей, — безрадостное существование в аду кухни Джакобы почти стерло их из памяти девушки, — говорили ей, что она знала такую жизнь и прежде. Может быть, Уилладен ходила с матерью за травами или на сбор урожая? Такое было вполне возможно… Но сейчас незачем разбираться в этих обрывках воспоминаний, сейчас важнее всего найти госпожу Махарт! Должно быть, для нее этот мир вне стен города казался таким же новым и странным, как и для Уилладен… Оставалось только надеяться, что похитители Махарт сочтут дочь герцога слишком ценной добычей и не причинят ей зла.

Сссааа что-то сонно шипела на ухо Уилладен; повинуясь внезапному импульсу, девушка поднесла к носу зверька свой амулет, чтобы этот маленький острый носик обнюхал самую большую драгоценность, принадлежавшую девушке. Но прежде, чем она успела отдернуть руку, острые как иголочки зубы сомкнулись на листках, извлеченных из древней книги.

— Нет! — вскрикнула Уилладен так громко, что Николас, обернувшись, пристально посмотрел на нее. Девушка осторожно отвела голову Сссааа от обернутого в шелк свертка, совершенно забыв при этом о необходимости держаться за луку седла. На шелке остались следы зубов, но древние листки были невредимы.

— Что это? — спросил Николас, подходя к ней.

— Я не знаю…

И Уилладен быстро рассказала молодому человеку, как Сссааа вытащила эти листки из склеенных страниц древнего травника.

— Листья… Смотрите, вот прожилки. Я видела много высушенных растений, но ни одного столь древнего, как это: от возраста листья рассыпаются в пыль при малейшем прикосновении. Однако их я ношу с собой с тех пор, как нашла, и с ними ничего не случилось.

Загорелая рука Николаса осторожно коснулась рук Уилладен: девушка держала странные листки на ладонях. Она подчинилась этому прикосновению, позволив молодому человеку приблизиться к ней вплотную.

— Вы полагаете, — мгновением позже сказал он, — что это листья…

— Но это же правда, разве вы не видите?!

— Я бы сказал, что это может быть карта. Вы говорили о Сердцецвете; вдруг это ключ к тому, где его искать?

Девушка, быстрым движением отдернув руки, принялась поспешно заворачивать листки в обрывок шелка.

— Мы не цветы ищем! — твердо заявила она. — Сердцецвет был возвращен Звезде и пребывал в ее храме — до тех пор….

— До тех пор, — перебил ее Николас, — пока с западных гор не спустились волчьеголовые и Обители не стало. Если зло пробудилось, должно было пробудиться и добро. Сколько лет эти листки находились в книге Халвайс? Почему Сссааа сумела отыскать их?

Уилладен все еще возилась с амулетом.

— Вы хотите сказать, что мы действуем не по своей воле, но по воле кого-то другого? — Ее голос дрожал.

Халвайс — да, она с радостью готова была выполнить любую просьбу, любое требование госпожи Травницы. Вот, например, разве сейчас ей не приходилось терпеть эту мучительную поездку верхом только потому, что Халвайс рассчитывала на ее дар? Однако мысль о том, что существует какая-то воля за пределами понимания, воля, которая использует ее — пусть и для того, чтобы исцелить раны, нанесенные злом, подобно тому как она сама применяла лекарства и травы, — эта мысль пугала ее.

Николас пожал плечами:

— Госпожа, я кое-что успел узнать в своей жизни. События, происходящие с нами, никогда не бывают простой случайностью. То, что вы держите сейчас в руках, — сокровище, быть может, более ценное, чем все те, что хранятся в сундуках герцога. Берегите его.

Он поднял руку, резко останавливая ее коня. В наступившей настороженной тишине таилась тревога, только мгновением раньше девушка слышала пение двух птиц в кроне росшего неподалеку дерева. Инстинктивно она обратилась к своему дару. Да, здесь ощущался запах человека, причем его Уилладен хорошо знала. Судорожно сглотнув, девушка крепко прижала амулет к груди. Запах человека — и зло; зло, которое сейчас ощущалось гораздо явственнее, чем в последний раз, когда она чувствовала этот запах. Николас взглянул на нее, и одними губами она прошептала:

— Уайч.

Он еле заметно кивнул. Теперь до них доносился топот копыт — так же ясно, как прошлой ночью, когда мимо них проезжал небольшой отряд. Затем послышался низкий недовольный голос:

— Нам и в городе было неплохо. Почему бы ей не оставить нас в покое? Еще немного — и этого замухрышку-герцога вышвырнут из замка, и пусть радуется, если его голова еще немного продержится у него на плечах!

— Ты переоцениваешь себя, городская крыса, — холодно произнес тот, к кому он обращался.

Этот холодный голос… Уилладен показалось, что им в лицо хлестнула зимняя поземка.