Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

-- Все хорошо, отец. Не переживай. Все пройдет. Все пройдет…

Она не заплакала. Ведь Волки не плачут. Только руки дрожали, согреваемые в ладонях отца.

Глава 48. Пилюли, от которых бывают дети. 18+

Лестера разбудили едва уловимые обрывки доносящегося до него сквозь сон разговора.

--Нет-нет… а я говорю…

-- Посмотрите сюда… это же еще прекрасный чулок!

Мужчина сел в кровати и потер глаза.

-- А я говорю…выбросить это все немедленно!

Прекрасно. Отличное утро. Не успел он жениться, и вот просыпается от скандала. Сразу вспомнилось детство и то, как ругались отец с матерью.

Лестер поднялся и прошлепал босиком в гардеробную, дверь в которую была приоткрыта, а из щели пробивался солнечный луч.

В залитой солнцем комнате около вороха его вещей стояли Фалина и слуга Валентин. Они перебирали вещи и отчаянно спорили.

-- Выбросить! Все это выбросить немедленно, Валентин! Дюжина заштопанных чулок?! Господин Лестер будет ходить в лучших шелковых чулках! – и Фалина безжалостно выкидывала из сундука старательно сложенные верным Валентином чулки, кривенько заштопанные его заботливой рукой.

-- Госпожа, это прекрасные крепкие чулки, их еще носить и носить! А на пятках они всегда рвутся, будь они шелковые или простые. Вы умеете штопать чулки? – и Валентин пронзил новоиспеченную жену испытывающим взглядом.

-- Зачем их штопать?! Впрочем, себе вы можете и штопать, я слова не скажу, а господин Лестер достоин новых чулок!

Тут спорящие заметили вошедшего и оба притихли. Валентин не растерялся и тут же запихнул выброшенные из сундука чулки обратно.

-- И что тут происходит? – ухмыльнулся Лестер.

-- Собираем вещи. Мы же скоро уезжаем? Доброе утро, -- и свежие губки оставили влажный след на его щеке, стирая все неприятное впечатление пробуждения.

-- И много собрали? Или пока только чулки делите? – Лестер притянул жену за талию и вдруг ощутил настойчивое желание утащить ее обратно в постель. И чего это она так рано встала?

-- Мы тут поспорили с Валентином… Прости, ты, наверное, все слышал?

Ох, эти скромно опущенные глазки! Ох, этот нежный румянец на зацелованных вчера щечках! А только что, словно тигрица, она боролась за его право носить дорогие шелковые чулки и чуть не растерзала беднягу Валентина. Лестеру даже вспомнилась их первая встреча и то, как горячо защищала она свою королеву «Окно не открывать!» А ведь у его девочки есть характер! Это с ним она щебечет, словно птичка и краснеет от стеснения. Но если нужно будет вступиться за родного человека… кому-то мало не покажется!

-- Господин Лестер, скажите, что я прав! – взмолился Валентин.

-- Лестер, ты же достоин самого лучшего! – умоляюще смотрела на него любимая жена.

И Лестер вдруг растрогался. Они оба любят его, просто каждый по-своему выражает свою привязанность. Он обнял их обоих: Фалину за ее изумительную тонкую талию, Валентина за его трогательно хрупкие плечи, прижал к себе и поцеловал обоих.

-- Спасибо, родные мои. Вы оба правы! Я так люблю вас!

И он вышел из гардеробной, смахивая слезу, оставив своих любимых… разбираться дальше.

Но Валентин, как настоящий мужчина, уступил женщине, хоть это ему было и нелегко. Он вздохнул.

-- Что ж… как новая хозяйка скажет, так и должно быть.

И он с сожалением вытащил из сундука чулки, которые с таким старанием штопал всю зиму.

***

-- Неужели вам нужно ехать непременно сейчас? – Жозефина безжалостно вертела в руках шнурок от поясной сумки, точно намеревалась оторвать его вовсе.

-- Это желание его величества, -- печально отвечал белокурый юноша, расправляя на себе шикарный серый костюм из плотной шерсти, отделанный скромно и дорого. В руках он держал корзинку, покрытую шалью, -- милорд считает, что я и так уже много времени упустил. На подготовительный курс поступают обычно в шестнадцать.

-- Что ж, -- горько вздохнув, маркиза отпустила, наконец, шнурок, -- учитесь старательно. Приезжайте на каникулы…

-- Да, непременно, -- уныло кивнул мальчик, неожиданно рискуя расплакаться. Ему хотелось учиться, но не хотелось от нее уезжать.

-- Это вам, -- вдруг протянул он девушке свой прощальный подарок, – на память.

-- Мне? Что же это? – в ее глазах блеснуло любопытство.

-- А вы просуньте руку.

Жозефина с опаской просунула руку под шаль, и глаза ее расширились. Улыбнувшись, юноша приподнял уголок теплого покрывала, и она увидела белоснежного котенка.

-- О! – только и могла восхищенно воскликнуть Жози, запуская пальцы в нежную шерстку, -- он прекрасен!

-- Да, и он теперь ваш. Будет веселить вас и напоминать… обо мне, -- юноша тоже коснулся рукой малыша, почесывая его за ушком, но невольно засмотрелся на девушку.

Их пальцы нечаянно встретились, и оба одновременно отдернули руки.

-- Можно, я буду писать вам, как он поживает? – прикусив губку, робко поинтересовалась Жози.

-- Можно! Я ведь уже полюбил его, -- Дари взял котенка и поцеловал его в нос.

-- Напишите мне, как вы его назовете! – он глянул в окно. Во дворе стояли утепленные сани, а рядом король Аллард о чем-то беседовал с канцлером.

-- Меня ждут, -- он вернул котенка в корзину и попятился.

-- Я обязательно напишу.

-- Я тоже.

Жозефина долго стояла у окна, глядя, как юношу заботливо усаживают в сани, как охрана занимает свои места рядом, чтобы сопровождать его в дороге.

Вздохнув, девушка достала котенка и осторожно поцеловала его в розовый носик. И разрыдалась.

***

Горел камин, за окном – морозный солнечный день. В кабинете для приема пациентов было тепло. Фалина осмотрелась. Уютная комната с удобными деревянными креслами, столом и кушеткой. Зеленый бархат в отделке и темное резное дерево создавали спокойную, доверительную атмосферу.

Женщина зашла за ширму, отгораживающую приемную часть от лаборатории. Она впервые заглянула туда, где Лестер держал снадобья и готовил некоторые лекарства и мази.

Некоторые, потому что закон на континенте запрещал изготавливать лекарства кому-либо, кроме аптекарей. Но Лестер любил самолично изготавливать кое-какие составы по собственным рецептам.

Мужчина стоял к ней спиной и был чем-то занят.

-- Вы работаете? -- робко спросила она.

Вообще Фалина была довольно решительной девушкой, но рядом с Лестером всегда невольно робела. Он неизменно вызывал у нее внутренний трепет. Тем, что имел огромный лекарский опыт, так много знал и умел. Тем, что был таким открытым и прямолинейным, никогда не притворялся и говорил то, что думает. С ним всегда было волнительно, а еще -- жарко от одного его взгляда.

-- Собираюсь сделать ещё мятных пилюль для ее величества, -- лекарь повернулся. -- А вы? Неужели решили мне помочь? -- он говорил негромко и проникновенно. Так, словно слова его имели иной смысл.

Он вообще очень легко переходил с «вы» на «ты» и обратно. В постели обращался на «ты», а вот теперь, при свете дня, было для него особое удовольствие в этом церемонном «вы», особенно на фоне сознания, что в любой момент он сможет перейти с женой грань приличий.

И Фалина будто почувствовала это. Опустила глаза, подошла к столу и провела пальцами по деревянной дощечке с фигурными ручками.

-- Для чего это?

-- Это пилюльная машина, -- Лестер провел рукой по металлическому резаку, догоняя пальцем ее пальчик. -- Нравится?

-- Все такое... сложное.

-- Хотите, я научу вас делать пилюли?

-- Правда?! –- приятная волна прокатилась по телу. Отчего-то слово «пилюля» в его устах имело для нее некий эротический оттенок.

-- Конечно. Это успокоительные и освежающие пилюли. Почти конфеты. В них сахар, мята и лаванда. Смотрите, для начала взвешиваем экстракт мяты, -- и он ловко взвесил на ручных весах порошок темного цвета.

-- Теперь кладем его в ступку. Туда же добавляем взвешенный сахар. Измельчаем.... Попробуйте сами.