Пепел на твоих гбах (СИ) - Зверева Вера

— Семён был контуженным, на всю жизнь это у него осталось. — Продолжила Ангелина Эдуардовна, — как печать на челе носил, хоть и не видно взгляду. Это всё в голове у них, и в душе. Им одним нельзя оставаться. Начинают слишком много смотреть в себя.

— А если от этого только хуже? Если от меня ему хуже? Как я тогда могу быть силой? Я своей жизни только портить всё и умею. Даже у Андрея от меня одни неприятности, то с работой, то со здоровьем, то… — она покачала головой, не в силах найти правильных слов. — Ему нужен кто-то совсем другой. Надёжный.

Вика моргнула, пытаясь впитать в себя дурацкие слёзы, опять они накатывали непрошеными волнами. Ангелина Эдуардовна расшевелила что-то в её груди, что теперь распирало рёбра изнутри, мешая вдохнуть.

— Я, наверное, пойду уже. У меня работы много сегодня, — неровным голосом проговорила она, и соседка понимающе кивнула.

— Подожди! — она остановила её почти у самой двери, — отнеси ему тогда моих булочек. Он любит с орешками, а я не узнаю, когда он вернулся. Ты же услышишь? Просто зайди и отдай ему, скажи, Ангелина Эдуардовна гостинец прислала. — Она протянула тарелку с несколькими булочками, накрытыми ажурной тканевой салфеткой.

Вика кивнула, взяла гостинец и быстро попрощалась. Почти буквально сбежала из квартиры и, лишь очутившись на лестнице между седьмым и восьмым этажом, стёрла свободной рукой предательски сбежавшие на щёки слёзы. Сколько можно уже? Что с ней происходит? Эмоции скачут из крайности в крайность. Последние ступени она проделала, с силой пытаясь успокоиться. Затем дошла до своей квартиры, но перед дверью остановилась. Глянула на дверь Андрея. Тихо подошла к ней и приложила щеку. На той стороне было тихо. Она нажала на ручку, дверь легко поддалась и открылась. Снова её не запер несмотря ни на что. Внезапная догадка пронзила её как молния. А вдруг Андрей оставляет дверь открытой на тот случай, если кто-то должен будет успеть зайти в неё и снять его с края пропасти? Вдруг это не из-за доверия к людям вокруг, а из-за недоверия к себе самому?

Эта мысль её так напугала, что Вика резко распахнула дверь, боясь увидеть там Андрея, но квартира была темна и пуста. Шторы плотно задвинуты и окна закрыты, тихо и душно. Она стояла и смотрела перед собой, борясь с желанием поставить тарелку с гостинцем на стол и сбежать, ведь вручить лично будет намного сложней. Но она обещала передать, а не молча подбросить.

Пришлось вернуться в свою квартиру, но думать Вика больше ни о чём не могла. Чёртов Разумов со своими откровениями! Маша с её теориями и даже Ангелина Эдуардовна с тяжёлой мудростью и сладкими булочками! Что они все с ней делают?

Именно сейчас она вдруг начала невыносимо сильно жалеть, что до сих пор не взяла у Андрея номер телефона. Ведь раньше казалось, что как только она его получит и даст ему свой, то это будет практически обещание и роспись под страшным словом «отношения». И даже логика не могла убедить её в обратном.

Ведь позвонить ему и убедиться, что всё в порядке было бы проще всего. А теперь она сидит в своей квартире и снова вслушивается в тишину. На улице уже начинало темнеть, и длинный летний день подходил к своему завершению. Лежащий на столе телефон зажужжал ритмичной вибрацией.

— Алло? — в трубке молчали, — кто это? Что вам нужно?

Несколько мгновений тишина была беззвучна, а затем послышался короткий шорох и незнакомый мужской голос произнёс:

— В другой раз.

— Что? — переспросила Вика, но раздались гудки оборванной связи.

Она посмотрела на экран в раздражении, но толком не успела об этом задуматься, потому что именно в это мгновение раздался самый долгожданный за сегодняшний день звук. Хлопнула соседская дверь.

Вика вскочила со стула, глядя в ту сторону. Он пришёл! Он вернулся! Она метнулась к двери, затем резко остановилась и осмотрела себя: волосы не растрёпаны, одета в тонкие летние джинсы и рубашку с подвёрнутыми по локоть рукавами. Вид целомудренный и серьёзный без возможности толковать двояко! У самой двери вспомнила про булочки и вернулась за ними к кухонному столу, потом опять замерла, держась за ручку. А может, подождать пока он переоденется, или даже душ примет? В прошлый раз получилось ужасно неловко, когда она застала его за… мытьём. В голову полезли воспоминания в цвете и со звуком, что даже коленки подкосились.

Так! Нет! Стоп!

Она просто зайдёт, отдаст ему гостинец от Ангелины Эдуардовны и спросит, как прошёл его день, всё ли у него в порядке. Может, он вообще не захочет с ней разговаривать, учитывая то, как именно они расстались. Вдруг теперь она для него предатель и видеть её противно?

Вика тяжело сглотнула, чем больше она стояла перед дверью, тем больше боялась идти дальше. Глубоко вдохнув и сжав губы, она всё же вышла из своей квартиры, осторожно заперла её ключом, который запихнула в карман. Надо усложнить себе самой пути отхода, ведь совсем позорно убежать обратно, например, в тот момент, когда столкнётся с ним в дверях его квартиры.

Пол в коридоре холодил босые ноги, она всё-таки забыла обуться. Прежде чем открывать дверь, Вика вежливо постучала, затем ещё раз, так не услышав никакого ответа. Наконец, осторожно открыла дверь и вошла.

Внутри было очень тихо, не шумела вода в душе, только с улицы лился пёстрый коктейль звуков вечернего города, проскальзывая между створками приоткрытого окна и тёмными парусами штор. Полоса света падала на середину комнаты и угол журнального столика, очерчивая силуэт разорванной коробки из-под каких-то лекарств. Пока глаза привыкали к полутьме, Вика медленно прошла к кухонному столу и поставила на него тарелку.

— Андрей? — позвала она.

Он не ответил, но оглянувшись, она разглядела его, сидящего на краю дивана перед столиком в самой тени от зашторенных окон. Голова была слегка опущена, будто он задумчиво смотрит прямо в стол, локти безвольных рук лежали на коленях.

Вика замерла в сомнении, как назло, именно сейчас в голову вообще не шли никакие мысли, будто их всех унесло внезапным ураганом, оставив только унылую бесполезную пыль. Поэтому она молча подошла к дивану и села рядом. Почти вплотную, едва касаясь коленом его ноги.

Будь его силой.

Протянув осторожно руку, Вика коснулась его расслабленной ладони и медленно переплела их пальцы. Она не знала, что он думает, смотрит ли он на её руку, здесь ли он вообще или снова покинул негостеприимную реальность.

— Я очень устал, — проговорил Андрей почти шёпотом.

Это можно было понять, смена у него вышла совершенно сумасшедшая с несколькими крупными и изматывающими пожарами. Но что ответить на это, Вика не знала. Она положила голову ему на плечо, чуть сильней сжав пальцы.

— Я так устал от себя, — продолжил он, — от горстей таблеток, которые забивают голову ватой. Я будто перестаю быть собой, хожу как чучело, набитое чужими эмоциями. А когда они мои собственные, я жалею.

— Не нужно, — тихо ответила Вика.

— Там на аварии, — сказал он спустя долгую паузу, будто точно зная, что она поймёт его, — я застыл. Одно мгновение, вокруг меня Киевское шоссе и бензовоз, в другое — горящий конвой, я на земле и чёрный дым уходит в небо, — на последних словах его голос почти потерял звук, оставляя только выдох, — ослепляющая боль и запах… топлива… металла и… сгоревших тел.

Вика подняла голову и, глотая ком в горле от услышанного, мягко провела свободной рукой по его плечу.

— Это всё в прошлом.

— В прошлом, — согласился Андрей, — только прошлое теперь в настоящем. И я уже не знаю… как его выключить. Если бы Тимур не заметил сразу, что что-то не так и не дёрнул меня… — он покачал разочарованно головой, — я не знаю, что дальше могло бы произойти. Что бы я стал делать, умирать или воевать? Командир этого не видел, но ребята не смогут меня прикрывать, если приступы будут продолжаться. Им и совесть не позволит этого делать, от меня зависят их жизни. Я становлюсь слабым звеном в расчёте. Непростительно слабым. Опасным!