Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага - Валерий Сафонов

Петя долго разглядывал аэродромное поле, привязывал его к местности, и тут ему пришла мысль: «А ведь он лежит в треугольнике деревень Бородулино, Веретье и…» Юный разведчик смотрел на чуть видневшуюся третью деревню и вспоминал ее название. «Ильинский Погост? Да, это Ильинский Погост. Я был в этой деревне перед войной, с папой», — пронеслось у него в голове.

Он улыбнулся, довольный собой, и быстро зашагал по проселочной дороге. При входе в деревню Веретье мальчик остановился у столба, на котором висело несколько разноцветных листков с постановлениями немецко-фашистских оккупационных властей. Одно из них предупреждало, что все мужчины и женщины в возрасте от 16 до 45 лет должны зарегистрироваться в полиции. В другом местным жителям запрещалось посещать окрестные леса. При этом крупными буквами указывалось, что задержанные в лесу подлежат немедленному расстрелу немецкими солдатами. Чуть ниже местным жителям фашистские власти запрещали ходить из одной деревни в другую. За нарушение этого приказа полагался также расстрел. А вот синенькая бумажка сообщила Пете, что в деревне Веретье с 7 часов вечера устанавливается комендантский час. Ходить по деревне после этого местным жителям запрещалось. И за нарушение этого постановления полагалась та же мера наказания — расстрел.

Тут к столбу подошел бородатый старик в рваной фуфайке и замасленной шапке и стал читать фашистские объявления. Тяжело вздохнув, он зло сплюнул и тихо проговорил:

— У… сволочи!.. Скоро и за глоток нашего русского воздуха будут стрелять…

Увидев, что к ним направляются два немецких солдата, Петя тронул старика за рукав и спросил:

— Дедушка, скажите, пожалуйста, вам не знакома тетя Маня?

Старик исподлобья долго смотрел на мальчика и о чем-то думал, словно вспоминал, где он мог его видеть, а затем хрипловатым голосом спросил:

— А ты чей-то будешь? Уж не племяш ли Марии Васильевны из Бородулино?

Пете ничего не оставалось, как кивнуть годовой. А старик продолжал:

— Так она живет вон там, на другом краю. Пойдем, я тебя немного провожу.

Два высоких, надменных гитлеровца в касках и наглухо застегнутых шинелях с автоматами и какими-то медными бляхами на груди важно прошли около Пети. Старик зло посмотрел им вслед и громко сказал:

— Ишь, завоеватели. Ходят тут, как хозяева. Подождите, скоро обломает вам хвост Красная Армия.

Мальчик потянул старика за руку и шепотом проговорил:

— Пойдем, пойдем, дедушка. Не надо с ними связываться.

Старик со злостью вырвал руку и громко крикнул:

— Ты говоришь, не надо с ними связываться. Нет, дорогой, надо. Я не боюсь их. Помню, мы под Псковом в 18-м году дали им жару. Ох, дали!

Петя старался успокоить старика, а он расходился все больше и больше. На всю улицу он кричал:

— Ишь, хозяева-завоеватели! Под дулами автоматов выгнали детей и старух из домов. Теперь мы все живем в землянках, а немецкая солдатня заняла наши дома.

Тут из калитки выскочила полураздетая молодая женщина и с криком: «Ох, горе, горе мое!» — схватила старика за руку и потащила его в глубь двора, к огородам. Туда, где из-под земли торчала железная труба, из которой шел густой дым.

А Петя нашел у забора свежеоструганную палку из ивы, принял стойку фехтовальщика, сделал несколько колющих выпадов в адрес своего невидимого противника и, размахивая весело своим оружием, пошел по деревенской улице, заполненной немецкими автомашинами. Мимо него на бешеных скоростях проносились мотоциклы с солдатами в черных парусиновых плащах. Изредка проезжали легковые машины, из окон которых были видны важные, щегольски одетые немецкие офицеры.

Петя остановился около мальчика и девочки, копошившихся у огромной лужи, показал им несколько фехтовальных приемов и, ударив по воде палкой, подошел к забору. Там, за огородами, располагалось поле аэродрома. Но поле его пока не интересовало. Петя стоял, барабанил по штакетнику палкой и внимательно рассматривал бывшие крестьянские дворы, забитые самолетами. Хвосты «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» находились… в огородах, рядом с хозяйственными постройками, а сверху они были замаскированы досками. Разведчик уже насчитал 26 таких самолетов.

И вот Петя на дороге. На толстом столбе одна из стрелок по-немецки указывала направление на Ильинский Погост. Вдруг рядом раздался громкий треск, и мальчик еле успел увернуться от мчавшегося на огромной скорости мотоцикла. Обдав его грязью, мотоцикл с орущими гитлеровцами свернул налево и скрылся в кустах. Петя вытер грязь с лица, взмахнул палкой над головой и пошел за мотоциклом.

За высокими кустами находилось небольшое поле, на котором виднелись шесть крытых автомашин с густой сетью проводов. Рядом с машинами располагалось несколько мощных антенн. На краю поля, около двух деревянных домов с дымящими трубами, стояли в ряд легковые машины и мотоциклы, и тут же маячила фигура часового с огромной овчаркой на поводке. Юный разведчик понял, что он вышел к радиостанции гитлеровского аэродрома.

Из-за кустов мальчик внимательно еще раз осмотрел месторасположение фашистской радиостанции. Память его, словно фотоаппарат, мгновенно зафиксировала все увиденное. Теперь можно возвращаться на дорогу на Ильинский Погост. Петя прошел по ней с полкилометра, и тут он увидел замаскированную огромными ветками зенитную батарею. Он подошел к двум немецким солдатам, возившимся около мотоцикла, и попросил хлеба. Молодой унтер-офицер выхватил из коляски автомат и, лязгнув затвором, наставил его на мальчика. Тот с испуганным видом попятился назад и вскоре был на дороге. Ему еще хватило времени запечатлеть двенадцать длинноствольных орудий, прикрывавших аэродром со стороны деревни Ильинский Погост.

Дальше граница аэродрома шла на юг до середины дороги, которая соединяла деревню Бородулино с городом Любанью. Здесь Петя встретил вереницу телег: понурые лошади и мрачные, чертыхающиеся местные жители ехали отбывать трудовую повинность. По-видимому, их ждали какие-то работы на аэродроме. Мальчик поздоровался с усатым дядькой в рваном полушубке, который полулежа управлял белой лошадью, и попросил подвести до Бородулино. Тот молча кивнул головой. Петя понял, что согласие ему дано, быстро забрался в телегу и лег на подстилку из соломы. Угрюмый хозяин телеги всю дорогу только тяжело вздыхал и не обмолвился с мальчиком ни словом.

При въезде в Бородулино Петя поблагодарил мрачного возчика, спрыгнул с телеги и пошел по деревенской улице. Справа за хозяйственными постройками он увидел зенитную батарею: 16 орудий и 14 крупнокалиберных пулеметов охраняли аэродром со стороны этой деревни. «Да, — подумал юный разведчик, — как трудно будет пробиться через огневой заслон к фашистскому аэродрому нашим летчикам. Вот если подлететь с левой стороны Бородулино, то там находится болото. Да, правильно, оно ведь тянется около деревни Веретье и дальше. Вот отсюда и надо бомбить фашистский аэродром…» — так размышлял юный разведчик, проходя около огромной вышки, с которой гитлеровцы вели наблюдение. «Боятся нас фашисты, летчиков наших боятся», — радостно подумал Петя.