Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма

— Если уж теперь между нами не стоит проклятие, то зачем всё это? — она попыталась выдавить из себя хоть слабую улыбку, но получалось плохо. — Я просто сниму квартиру где-нибудь в городе и… Мы забудем об этом.

— Нет, — покачал головой Сагрон. — Мы об этом не забудем. И если я ещё раз услышу о твоём "после проклятия ничего не будет", Тэсси, то вспомни: уже как минимум пятнадцать дней что-то было. Зато теперь ни одной задней мысли о том, что я тебя использую, а?

Возразить она не успела — Сагрон склонился к ней и поцеловал, куда более страстно, чем полагалось для обыкновенного примирения.

Впрочем, Котэсса никогда ни с кем не встречалась, откуда ж ей знать, как это на самом деле происходит?

В дверь что-то ударило.

Сагрон нехотя открыл глаза. На улице была уже ночь — или вечер, потому что зимой темнело рано. Котэсса дремала рядом, прижавшись к нему всем телом. Нахохлившуюся воинственную птичку она уже больше не напоминала, только волосы всё ещё были в самом настоящем форменном беспорядке.

— Ты спишь? — шепотом спросил он. В дверь стукнуло во второй раз, ещё громче, но девушка не проронила ни единого слова. — Ну спи… — он оглянулся в поисках хотя бы одеяла.

В спальне было, мягко говоря, не жарко, и кожа Котэссы наощупь оказалась ледяной. Он нашарил на полу плед и тихо выбрался из постели.

Стучали крайне активно.

Сагрон укрыл её — девушка во сне подтянула подушку поближе и что-то пробормотала, — поцеловал в плечо, почти невесомо, чтобы не разбудить, и досадливо оглядел комнату. Ну вот какая зараза припёрлась на ночь глядя? И где эти проклятые брюки?

Последние обнаружились под кроватью, немного мятые, но в целом в довольно пригодном состоянии. Сагрон надеялся на то, что пока он будет одеваться, то гость передумает и уйдёт, но нет, стучали ещё громче, чем прежде.

— Дэрри, я знаю, что ты там! — в гостиной можно было услышать и голос незваного гостя, и Сагрон мигом отбросил в сторону идею натягивать ещё и рубашку.

Ирвин.

Держать его на пороге, особенно в контексте всего случившегося, это последнее, что сделал бы любой нормальный маг. Поскольку Дэрри предпочитал не выпадать из класса адекватных, к двери он бросился настолько быстро, насколько мог, правда, вновь едва ли не зацепившись за уже большой котёл, стоявший в углу — и как его туда занесло.

Ирвин, мрачный и раздражённый, стоял на пороге. Он как раз занёс было руку, чтобы постучать в очередной раз, когда Сагрон распахнул дверь, и с трудом успел отскочить, дабы не одержать неприятную локальную травму носа.

— Скажите мне, доцент Дэрри, что можно было делать в восемь часов вечера, чтобы пятнадцать минут не открывать следователю дверь? — раздражённо пробормотал он. — Может быть, ты дашь мне войти?

— Ты себе не представляешь, как приятно, обворовав родной НУМ и воспользовавшись нелегально артефактом, сейчас вкушать все удовольствия свободной жизни, — проворчал Сагрон, но посторонился.

— Судя по тону, ты действительно не имеешь к нему никакого отношения.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, — Ирвин покосился на кровать, виднеющуюся из приоткрытой двери спальни, и Сагрон поспешил захлопнуть внутреннюю дверь, — что после того, как та бедная девочка, рискуя своей репутацией и свободой, так отчаянно мне солгала, ты мог бы и не спешить прыгать в постель к другим женщинам. Кстати, — Сияющий раздражённо покосился на котёл и кастрюли на полу и устроился на диване, — как ты всё-таки без неё снял это проклятие? И мне надо будет поговорить с твоей барышней, или кто там спит?

— Ты уже говорил сегодня с моей барышней, — Сагрон неожиданно поймал себя на странном и совершенно неуместном уколе ревности и раздражения. — И не было никакого проклятия. Дочь Хелены просто очень удачно пошутила. Это у них семейное — отличное чувство юмора в сочетании с замечательным колдовским даром!

— Я надеюсь, — помрачнел Ирвин, — ты имеешь в виду не Энниз?

— Я похож на сумасшедшего?

— Да, — искренне согласился Сияющий. — И на последнего гада ты тоже похож. Эта змея была бы тебе отличной парой.

— Я даже не помнил, что это она, — мрачно отметил Сагрон, — была твоей невестой.

— Как это мило! Так кто там? — Ирвин встал и шагнул было к двери, но Сагрон уверенно встал на его пути. — Слушай, может быть, ты очень сильно хочешь в тюрьму? Ребекка уже трижды попросила меня арестовать-тебя всё-таки. Для профилактики. Ей уж больно не понравилась твоя мнимая покорность, так обычно ведут себя те, кто очень быстро сбегает.

— Не трогай девочку. Она точно к артефакту никакого отношения не имеет, — Сагрон опёрся спиной о дверной косяк и скрестил руки на груди. — Не вздумай её в это втягивать.

— Это та самая студентка, что львицей бросилась тебе на помощь? — Ирвин, кажется, стал помягче. — Я не намерен, конечно, верить тебе на слово.

— Ирвин…

— Да или нет? — Сияющий вновь вернулся на диван. — Только, пожалуйста, честно. В твои воспоминания я не полезу, а мучить ребёнка во второй раз мне не хочется.

— Да, — кивнул Сагрон, стряхивая со стула кастрюлю с ингредиентами и устраиваясь поудобнее. — И не такой она уж и ребёнок.

— Сколько ей, двадцать?

— Нормальная разница в возрасте, — Сагрон скривился. — Ты ведь не за этим пришёл, верно? И не за тем, чтобы подозревать меня в том, чего я не делал.

— Кто тебе сказал, что я уверен в твоей невиновности?

— Ты знал, что она лжёт, и отпустил меня.

— У тебя ровная аура, — вздохнул Ирвин. — По-человечески ровная, тихая такая, с легкими вспышками ерундовых проклятий в стиле "чтоб тебе пусто было". После артефакта такого точно не могло быть. Он если б и оставил по себе тишину, то такую, что там ничего б и не шелохнулось.

— А раньше ты сообщить об этом не мог? До того, как меня связали и навесили на меня проклятие немоты?

— А то, что со мной в группе дочь начальства, тебя не смущает? И что я ей скажу? Оллада, Ребекка, мои дорогие, я не могу выразить это в количественном соотношении, но, поверьте мне на слово, у него не то с аурой. Да, я боевой маг, который похоронил свой врождённый дар вместе с хорошими отношениями с родителями, вы не знали? Да, я вижу чужие проклятийные поля и в них разбираюсь, вы мне не верите? Подержал бы три дня до выяснения обстоятельств и выпустил. А там, может быть, и настоящего преступника нашли бы.

— И Котэсса сломала тебе весь коварный план.

— Ничего страшного, придумаю новый, — пожал плечами Ирвин. — Ты видел ауру Энниз?

— Я ж в них не разбираюсь, — раздражённо отозвался Сагрон. — А к твоей невесте… Бывшей невесте подходить не желаю.

— И правильно делаешь. Гладкая, даже не шелохнётся, — согласился Ирвин. — И странным образом перечислила мне половину проклятых в университете. Догадайся, кого она пропустила?

— Кого?

— Супруга госпожи Хелены. А над его хвостом всё следственное бюро ржало, когда он пришёл писать заявление на свою жену, между прочим. У нас даже фотография его висит на доске особо смешных потерпевших. То, что он мог избавиться от симптоматики — это одно, но как обстоит дело с проклятием?

— Ты думаешь, Жодор?

— Я думаю, Сагрон, что там что-то куда серьёзнее, — покачал головой Ирвин. — Иначе ноги моей бы здесь не было. Но я и проклятия — это нечто не слишком совместимое, я их чувствую, но в них не разбираюсь. Это твоя парафия. Вот и скажи мне, что именно может выдавать один сплошной звук на низких нотах, напоминающий гул? Ты его, наверное, слышал. Артефакт сообщает таким образом о том, что в нём закрыто. Предыдущая ерунда играла похоронным маршем, а там, кажется, было проклятие выжигания. Это — хуже.

— И ты подозреваешь…

— Да, — кивнул Сияющий. — Там не может быть какая-то любовная гадость. Там в принципе не может быть простое проклятие. Там что-то не факт что длительное, но очень, очень страшное. И оно мне не нравится. Если музыкальная шкатулка лопнет — а она рано или поздно это сделает, поверь следственному опыту, — то накроет весь университет. Надо, чтобы ты завтра посмотрел, что там может быть. Я сам не разберу.