Под сенью каштанов - Маурин Ли

— Я бы тоже не отказалась немного выпить. — Меган обессиленно опустилась в шезлонг. Она была далеко не молода, а денек сегодня выдался нелегкий.

— А вы, Ванесса?

— Да, пожалуй. — Ванесса сидела на траве, про себя радуясь тому, что день близится к концу, и только сейчас осознавая, что и ей пришлось нелегко.

В следующее мгновение к ней подошел отец Чарли и опустился рядом на траву.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы позаботились о Чарли, — сказал он. — И я должен извиниться за то, что наговорил вам на прошлой неделе. Я вел себя как последняя свинья. Просто я не знал, что Чарли рассылает по всему миру электронную корреспонденцию, отменяя договоренности, которые заключил я. И я даже не догадывался о том, что она несчастлива, потому что за ней присматривают все, кому не лень, кроме родного отца. — Он протянул Ванессе руку, повернув ее ладонью кверху. — Реджи Ормерод или просто Редж, но только не Реджинальд, умоляю вас. Как зовут вас, я уже знаю — Ванесса Диэр, знаменитая художница.

— Вы преувеличиваете. Я вовсе не знаменитая, — сдержанно заметила Ванесса, пожимая ему руку.

— Ну, ваше время еще придет, причем очень скоро, я в этом уверен, — заявил он, улыбаясь во весь рот. «А ведь он и в самом деле красив, — подумала Ванесса, — и действительно похож на рок-звезду». Кроме того, он обладал несомненным ланкаширским обаянием. Обыкновенно Ванесса не слишком жаловала мужчин с длинными волосами и татуировками, а имя Реджинальд вообще терпеть не могла во всех его формах, полных или кратких. Но, вероятно, переоценка ценностей продолжалась, поскольку Реджи Ормерод был ей симпатичен, хотя и в совершенно неромантичном смысле. «Совсем скоро, — думала она, — от той женщины, которая переехала в этот особняк в мае, не останется ничего, кроме воспоминаний». Хотя, по некотором размышлении, Ванесса уже не была уверена в том, что ее симпатии к сидящему рядом мужчине были такими уж неромантичными.

— Я хочу спросить вас кое о чем, — продолжал тем временем Реджи. — У Чарли есть еще две недели, прежде чем она снова пойдет в школу. Я могу оставить ее с вами? Она только об этом и мечтает. Но если это для вас почему-либо неудобно, я, безусловно, что-нибудь придумаю. — В том, что столь симпатичный мужчина искренне заботится о своей маленькой дочери, было что-то очень трогательное.

— Я с удовольствием возьму на себя заботу о ней, — заверила его Ванесса. — Мы все любим Чарли, особенно Рэйчел и Поппи — вон та девушка с ребенком. Вы можете оставлять дочь у нас в любое время.

— Большое спасибо, вы здорово меня выручили.

«Все прошло просто чудесно, — думала Броуди, наливая вино, — намного лучше, чем я ожидала». Но она по-прежнему не могла прийти в себя от изумления, вспоминая, как люди платили немалые деньги за рисунки Ванессы. Что там гласит старая поговорка? «У дурака в горсти дыра». Вот уж сказано не в бровь, а в глаз — у глупцов деньги не задерживаются.

«Ох, это ведь черная неблагодарность с моей стороны», — в смятении подумала Броуди. Глупо ожидать, нет, не просто глупо, а самонадеянно и невежливо, что раз рисунки не нравятся ей самой, то и другие думают точно так же. Может быть, настанет время, когда картины Ванессы будут стоить в десятки или сотни раз дороже, чем сейчас. И тогда Броуди станет кусать локти, кляня себя за то, что не купила несколько полотен, пока у нее была такая возможность, и не поступила так, как Эйлин.

— Я тоже куплю одну картину. Но чуточку позже, — пообещала Броуди. — Нет, даже две, и одну из них подарю Диане. — А потом подумала, а вдруг и ее мать захочет получить картину Ванессы в подарок.

Она вернулась в кухню за бокалом вина и пожалела о том, что не купила еще несколько бутылок пива для Колина и отца Чарли, Реджи, который, в общем, не производил впечатления любителя изысканных напитков. Мать, да благословит ее Господь, назвала его душкой, да и сама Броуди вовсе не считала его уродом. Реджи и Ванесса разговаривали, кажется, уже целую вечность. Нет, как же будет здорово, если они начнут встречаться и полюбят друг друга! Броуди вдруг представила себе, что вот в такой же день, как сегодня, Ванесса и Реджи венчаются в ее саду.

В кухню зашел Колин, и Броуди вспомнила, чем закончилась последняя вечеринка, на которой они были вместе: они занимались любовью. Не повторится ли та же история сегодня вечером? Уговорить ее будет очень легко, особенно после того, как она выпьет несколько бокалов.

— Пиво еще осталось? — поинтересовался Колин.

— Извини. — Броуди поморщилась. — Я подумала об этом всего несколько минут назад.

— Ничего, все нормально. Реджи говорит, что у него в холодильнике целая упаковка. Он пообещал принести ее сюда, если окажется, что у нас пиво закончилось. Это звонит твой мобильник, Броуди?

— Да. — В ее комнате зазвучали первые бравурные такты одного из бранденбургских концертов.

— Сейчас принесу его тебе, милая. — Колин вернулся через несколько секунд. — Я ответил на вызов. Какая-то женщина по имени Карен хочет с тобой поговорить.

Карен Грант, женщина-полицейский, с которой она познакомилась в Лондоне! Броуди выхватила мобильный из рук Колина. Она слушала внимательно и напряженно, почти не разжимая губ, лишь иногда кивая и роняя короткое «да». Закончив разговор, Броуди выключила телефон и положила его на стол рядом с вином. Ее трясло крупной дрожью.

— Кто это был? — резко спросил Колин.

— Карен — та самая женщина-полицейский, которая искала Мэйзи. — Броуди не знала, смеяться ей или плакать. — Так вот, ее нашли. Но она не очень хорошо себя чувствует, и Карен везет ее домой. Она уже проехала часть пути и полагает, что будет здесь примерно через три часа или около того.

— Она едет сюда?

— Да, сюда. — Противоречия и вражда, накопившиеся между ними, когда они еще жили вместе, вспыхнули с новой силой. — Уж, во всяком случае, не в дом в Кросби, — холодно заявила Броуди. — Мы оба знаем, что там ее никто не ждет.

Колин с такой силой врезал кулаком по дверце холодильника, что Броуди испугалась, не останется ли на ней вмятина.

— Ради бога, Броуди, пусть Мэйзи вернется в свой настоящий дом. Пожалуйста, ведь там мы сможем ухаживать за ней вдвоем.

— Ты не хочешь ухаживать за ней. — На глазах Броуди выступили слезы. — Ты все время твердил, что наркотики — это ее личная проблема и что она не заслуживает жалости — твоей, во всяком случае. — Она направилась к себе в комнату, и муж последовал за ней. — Я не хочу, чтобы ты был рядом с Мэйзи, Колин! — крикнула Броуди, не оборачиваясь. — Я не позволю тебе обвинить ее в том, что она подвела тебя, не оправдала твоих ожиданий и все такое.