На повестке дня — Икар - Роберт Ладлэм

Передача неожиданно прервалась рекламой, превозносящей достоинства дезодоранта для подмышек.

— Сдаюсь. — Свонн отобрал у Кендрика свой бокал и допил виски. — Теперь я — «крот». Русский еврей из КГБ, который не знает, что такое месса. Хотите сделать для меня что-нибудь еще?

— Нет, потому что я вам верю. Но вы можете кое-что сделать для меня, и это в наших общих интересах. Мне надо выяснить, кто заварил всю эту кашу и почему.

— А если вы и вправду узнаете, — перебил его Свонн, наклонившись к нему, — вы мне расскажете? Это единственное, что меня интересует. Хочу слезть с крючка и насадить на него кого-то другого.

— Вы будете первым, кто об этом узнает.

— Чего вы хотите?

— Список всех, кто был в курсе, что я отправляюсь в Маскат.

— Не список — ограниченный, узкий круг. — Свонн покачал головой, не возражая, но как бы пытаясь объяснить. — Все было бы по-другому, не скажи вы, что вам может понадобиться наша помощь, если вы столкнетесь с чем-то, с чем "е сможете справиться. Но мы не могли позволить себе признать вас из-за заложников.

— Насколько узок этот круг?

— Все только на словах, как вы понимаете.

— Понимаю. Насколько узок?

— Неоперативная часть ограничивается этим несгибаемым ничтожеством, Гербертом Деннисоном, занудой этаким, главой аппарата президента; затем — госсекретарь, министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов. Я координировал связь между всеми четырьмя. Всех их можете исключить. Эти люди слишком много теряют и ничего не приобретают от вашего разоблачения. — Свонн откинулся назад и нахмурился. — Оперативный участок формировался на базе строгой секретности. Лестер Кроуфорд из Лэнгли. Лес — аналитик ЦРУ по вопросам секретной деятельности в данном районе. На другом конце — начальник базы в Бахрейне, не кто иной, как Грэйсон, Джеймс Грэйсон то есть. Он устроил скандал насчет вашего с Вайнграссом вылета из того места; полагал, что компания совсем спятила... Поняли?

— Не совсем.

— Были еще четыре или пять тамошних арабов, лучшее, что есть у нас и у компании. У них всех была ваша фотография, но они не знали, кто вы такой. Арабы не могли рассказать то, чего не знали. И еще двое. Эти знали, кто вы. Один действовал на месте, другой — здесь, занимался компьютерами в «Огайо-4-0».

— Компьютеры? — переспросил Кендрик. — Что, распечатки?

— Вы были введены в программу только на его компьютере; из центрального процессора вас стерли. Его зовут Джералд Брюс, и если это он настучал на вас, то я сам сдамся ФБР как еврейский «крот» мистера Болеславски, работающий на Советы. Он смышлен, находчив и управляется с компьютерами, как настоящий волшебника лучше его не найти. Когда-нибудь Брюс возглавит Консульскую службу, если девушки оставят его в покое на некоторое время, чтобы он смог перевести дух.

— Плейбой?

— Да полно вам. Парню двадцать шесть, красив, как Аполлон, не женат и известен своими похождениями. Другие рассказывают о своих победах, он — никогда. Думаю, поэтому мне и нравится. В этом мире осталось не так много джентльменов.

— Мне он уже тоже нравится. Кто же остается? Там, на месте, из знавших, кто я такой?

Фрэнк Свонн наклонился вперед и забарабанил пальцами по своему пустому бокалу, уставившись на него; потом поднял взгляд на Кендрика:

— Полагаю, это вы и сами сможете сообразить.

— Что именно?

— Адриенна Рашад.

— Имя мне ничего не говорит.

— Она работала под псевдонимом.

— Адриенна? Женщина? — Эван нахмурился, но, увидев, что Свонн кивнул, внезапно широко раскрыл глаза и прошептал: — Неужели Калейла? Она что, одна из ваших?

Человек из Госдепартамента снова кивнул:

— Ну, не одна из моих людей, но одна из нас.

— Господи, она же вытащила меня из аэропорта в Бахрейне! Тот здоровый сукин сын Макдоналд швырнул меня в эту давку... меня чуть не убили, я уже не ведал, на каком свете нахожусь. Эта женщина вытащила меня оттуда — уж не знаю, как ей это удалось!

— Я знаю, — сказал Свонн. — Она угрожала снести головы нескольким бахрейнским полицейским, если они не сообщат куда следует ее псевдоним и не получат разрешение выпустить вас. Адриенна получила не только разрешение, но и машину из гаража султана.

— Вы сказали, она одна из вас, но не из ваших людей. Что это значит?

— Рашад из управления; особый агент, из касты неприкасаемых. У нее контакты повсюду в районе залива и Средиземноморья; ЦРУ никому не разрешает вмешиваться в ее дела.

— Без нее моя «крыша» могла быть взорвана еще в аэропорту?

— Без нее вы стали бы мишенью для любого террориста, разгуливающего по Бахрейну, включая солдат Махди.

На короткое время Кендрик замолчал. С блуждающим взглядом, с приоткрытым ртом он вспоминал...

— Она рассказала вам, где прятала меня?

— Отказалась.

— Она может так поступить?

— Говорю вам, Рашад на особом положении.

— Понятно, — тихо пробормотал Эван.

— Думаю, я тоже понимаю, — опять кивнул Свонн.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. Она вытащила вас из аэропорта и только примерно через шесть часов вышла на связь.

— Это необычно?

— При данных обстоятельствах, можно сказать, экстраординарно. Ее задачей было наблюдать за вами и немедленно сообщать лично Кроуфорду в Лэнгли о любых предпринятых вами решительных действиях, а Кроуфорд после этого должен был связаться со мной для получения указании. Адриенна этого не сделала, и в ходе официального опроса о выполнении задания она совершенно выпустила те шесть часов.

— Ей нужно было сохранить в тайне то место, где мы прятались.

— Конечно. Должно быть, это место имело отношение к султану; никто не оказывает давления на эмира и его семью.

— Разумеется. — Кендрик снова замолчал и уставился в темноту обшарпанного бара. — Она была славная, — нерешительно начал он. — Мы разговаривали. Она так много всего поняла. Я восхищался ею.

— Эй, конгрессмен, договаривайте! — Свонн наклонился над пустым бокалом. — Думаете, это в первый раз?

— Что?

— Двое людей в трудной ситуации, мужчина и женщина; ни один из них не знает, доживет ли до следующего дня, до следующей недели. Значит, они сошлись, это естественно. Ну и что же?

— Это чертовски оскорбительно, Фрэнк. Она ведь кое-что значила для меня.

— Ладно, скажу прямо. Не думаю, что вы что-либо значите для нее. Она — профессионал, участвовала в нескольких тайных войнах в своем РБД.

— Где-где? Фрэнк, будьте добры, говорите по-английски или, если хотите, по-арабски, но так, чтобы было понятно.

— Район боевых действий.

— Это название используется в газетах.

— Не моя вина. Будь моя воля, я нейтрализовал бы всех ублюдков, которые пишут эти статьи.

— Пожалуйста, не объясняйте, что значит слово «нейтрализовать».

— Не буду. Я только рассказываю вам о той ситуации, в которой мы то и дело буксуем, будучи обессиленными или просто испуганными. Мы рады воспользоваться несколькими часами безопасного удовольствия, а потом сбрасываем их со счета как долгожданную премию. Поверите ли, мы даже читаем на эту тему лекции для засылаемых агентов.

— Теперь я в это верю. Буду с вами откровенен, в то время мне приходило это в голову.

— Хорошо. Сбросьте ее со счетов. Она работает строго в районе Средиземноморья, и у нее нет ничего общего со здешними местами. Кроме того, чтобы найти ее, вам пришлось бы лететь в Северную Африку.

— Значит, все, что у меня есть, — человек по фамилии Кроуфорд в Лэнгли и начальник базы в Бахрейне.

— Нет. У вас имеется блондин со среднеевропейским акцентом, который действует здесь, в Вашингтоне. Работает очень серьезно. Где-то он раздобыл информацию. Не у меня и не в «Огайо-4-0». Найдите его.

Свонн дал Эвану номера своих телефонов — домашнего и прямого рабочего, а затем выбежал из темного обшарпанного бара так, словно ему не хватало воздуха. Кендрик заказал у толстой черной официантки с огненно-рыжими волосами ржаного виски и спросил, где находится телефон-автомат, если таковой здесь вообще имеется. Она показала.

— Если два раза хлопнете по нижнему левому углу, получите назад свой четвертак, — подсказала женщина.

— Если я это сделаю, отдам монету вам, идет? — откликнулся Эван.

— Отдайте своему приятелю, — посоветовала она. — Эти противные сухари в костюмах никогда не оставляют чаевых — белые или черные, без разницы.

Кендрик встал со своего места и осторожно направился к телефону. Настало время позвонить в офис. Нельзя дальше испытывать терпение миссис Энн Малкей О'Рейли. Озираясь по сторонам, он опустил в щель монету и набрал номер.

— Приемная конгрессмена Кендрика...

— Это я, Энни.

— Господи, да где же вы? Сейчас больше пяти, а наш офис все еще напоминает сумасшедший дом!

— Вот почему меня там нет.

— Да, пока не забыла! — воскликнула миссис Малкей задыхаясь. — Некоторое время тому назад звонил Мэнни. Он был весьма выразителен, но говорил негромко — думаю, это означает, что он серьезен, как только может быть.