СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 2 - Клод Фаррер

Послушай… Раньше, когда я посетила в Ванне моего мужа, он потребовал, чтоб ты уехал из Франции вместе с той женщиной, которую мне уже не хочется называть своею дочерью. Но думаешь ли ты, что он теперь еще интересуется твоим местопребыванием? Поверь мне — нисколько! Обдумай только, тогда он был опальным полковником и очень беспокоился за свою карьеру. Он страшно боялся скандала, который мог бы совершенно отрезать ему всякую возможность производства в генералы. Теперь все переменилось: он уже давно генерал, командует дивизией и скоро, вероятно, получит дальнейшее повышение. Я ничего в этих делах не понимаю и потому боюсь ошибиться в названиях. Но не в них дело.

Во всяком случае, имя генерала Эннебон имеет во Франции большой вес. В случае большой войны он оказался бы так близок к генералиссимусу, как если бы сам был генералиссимусом. В мирное время он всемогущ в Бурбонском дворце. Депутаты молятся на него. Что теперь для него скандал? Ему теперь ничто уже не может повредить. Одним словом он может прекратить любой скандал. В его распоряжении судьи, печать. Поль, ты можешь вернуться, ты должен вернуться! И ты вернешься. Ты слишком благоразумен, чтобы поступить иначе. Твой министр примет тебя так, как он должен тебя принять. Ты сразу получишь пост, на который ты вправе рассчитывать. Но главного я тебе еще не сказала. Главное еще следует. Слушай же…

Ты теперь далеко от Парижа, мой любимый, и не знаешь, что у нас тут творится в Европе. Нам, кажется, предстоят большие потрясения, которые найдут отголосок во всем мире, включая и вашу Америку! Конечно, я не сумею рассказать тебе как следует, в чем дело. Мне все это еще более чуждо, чем воинская табель о рангах. Но я знаю, что что-то произошло между сербами, немцами и, кажется, русскими. И я знаю, что генерал Эннебон предвидит осложнения… Он сказал мне еще больше, но я не решаюсь повторить… О таких вещах неудобно писать в письме… Достаточно, если ты будешь знать одно: ты должен вернуться во Францию и вступить в свои обязанности на Кэ д’Орсэ. Самое важное для тебя теперь — не терять ни одного дня. Слышишь? Это самое важное. Ты должен ехать тотчас же по получении этого письма, в тот же день или на следующий… Это вопрос жизни и смерти… Поль, я на коленях умоляю тебя: вернись назад без колебаний и без промедления, вернись, пока не поздно…

Вернись…

Вернись, — и если ты не вернешься, если несчастье, которого я так боюсь, действительно случится, я не переживу этого. А если даже переживу, то такая жизнь будет хуже смерти. Это будет конец всему, о чем я мечтала для тебя, конец всем моим усилиям и заботам!.. О, это невозможно, невозможно!.. Я тогда решила бы, что Бог отвернулся от меня, что Он отказывается дать мне прощение.

Но, что бы ты ни сказал, что бы ни сделала та женщина, которая находится теперь при тебе, — я всегда с тобою, Поль. Я твоя раба… я твоя вещь…»

Поль де Ла Боалль получил от Кристины Эннебон это письмо 26-го июля. Изабелла де Ла Боалль завтракала как раз с мужем на террасе при своих апартаментах. Гостиница, в которой они остановились, была вся окружена мощными деревьями, и стены ее были увиты цветущими лианами, придающими всей Флориде какое-то особое, ни с чем несравнимое очарование. Каждая группа комнат имела свой собственный балкон, с которого можно было видеть океан.

Свежий морской ветерок позволял легко переносить летнюю жару. Изабелла, сознательно и охотно предававшаяся праздности и лени, любила лежать в одной пижаме в шезлонгах, составляющих главную обстановку этих своеобразных будуаров на свежем воздухе. Зачастую она одевалась только к пятичасовому чаю или к ужину.

Больше двух месяцев Изабелла де Ла Боалль вела такой изнеженный образ жизни. И до сих пор он ей еще не надоел. Каждое утро, впрочем, не очень рано, она купалась в море, затем медленно, но тщательно совершала свой туалет и, наконец, располагалась на террасе в шезлонге, с книгою в руках. Впрочем, эта книга, почти всегда, так и оставалась нечитанной.

Поль де Ла Боалль повсюду галантно сопровождал свою супругу. Сейчас он сидел за завтраком рядом с нею, настолько близко, что мог время от времени, наклонившись в ее сторону, целовать пальцы ее руки.

Он не мог наглядеться на нее. Он любил ее, и она знала, что любима.

Любила ли она? Этот вопрос оставался для него загадкой… Он не находил ответа ни в ее глазах, казавшихся более темными, чем раньше, из-за синих кругов под ними, ни в чистой линии рук, ставших какими-то более изнеженными и медлительными, ни в рисунке рта, все еще слишком маленького и окрашенного в ярко-красный цвет, в соответствии с андалузской чернотой волос.

Эти волосы уже не пахли, как раньше так просто и девственно ванилью, — запах их был теперь сложнее и опьянял сильнее. Когда женщины становятся женщинами, любовь им нужна инстинктивно только для того, чтобы красота их достигла совершенства.

Итак, что мог он, Поль де Ла Боалль, знать о своей жене?

Он не знал ничего. Эта женщина, соблазнительная и сладострастная, бывшая уже давно его женой, внушала ему явный страх. Этот страх совершенно парализовал его, делал беспомощным и слабым.

Итак, 26-го июля Поль де Ла Боалль и в двух шагах от него Изабелла сидели на своей террасе. Свежий морской ветерок ласкал обнаженные руки, плечи и грудь Изабеллы. Она молчала и он тоже. Увлеченный ею, он не замечал красоты деревьев и цветов, моря и солнца. Он видел только ее.

В назначенный час явился официант и осведомился относительно завтрака. Поль де Ла Боалль посмотрел на протянутое ему меню и передал его Изабелле.

— Есть ли у вас сегодня бумбо? — спросила Изабелла, не глядя на меню.

Приняв заказ, официант удалился. Почти тотчас же вошел другой лакей с подносом.

— Письмо, — доложил он.

Месье и мадам де Ла Боалль за последние месяцы мало утруждали почтовое ведомство своей корреспонденцией. Они никому почти не писали ничего. Зато раз в месяц приходили письма на имя Поля де Ла Боалля. На имя Изабеллы де Ла Боалль — никогда никаких писем не поступало.

На этот раз пришло только одно письмо.

Изабелла приняла конверт, на котором адрес был написан почерком, хорошо знакомым им обоим. Поль де Ла Боалль густо покраснел. Изабелла де Ла Боалль положила сначала письмо на колени, потом с легкой улыбкой одним пальцем раскрыла конверт. При этом она не спускала глаз с мужа. Один за другим она вынула из конверта несколько густо исписанных листков.

Расположившись поудобнее в шезлонге, она начала читать их…