Проигравший из-за любви - Мэри Брэддон

Миссис Гарнер тряхнула головой и вздохнула, положила полсоверена в свой кожаный кошелек и еще раз вздохнула.

— Возможно, это нелепо, — сказала она задумчиво, рассматривая милое лицо Флоры, — но у меня была дочь, единственная дочь, единственная девочка, которую я когда-либо воспитывала, она уехала в колонию и умерла там совсем молодой. И у меня всегда был интерес к тем, кто хоть как-то связан с теми колониями, а ведь я слышала, что ваш папа жил в Австралии. Я полагаю, вы родились там.

— Да, но меня еще маленькой отправили домой, в Англии. Поэтому до того момента, как я оказалась здесь, я ничего не помню.

— Вы не можете вспомнить свою маму?

— Нет, — печально ответила Флора.

— Вы получили от отца ее портрет, наверное?

— Нет, единственный существующий портрет ее находится у папы, и он носит его в медальоне.

Миссис Гарнер снова вздохнула, задумчиво выглянула из окна, как будто бы пытаясь разглядеть что-то за пеленой годов.

— Моя девочка была очень красивой, — сказала она, — девушка, которая бы нигде не пропала. Она была твердой и умной и всегда оставалась леди. Она казалась совсем непохожей на Гарнеров. Она была миниатюрной, правда, глаза и волосы у нее были того же цвета, что у них, но она была такой милой, лучшей из всех дочерей. Но что-то случилось, что сильно ранило ее сердце, хотя это было не по ее вине или ошибке. Она сказала: «Мама, я чувствую, что не могу жить в Англии после всего этого». И она отправилась в Австралию со своей подругой-сиротой, брат которой уже поселился там. Она просила и умоляла меня поехать с ней, но я сказала: «Нет, Мэри, конечно, я люблю тебя, но у меня ведь еще есть сын в Англии и я не могу разорваться на две части, кроме того, я совсем не подхожу для длительного морского путешествия». Она была многим для меня, она была нашей Мэри, заработав там свои первые деньги, она отослала половину из них мне и после этого часто посылала мне немного из своих сбережений. Но Бог скоро забрал ее с Земли. И я никогда больше не видела ее красивого лица. Простите меня за беспокойство, мисс Чемни, но это такое утешение — поговорить с кем-либо, кто связан с колониями.

Рассказывая свою историю, миссис Гарнер то и дело плакала, и у Флоры даже возникло чувство жалости к этой старой женщине, чье черное сатиновое платье и просьбы о продаже одежды сначала раздражали ее. Эти слезы вызвали в девушке сострадание и даже уважение. Девушка быстро поняла, что, возможно, разговор этой женщины о своей ушедшей из жизни дочери может доставить ей некоторое облегчение. Флоре даже ни разу не пришло в голову посчитать ее надоедливой и расценить ее присутствие в гостиной как неслыханную наглость. Она видела перед собой старую женщину, сильно расстроенную и заплаканную, и единственным стремлением Флоры было утешить ее.

— А где поселилась ваша дочь? В какой части Австралии?

— В Гобарт-Таун.

— Это как раз то место, откуда пришла моя мама, — сказала Флора.

— Но она жила еще в разных местах перед тем, как умереть. Я не помню их названий, моя память стала плоха. Она вышла замуж и у нее была дочь, которая сейчас, возможно, такого же возраста, как и вы.

— Вы не знаете ее? Вы не видели ее, вашу внучку?

— Нет, моя дорогая молодая леди, были обстоятельства, семейные обстоятельства, из-за которых мы не смогли встретиться. Существуют вещи, которые я не могу объяснить такой молодой леди, как вы. Но я бы почувствовала, что нанесла своей внучке оскорбление, есчувства и держаться подальше от нее. Но в одни день мне вдруг пришла мысль в голову, что было бы совсем неплохо для меня увидеть вас, также родившуюся в Австралии, так что я имела смелость объединить свою дела и материнские чувства и пришла сюда поговорить с вами. Я надеюсь, что вы простите меня, мисс Чемни.

— Я не думаю, что есть что-то, за что я должна вас прощать, — сказала вежливо Флора. — Мне действительно очень жаль вас, хоть мы с вами и чужие.

— Чужие, да, — пробормотала миссис Гарнер, слегка прикасаясь к своим заплаканным глазам платком, углы которого были выполнены в форме короны.

— Я могу понять ваши переживания, поскольку недавно у меня было большое горе.

— Ах, моя милая молодая леди, мир полон горя и печали, и даже богатые люди не всегда могут избежать этого, хотя часто они могут легко отделаться, но в вашем возрасте сердце желает страдать — (миссис Гарнер подразумевала «склонно к страданиям»). — Возможно, это была несчастная привязанность? — вкрадчиво спрашивала она.

— Мы потеряли дорогого друга, папа и я, — проговорила Флора.

— Ах! Наверное, он недавно умер.

— Мы даже не знаем, умер ли он. Иногда я надеюсь, что он еще жив, что однажды он вернется к нам. Мы знаем только, что он пропал.

— Очень печально, — вздохнула миссис Гарнер, глядя на Флору с любопытством. — Но молодая леди с вашей внешностью и богатством не может сильно расстраиваться из-за потери одного друга или из-за неверности одного из друзей. Мир полон друзей и любовников для такой девушки, как вы.

Флора выглядела несколько угрюмой, она почувствовала, что позволила этой персоне в черном платье зайти слишком далеко. Девушка стала подумывать о том, как бы она могла выпроводить миссис Гарнер, которая, кажется, не собиралась уходить.

— О, Боже, моя дорогая молодая леди! — начала эта матрона, настраиваясь на философский лад, — если бы вы только знали, как мало хорошего в молодых людях в наши дни и как много в них плохого, неискреннего, жения, воспитанная как леди и впоследствии брошенная на дно общества, видит многое из того, что происходит за кулисами жизни. Я знала одного молодого джентльмена, которого часто видела месяц назад или более того. Он был джентльменом во всем, хотя и снисходил сам до уровня художников, живущих, в непосредственной близости от нас. Настоящий джентльмен, вежливый, обладающий деньгами, в общем молодой человек, который никому не мог не понравиться, но пустой, ничего гениального в нем не было.

Флора смотрела на нее встревоженно, совсем смутившаяся и перебирающая страницы своей тетради. Она вопрошающе глядела на миссис Гарнер, как будто желая сказать: «Продолжайте, пожалуйста».

— Возможно и не следовало ожидать стабильности характера у художника, — проговорила задумчиво пришелица, — от человека, чей рассудок был полностью отдан картине, которую он рисует.

Флора взглянула на нее бледная и встревоженная, как будто речь могла идти только об одном художнике.

— Но когда молодой человек ходит к вам, часто бывает у вас дома и при этом ведет себя вежливо и по-дружески, то очень трудно закрыть дверь перед ним. Этот мистер Лейбэн использовал моего сына в качестве реставратора старых картин и очень неплохо платил ему. Не в моих силах было прекратить эти визиты, даже если я видела, что столь частые его приходы имели не очень хорошее влияние на мою внучку — самую прекрасную девушку, какую вы только можете встретить на том конце города.