Соучастники - Ли Уинни М.

– Он… – начала я. – Ты…?

Кортни вдруг кивнула и разрыдалась по новой.

– Да… Я это сделала, – выдавила она из себя. – Не знаю, как это произошло так быстро, а потом все кончилось, а потом… Он как бы вел себя так, как будто это ничего особенного. Хотел только, чтобы я убралась из номера.

Я нахмурила брови, но все равно ясной, отчетливой формы их вечер для меня не приобрел. Оставив этот зазор, Кортни позволила мне заполнить его наиболее приемлемой версией истории. Это могло быть все что угодно, обычный одноразовый секс. Но Кортни стояла передо мной, явно не в себе, и это была безотлагательная проблема.

Хороший продюсер держит проблему под контролем, напомнила я себе.

– Как он после этого с тобой себя вел? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Как будто ничего не произошло. Поэтому я не знаю – придумала я, что это на самом деле было, или… Но тогда почему я плачу?

Она смотрела на меня; слезы лились по ее точеному лицу. Слова Кортни все равно были очень неопределенными, но если худшее из того, что она подразумевала, было правдой – а я не могла себе этого представить, не могла подумать, что Хьюго перейдет эту черту, – и об этом прознают… Это могло сказаться на всем фильме.

Я сочувственно покачала головой.

– Я вижу, что ты не в себе. Съемки нелегкие, все в напряжении, и Хьюго иногда перебирает с гулянками, чтобы выпустить пар.

От этой жалкой отговорки меня замутило.

Она криво ухмыльнулась.

– Не поспоришь.

Я заключила Кортни в объятия и погладила по спине – жест, казавшийся мне чуждым: китайцы практически незнакомым людям никогда такого не делают. Она рыдала у меня на груди, а я тем временем ломала голову, перебирая возможности, думая, как разобраться с этой ситуацией. Появившись на съемках спустя неделю после их начала, Кортни мало кого знала из съемочной и производственной групп. Может, она никому, кроме меня, и не скажет.

– Я так глупо себя чувствую оттого, что это допустила. Об этом всегда предупреждают, – всхлипывала Кортни. Она посмотрела на меня; ее лицо было искажено отвращением к себе. – Что мне делать?

Я помедлила, зная, что то, что я скажу, может присыпать всю эту ситуацию глухим слоем землицы.

– Слушай, – сказала я и поглядела ей в глаза. – Делать ничего не надо. Не изводи себя. Все мы иногда выпиваем лишнего, и… Я вот лично спьяну делала что-то, в чем раскаиваюсь. Уверена, что большинство людей – тоже.

Она закрыла лицо руками.

– Ты умная девушка, и впереди у тебя большое будущее, – продолжала я, идя по стопам Хьюго. – Не нужно, чтобы это происшествие загубило для тебя все кино.

Кортни хлюпнула носом.

– Просто… Как мне теперь ему в глаза смотреть?

– Играй, как он играет. Делай вид, что ничего не произошло. И ты имеешь полное право больше никогда с Хьюго не выпивать – если тебе неспокойно.

– Это так унизительно, – пробормотала она, потупившись. – Ты же никому не скажешь, правда?

– Нет, конечно, нет.

Тут мне стало ее жалко – юную, наивную, беспомощную.

– Мне бы и в голову не пришло. Не думаю, что это помогло бы причастным.

Я верила, что говорю правду. Чем глубже мы это погребем – что бы там ни произошло, – тем лучше. Я похлопала Кортни по спине и приняла решение.

Я замолкаю, раскаяние окатывает меня обширной тихой волной, я выглядываю в окно, за которым ноябрьский закат перетекает в вечер.

– Так… что вы хотите сказать? – спрашивает меня Том, переваривая все это. – Вы тогда знали, что с Кортни Дженнингс что-то произошло?

– Я… подозревала, – говорю я. – Но не знала наверняка. И, не будучи уверена, одноразовый секс это был или что похуже, – я ничего не сделала. Предпочла не заметить. Наверное, мне нужно было следить за всем ходом съемок, и все силы уходили на это.

– А не уверены вы тогда были потому, что…

– Потому что она так прямо и не сказала. Что Хьюго с ней сделал. Наверное, она оставила некий простор для интерпретаций, и… я пошла простейшим путем.

Я закрыла глаза и снова увидела Кортни с Холли – две стройные фигуры, заходящие в золоченый лифт.

Том кивает.

– А теперь… задним числом – как вам кажется, что произошло между Хьюго и Кортни?

Долгий миг растягивается между нами – без слов.

– Я думаю, он ее изнасиловал, – наконец говорю я тихим голосом. – Как пытался… применить насилие ко мне. Как, возможно, поступил с Холли.

Том кивает.

– Я думаю, он это сделал, – повторяю я. Позволяю чувству вины заполнить меня, вытесняя все прочее. – И во всем, что было потом – что произошло со мной, с Холли, со всеми другими девушками после нас, – во всем виновата я. Потому что ничего не сказала.

Расшифровка разговора (продолжение):

Сильвия Циммерман, 17.03

тг: Как вы думаете, был ли Хьюго Норт способен на изнасилование или сексуальные домогательства?

сц: Хьюго Норт был способен на многое. Нельзя приобрести такого влияния и такого богатства, как у него, никого при этом не потоптав.

тг: А разве он свое состояние не унаследовал?

сц: Унаследовать-то он его унаследовал. А вместе с ним – социопатическую дозу ощущения, что все на свете принадлежит ему. Вследствие чего ему было насрать на всех вокруг – лишь бы своего добиться.

тг: Как вы думаете, что движет людьми вроде Хьюго – заставляет их поступать так, как они поступают?

сц: Власть? Самолюбие? Врать не стану – мной это тоже в каком-то смысле движет. Всем приятно, когда их слушаются и уважают. Но есть тонкая грань: одно дело – руководить, другое – злоупотреблять этой властью так, чтобы вредить другим. Кто-то старается этой грани не пересекать – а кто-то явно нет.

тг: Ретроспективно: прошло десять лет – что вы… думаете о Хьюго Норте?

сц: Говнюк он, и все тут. Говнюк, думающий, что все на свете ему принадлежит, который вырос, слушая, как все ему поддакивают. Который усвоил, что может просто брать, что захочет, без всяких последствий. (Пауза.) Но если ему хочется быть таким человеком – ради бога. Такие люди, может, и богаты, и известны, но кому они по-настоящему нравятся? Отними у Хьюго его состояние – и он ноль без палочки. С ним родные дети говорить не хотят.

тг: То есть в итоге какая-то справедливость восторжествовала?

сц: Ну, самую малость. Хорошо бы уже справедливый суд действительно состоялся. Так что да – я очень рада, что обо всех этих обвинениях сейчас становится известно. Эти мужики… им всегда удавалось уйти от последствий. (Пауза.) Но знаете что? Мне надоело говорить о Хьюго. Всегда все разговоры о мужчинах. Никогда – о женщинах, которые их растили, или работали где-то на заднем плане, которых не замечали или затирали как-нибудь. Даже о женщинах, которые чем-нибудь руководили.

тг: А когда вы руководили – как вам кажется, могли ли вы навредить другим, того не сознавая?

сц: Умно, Том, умно. (Вздох.) Это возможно. В мои намерения ничего такого не входило. Но признаю – это возможно. (Пауза.) Когда ты в гуще событий – пытаешься сделать фильм, грызешься за власть в своей собственной компании, – не всегда осознаешь, как твои поступки на ком скажутся. Так что да, возможно, кому-то я при этом причинила боль. Но я изо всех сил старалась этого не делать. А вот о Хьюго Норте такого не скажешь.

Глава 43

Для отвальной мы арендовали бар в стиле 1950-х на Венис-Бич; кто-то прибыл на такси, кого-то привез личный водитель, а немногочисленные смельчаки приехали на своих машинах. Сильвия к отвальной прилетела (разумеется), но рассказать мне ей было, в общем, нечего. Она-то сумела сбежать от производственной рутины, не видела, как Холли с Зандером пререкаются на площадке. Она-то ничего этого знать не знала – а для меня все превратилось в тяжкую пиар-работу, заставлявшую с ложным энтузиазмом распространяться перед съемочной группой о том, как великолепно прошли съемки, каким потрясающим получится фильм.