Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы - Михаил Крюков

Ugo

Торговля – это, несомненно, борьба двух психологий – продавца и покупателя.

Году где-то в 95-м занесла меня судьба в Сирию – рай для тех, кто хочет поторговаться. Там таких людей действительно уважают, и иногда готовы продать товар ниже закупочной стоимости.

СРЗК[87] «Приазовье» Черноморского флота, где я имел честь быть «туристом», то есть прикомандированным, зашёл в порт Тартус на побережье Средиземного моря. У нас была почти неделя. Городишко небольшой, но рынков и магазинчиков самого разного ранга в нем хватало. Вообще у меня создалось впечатление, что не менее половины мужского населения города – это торговцы, вторая половина – покупатели. Женщины не работают, они сидят дома – это мусульманский Восток, самое большее – ходят на рынок, любую более-менее серьёзную вещь покупает мужчина. Совсем непонятно, откуда берутся материальные ценности и деньги, на которые их покупают. Кроме порта, каких-либо промышленных объектов замечено не было. Обычная ближневосточная торговая улица – это ряд чаще двухэтажных домиков, прилепленных друг к другу, на первом этаже – магазин, на втором живёт сам продавец с семьёй. Соответственно, размер и магазина и дома зависит от достатка продавца. Чаще всего это помещение примерно пять на пять метров, иногда меньше (совсем клетушка), иногда больше, с выходом в задний двор и лестницей на второй этаж. Товар висит в помещении и часть на улице. В некоторых, более приличных, могут быть стеклянные витрины, приличные двери и прилавок, даже кондиционер, в большинстве же – просто большой проем, закрываемый роллетой. Продавец, он же хозяин, он же глава семьи, конечно, мужчина. Он сидит на стульчике перед магазином в тенёчке, курит, пьёт чай, а чаще матэ, очень редко кофе, и зорко оглядывает окрестности в поиске жертвы. Как паук.

Нас мало, а продавцов много.

Неосторожно брошенный взгляд на витрину или просто на висящий над проёмом товар вызывает у продавца бурю эмоций. Здесь вам не отвертеться. Вас хватают под руку и ведут в помещение, в тенёк. При этом мимика, жесты и речь продавца однозначно говорят о том, что счастье привалило именно вам, а не ему. В вольном переводе с арабского, это примерно так: «Аллах столь велик и справедлив, что не дал тебе заблудиться в дебрях этого огромного города и привёл именно ко мне, где ты найдёшь именно то, что искал всю жизнь, и за совершенно смешные деньги!»

При незнании арабского языка вся торговля происходит жестами и на калькуляторе. Товар, на который неосторожно упал ваш взгляд, моментально снимается, преподносится вам как самый-самый, а на глупый вопрос «Сколько?» продавец рвёт на себе волосы, практически плачет, раскаивается до бесконечности, что-то тычет в калькуляторе и, глядя в сторону, осторожно показывает его вам, кося взгляд на вас же.

Вы изображаете на лице дичайшее непонимание происходящего и на типа английском (русский тоже пойдёт) скромно интересуетесь: «Сирийские фунты?» Продавец заглядывает в калькулятор, потом вам в глаза, понимая, что первый раунд за вами, опять рвёт на себе волосы, проклинает все, что дозволено проклинать аллахом, ссылается на все неблагоприятные обстоятельства, заставившие его совершенно случайно нажать лишний нолик, набивает новую цену и, отдав вам калькулятор, умиротворённо садится на стул, произнося сакраментальное: «О, Аллах! Ты спас меня от случайного обмана честного человека, пусть он и не мусульманин. Как ты велик! Хвала тебе! Все во имя тебя!» В конце фразы слышится боевой клич моджахедов: «Аллах Акбар!», но произносится он в зависимости от обстоятельств и настроения, а в данном случае – как спасибо.

Новая цена тоже велика, и вы с сомнением начинаете рассматривать швы или другие мелочи, которые ясно говорят, что они того не стоят. Здесь очень важно ничего не говорить и не указывать продавцу на недостатки – он и сам о них знает. Через некоторое время он вырвет у вас товар из рук и вручит калькулятор с новой ценой – в два раза ниже, при этом возможно очередное вырывание волос и причитания на тему «чем я буду кормить детишек…» (жаль, что мы не знаем арабского). После этого вам следует показать некоторую заинтересованность, можно даже достать кошелёк, потом, правда, засунуть его обратно, покачать головой и твёрдо, но с обязательно очевидным сомнением сказать: «Нет, спасибо, это мне не подходит». Главное – интонация, язык может быть любым, ваш отказ и малейшее сомнение понятны продавцу на любом языке!

Наиболее вероятный вариант развития дальнейших событий: продавец условно падает на колени, условно рвёт на себе рубашку (проявления могут быть разными) и, тыча тебе в лицо калькулятором, со слезами на глазах молча орёт (поскольку ты все равно не понимаешь арабского): «Ну, хорошо, урод, сколько ты можешь заплатить за эту потрясающую вещь?»

То, что вы написали на калькуляторе, вызывает у продавца сначала ступор, потом истерический хохот. Затем он бежит через улицу к соседу, и они вместе смеются, глядя на тот же калькулятор. Потом он возвращается к вам, калькулятор летит через всю комнату в угол, но «совершенно случайно» аккуратно падает на диван (чтобы, не дай Аллах, не разбился), сам продавец садится и, скрестив на груди руки и поджав губы, говорит: «Хорошо, забирай».

Здесь возможны два варианта развития событий:

1. Вы согласны, и на этом история заканчивается. Вас не начинают уважать – вы просто обычный покупатель.

2. Торговля ещё продолжается, и вы, находя все новые и новые недостатки товара, начинаете поглядывать на окрестные лавочки (коих там мириады), продавец начинает нервничать, понимая, что вы от него уходите к соседу, и этого позора ему никогда не смыть. И вот когда он готов почти на все, вы скромно набираете на калькуляторе полцены от последней цены и с грустью в глазах (это важно) даёте посмотреть продавцу…

Лучше вам не знать арабского, и что имеет ввиду продавец по этому поводу, «шайтан» там повторяется через слово, и будьте уверены, что это именно о вас. Потом вас легонько подталкивают к выходу, всем видом давая понять, что правоверный мусульманин такого оскорбления не сможет вынести, и вы уходите…

Вам удаётся пройти 10, 25 или даже 50 метров – в зависимости от стойкости нервной системы продавца, когда он нагоняет вас с тем самым товаром, и, крича что-то невообразимое, типа «Да чтоб ты провалился, да не нужно мне твоих денег вообще! Да подавись ты этой рубашкой (условно)», внимательно смотрит на твой кошелёк…

Так, вот, если в этой ситуации ты сможешь выторговать ещё что-нибудь, то превзойдёшь себя. Тебя не просто будут уважать, предлагая посидеть, отдохнуть, выпить кофе или матэ. Тебя будут уважать с восхищением как «такого шайтана!» (произносится с любовью, интонации на Востоке решают многое) – то есть человека умного, находчивого, весёлого, пускай даже и не правоверного (он просто пока ещё не нашёл свою веру)…

До последней стадии я, к сожалению, не дошёл, а покупал дорожную сумку.

P.S.

Однажды мы набрели на магазинчик мужской одежды с весьма неплохим выбором. Одна рубашка мне очень понравилась.

– Сколько? – спросил я на английском продавщицу, рыжеволосую высокую женщину средних лет со строгими и правильными чертами лица, совершенно европейской наружности, скорее всего, гречанку.

– Десять долларов, – произнесено было на безупречном английском.

– А дешевле?

– Мы не торгуемся, – просто, но строго сказала она. – У нас приличный магазин.

Это – Сирия, страна Ближнего Востока, где спокойно уживаются рядом и не мешают друг другу три религии. Где половина магазинов закрыта по пятницам, а вторая – по воскресеньям. Где, выбежав из ресторанчика посмотреть на мусульманский обряд отправки усопшего в последний путь, можешь узреть попа с кадилом и православные кресты. И где по-прежнему сильны традиции восточной торговли: тебя могут «обуть», заломив невероятную цену, но ни за что не украдут твоих денег: «Друг, у тебя кошелёк торчит из кармана. Спрячь поглубже: ведь ты можешь его потерять, а подумаешь, что украли».

Huirsa     Награда

Опять дождь, и колено ноет, спасу нет.

Логвин оперся руками о подоконник, провёл пальцем, пыльный след. Зачем-то провёл ещё раз. Вытер ладонь о ладонь и вышел на кухню. Зажёг конфорку, поставил чайник.

– Катя, – позвал – тебе ча…

И, как ледяной водой плеснули по груди, тяжело на табурет опустился. Восемь дней, восемь дней уже после похорон.

Восемь дней нет Кати.

Встал, прошёл в комнату, из ящика фланелевый свёрток достал, присел за стол, развернул. Тускло блеснула латунь медалей.

Никакой он не герой, самый обычный набор. Вот только «Красная Звезда». Он получил её тогда, после ранения. Ранение-то не сказать, чтоб тяжёлое было. Посекло мелкими осколками и кусками камня. Да в лицо что-то тяжёлое прилетело, щеку всю и скулу распахало. Но вид, говорили, страшный был. Лицо разорвано, гимнастёрка в клочьях, кожа как стручки гороховые, позаворачивалась. Его тогда в госпиталь повезли, а Кате в Союз кто-то заботливый из штаба позвонил. Дескать, погиб ваш.