Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - Александр Зиновьев

— Очень просто. Опыт на этот счет уже есть. Вспомните о Восточной Пруссии!

— А кого вы на место немцев поселите?

— Евреев, конечно. Ну и арабов.

— Они перережут друг друга!

— Тоже неплохо. Ну, немцев из Советского Союза и ГДР.

— А куда вы выселите немцев?

— В Сибирь. Там места всем хватит.

— Но если вы выселите немцев из Германии, то тут все придет в упадок, и иностранцы покинут Германию.

— И прекрасно! На освободившееся место мы переселим немцев. И после этого тут можно будет спокойно и сытно жить.

Сон

Вдохновитель был мрачен и пьян.

— Что случилось? — спросил я.

— Откровенный разговор с начальством. Я сказал, что хочу наилучшим образом наладить нашу работу на Западе.

— А начальство?

— Сказало, что нынешнее положение является наилучшим, так как устраивает всех, за исключением таких «гениев», как я. К тому же есть важная причина, почему улучшение нашей работы на Западе нежелательно нашему руководству.

— Какая?

— Соотношение сил. Пока оно в нашу пользу, но это не очень заметно врагам. Если мы будем работать ощутимо лучше, это заставит противника усовершенствовать свою деятельность. И тогда соотношение сил начнет меняться в худшую для нас сторону. Хороша логика?

— Логика идиотов вообще несокрушима.

Ценный документ

Чуть свет за мной прислали машину — впервые за все время проверки. Значит, что-то из ряда вон выходящее произошло. Оказывается, появился новый персонаж — офицер КГБ, приехавший сюда в составе какой-то делегации и «избравший свободу». Он привез «ценнейший документ» — запись разговора шефа КГБ с генералом, ответственным за операцию «Эмиграция».

Допрашиватели захотели, чтобы я высказал свое мнение о подлинности «документа». «Хотите, — сказал я, — я расскажу вам содержание „документа“, не читая его? „Документ“, конечно, подлинный. Но он сделан специально для вас». — «Дезинформация?» — спросили они. «Наоборот, — ответил я, — самая точная информация». — «Какая?» — спросили они. «С эмиграцией решено закругляться», — сказал я. Допрашиватели переглянулись и забрали не прочитанный мною «документ» обратно.

Они ни словом не обмолвились о покушении. И я держал себя так, будто ничего особенного не случилось.

Пенсионеры

В парке одни пенсионеры. Наверняка все консерваторы и реакционеры. А что в том плохого? В мире избыток прогрессивности и революционности. Значит, пенсионеры суть благо. Лишь пенсионеры еще могут спасти Запад. Пенсионеры суть бывшая молодежь, но утратившая иллюзии юности и приобретшая здравый смысл. У них есть время для размышлений. У них есть жизненный опыт. Бояться им нечего, можно выражаться прямо и откровенно. Их жизнь идет к концу, и потому они заинтересованы в продолжении человеческой жизни в тех же формах. Старики! Будущее человечества в ваших руках! Объединяйтесь в борьбе против грядущего прогресса! Один старичок по моей морде и одежде догадался, что я — иностранец, и сказал соседу по скамейке гадость по моему адресу. Его собачка злобно кинулась на меня. Свою концепцию насчет пенсионеров я, разумеется, тут же сменил на противоположную. Все зло в стариках. Долой стариков!

В Пансионе

В Пансионе Шутник и Циник решают проблемы новой мировой войны.

— Они тут тоже не такие уж лапти. Здесь тоже готовятся к войне. Потихоньку, тайно.

— Нельзя тайно готовиться к большой войне. Надо весь народ готовить к войне. Особенно — молодежь. Случись что, Советский Союз в пару дней превратится в единый военный лагерь. А тут месяца два нужно для борьбы со своей молодежью и с пацифистами.

— В новой войне массы населения не будут играть большую роль. Атомное оружие…

— Допустим на минуту, что изобретен способ менять курс ракет противника и даже направлять их обратно. Что тогда? Война снова станет войной масс людей в первую очередь.

Вернулся с помойки Энтузиаст, выносивший накопившийся мусор, и развел демагогию насчет западных отбросов.

— Здесь в отбросы идет то, за что в Советском Союзе люди готовы платить большие деньги и стоять в очередях.

— Вы думаете, тут не знают цену вещам? Знают получше нашего. Потому и выбрасывают. Дешевле выбросить, чем хранить.

— И если эти отбросы сохранить, положение в мире не изменится заметным образом.

— В мире действительно сотни миллионов голодных и нищих, внес я свой вклад в дискуссию. — Но из этого не следует, что этот сытый и богатый народ обязан тоже быть нищим и голодным. Не вина этих людей, что в мире появились многие миллионы других людей. Зачем они появились? Население к концу века увеличится еще на много сотен миллионов человек. Зачем? Почему этот народ должен о них заботиться? Каждый народ имеет право на борьбу за свое существование и благополучие. В ваших экскрементах тоже можно обнаружить питательные вещества, за которые в других местах планеты идет борьба. Что из этого следует? Легко быть гуманным за чужой счет. У вас уже три пиджака. Отдайте один нищим в Индии и Камбодже!

Энтузиаст сказал, что я «перегибаю палку», и побежал в туалет. Эти дни он шлялся по разным приемам и жрал по пять раз на день задарма.

— Если вы так выскажетесь публично, — сказал Циник, — сами здешние богачи обзовут вас реакционером и расистом. Тут все за демократию, равенство, справедливость, гуманность.

— На словах. Это не мешает им использовать иностранных рабочих и смотреть на них как на низшую расу.

— Тут пять миллионов иностранных рабочих и два миллиона своих безработных. Но попробуйте заставить этих безработных работать на таких условиях, на каких работают иностранцы!

— Современное общество нуждается в большом числе людей, положение которых можно сравнить с положением рабов в Риме. И оно же одновременно порождает большое число людей, сравнимых с римскими плебеями. Это — общий закон. Он действует и у нас, только в скрытой форме. Что бы ни говорили гуманисты, общество не может долго существовать без иерархии и неравенства. Наш опыт — блестящее тому доказательство.

Чужая жизнь

Художник с женой живет в комнате рядом с моей. Стена тонкая. Я часто слышу их интимные разговоры. Они уверены, что на Западе перегородки между комнатами звуконепроницаемы, и не церемонятся в выражениях.

— Нужны деньги, — говорит он.

— Я могу устроиться работать манекенщицей.

— Тут другие пропорции нужны. Да и старовата ты.

— Не хами!

— Здесь другие понятия о молодости.

— Ну, натурщицей в художественной школе. Или у частника.

— Тут все частники. А натурщицы все проститутки.

— Это в Москве натурщицы проститутки. А здесь проституток и без натурщиц хватает.

— Нереально. Может, уборкой квартир заняться?

— Тут этим делом турки занимаются.

— Этот тип, что вчера приехал, наверняка агент КГБ.

— Тут все кагэбэшники.

— Странно, меня в КГБ ни разу не вызывали и не предлагали стучать. Ты что-нибудь понимаешь в этом?

— Меня тоже не вызывали и не вербовали. Вся эта болтовня о советских шпионах — сплошное вранье. Погоди храпеть! Мне, между прочим, не семьдесят лет.

— Между прочим, самый знаменитый бабник в истории, Казанова, писал, что самую приятную ночь он провел с семидесятилетней графиней.

— Вранье!

— Ничего подобного. Просто это была единственная ночь в его зрелой жизни, когда он выспался всласть. Ха-ха-ха!

— Дурак!

Я вычеркнул Художника и его жену из моего списка советских агентов.

Бессонница

Не спалось. Полистал книгу критика советского режима, которую тут раздувают как выдающееся явление. Наткнулся на такое утверждение: революцию делают для того, чтобы человеком никто не руководил. Закинул книгу под кровать. Затем полистал программу некоего «Демократического Союза». В программе пятьдесят пунктов. Один пункт касается сбора пожертвований в пользу «Союза». Этим пунктом, пожалуй, создатели программы могли бы и ограничиться, сформулировав его более четко: дайте деньги!!! В программе сказано, что власть в стране должна принадлежать «всему народу, т. е. всем гражданам страны в целом, и только им». А чуть подальше сказано, что она должна принадлежать «большинству населения», а осуществляться — «его избранниками». Но ведь в Советском Союзе именно это и осуществлено давным-давно. Авторы программы настаивают на действиях «в рамках закона», а далее говорят о неких «независимых группах», игнорируя то, что эти группы в рамках закона могут быть запрещены. Полистав этот шедевр политического мышления, я его тоже забросил под кровать.

Сон

Под утро я все-таки заснул. Мне приснилось, что я присутствую на чрезвычайном совещании в КГБ. На Западе вступило в строй новое секретное предприятие, и на совещании обсуждается вопрос, как заполучить секреты этого предприятия. Выдвигаются различные предложения: устроить демонстрацию протеста, заставить оппозицию в парламенте сделать запрос, заставить журналистов опубликовать разоблачительные материалы, послать террористов, внедрить своих людей, устроить правительственный кризис, пригласить специалистов к себе на симпозиум, устроить международный конгресс… Короче говоря, были высказаны все возможные варианты. Потом взоры всех присутствующих обратились на меня. «Не надо ничего делать, — сказал я. — Надо лишь немного подождать, и они сами раскроют нам все свои секреты. Даже просить будут, чтобы мы их приняли. И заплатят нам за это». Все участники совещания с гневом обрушились на меня. «Значит, мы не нужны! — кричали они. — Значит, нам делать нечего! Бей этого мерзавца! Он — агент ЦРУ!!»