Настоящая фантастика – 2013 (сборник) - Андрей Бочаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Первого апреля мы поминали оставшихся под Ферганой, – стиснув зубы, сказал я Терёхину. – Ежегодно. В этот день я позволял себе выпить и потом капли в рот не брал до следующего. Но ни пьяный, ни трезвый я никогда, запомните, никогда не поднял бы руку на Зубра. Я был обязан ему жизнью, но дело даже не в этом. Он был моим другом, понимаете? Я не убивал. Плевать на ментоскопию, плевать на всё – не убивал!
– Что ж, – бывший следователь разлил по чашечкам чай, придвинул ко мне сахарницу. – Видите ли, Псих… Через меня прошло много людей. Разных. За долгие годы я научился распознавать, где правда, где ложь, даже в исполнении очень хороших актёров. Мне и тогда казалось и кажется сейчас, что вы говорите искренне. Но факты… Факты, Псих. Вы не помните, что делали на протяжении почти полутора часов, начиная с полуночи. Последнее ваше воспоминание – ссора. Вы…
– Мы не ссорились, – прервал я. – Иногда нам случалось повздорить по мелочам, но у меня ни разу и в мыслях не было оскорбить его или ударить. Не говоря о том… – Я запнулся.
– Чтоб убить? – помог Терёхин. – Ну, допустим. Пускай даже убийца сумел заблокировать память, хотя это и невозможно теоретически. Но кто же он тогда, Псих? Или она. Кто убил Зубарева? Его жена? Сын? Дочь? Или ваш общий друг Малышев?
С минуту мы оба молчали. Этот вопрос я задавал себе тысячи раз.
– Не знаю, – сказал я наконец. – И не знаю как. Я пришёл к вам для того, чтобы разобраться. Вы поможете мне?
Терёхин поднялся и, заложив руки за спину, заходил по комнате. Потом остановился, повернулся ко мне.
– Вам нужны деньги и ментограммы, не так ли? – спросил он.
– Да. – Я подался к нему. – Я отдам. В течение года или двух – отработаю и отдам долг, клянусь вам. Много не нужно – на прожитьё и еду. И всё.
– Жить вы можете у меня, – задумчиво произнёс Терёхин. – По правде сказать, я устал от безделья и попробую вам подсобить. Неважно. Копии ментограмм под расписку возьму завтра в архиве. Надеюсь, не откажут по старой памяти. Я, правда, изучал их десятки раз, пока велось следствие, но кто знает… Ридер у меня есть. Что ещё?
У меня внезапно задрожали руки.
– Спасибо, – выдохнул я. – Спасибо вам.
– Да ладно, – усмехнулся Терёхин. – Потом наспасибитесь. Если у вас что-нибудь получится. А если нет, то и благодарить будет не за что. Всё-всё, не возражайте. После обеда можете переезжать ко мне. Я освобожу для вас спальню.
* * *В двадцатом веке людей, умеющих читать чужие мысли, называли телепатами. Было таковых ничтожно мало, а тех, которые всё же были, считали за шарлатанов. Так продолжалось, пока не выяснилось, что мыслечтение вовсе не шарлатанство и даже не паранормальное явление, а попросту способность человеческого мозга принимать и перекодировать биоволны.
В середине двадцать первого века в Гарварде сконструировали первый биоресивер. Одновременно в Новосибирске собрали мемосканер – прибор, способный методически «просматривать» память. Комбинация этих устройств дала человечеству ментоскоп. С его созданием цивилизация вышла на новый социальный уровень. Где тихо, где с боями и революциями ушли в отставку и сменились новыми правительства. В считаные годы умерли коррупция и шпионаж. И лишь криминальная среда всё ещё сопротивлялась.
Я разложил на столе в ряд пять овальных чипов – копии ментограмм, добытых Терёхиным в следственном архиве. Минут пять, тасуя чипы, выбирал, с какой начать. В результате решил со своей, подключил ридер и утопил чип в его приёмном устройстве.
«Николай Курдин, – высветилось на экране монитора. – Отображение памяти на 01.04.2083».
Я выставил режим просмотра. Ментограмма была похожа на фильм, отснятый неумелым кинооператором, с нерезкими, порою хаотичными кадрами.
Особняк, унаследованный Зубром после смерти отца, больше походил на крепость, чем на загородную виллу. Трехэтажный каменный домина стоял по центру огромного, радиусом в полкилометра участка, обнесённого оградой в два человеческих роста. Установленная поверху ограды аппаратура сканировала каждый сантиметр территории и возможность проникновения непрошеных гостей полностью исключала.
Заика отворил чугунные с позолотой ворота, я въехал вовнутрь. На сумбурно сменяющих друг друга кадрах я видел фрагменты, зафиксированные моей памятью. Автомобильная парковка площадью с теннисный корт. Оранжерея с экзотическими растениями. Крытый бассейн с подогретой водой. Поле для игры в гольф, за ним ещё одно, бейсбольное. И, наконец, гордость хозяина и непременная забава для гостей-мужчин: сделанный по индивидуальному заказу природный тир. Был он несомненным произведением искусства с талантливо выполненными сменными декорациями. Вставший у черты или засевший в укрытии стрелок зачастую забывал, что он в тире, а не охотится на крупного хищника на пересечённой местности.
Всё семейство встречало меня на крыльце. Выряженный в ковбойский костюм, радостно улыбающийся Зубр, прильнувшая к нему красавица Инга, бледный долговязый Дэн и задорно подмигивающая мне Вредина.
Дэном и Врединой Зубр называл Дениса и Веру, детей от первого брака. Женился он на дочери отцовского компаньона, едва обоим сравнялось по восемнадцать, и после смерти отца немедленно с женой разошёлся.
– Можно сказать, это был династический брак, – объяснил Зубр однажды. – Она не давала мне дышать, Псих. Понимаешь, Жанна оказалась слишком правильной. Эдакой пуританкой, изысканной, утончённой и не терпящей ни малейшего отклонения от общепринятой этики.
Жанну я видел считаные разы. После развода она, забрав детей, переехала в Лондон и, по словам Дэна, жила затворницей в мрачном и древнем, Викторианской эпохи особняке в центре города. Взрывная, непоседливая Вредина, едва представилась возможность, из этого особняка сбежала и перебралась к отцу. Меланхоличный и романтичный Дэн остался с матерью, а Зубра навещал два-три раза в году.
Впившись взглядом в экран монитора, я старался не упустить ни единого кадра. Вот Заика пожарил шашлыки, и мы все принялись потешаться над Врединой, умудрившейся слопать один за другим пять штук. Вот мы с Зубром одновременно нырнули в бассейн и, отмахивая саженками, пустились наперегонки. Вот степенно, осторожно пробуя ногой воду, к нам присоединился Дэн. Вредина, нырнув, окатила его брызгами, Дэн недовольно скривился. Затем появилась Инга, в алом купальнике выглядела она, как всегда, сногсшибательно.
Инга была младше Зубра на десять лет, но, когда они стояли рядом, разница словно стиралась. Они подходили друг другу чуть ли не идеально, от обоих будто исходила, струилась жизненная энергия, а ещё дружелюбие и приязнь.
Мелькали кадры, я смотрел на этих весёлых, радостных людей и навязчиво примерял каждого из них на роль убийцы. Мне было тоскливо и тошно, и хотелось бросить всё к чертям, и уехать, убраться отсюда в глушь и там обо всём позабыть. Усилием воли я заставил себя сосредоточиться и смотреть собственные воспоминания дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});