Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

500 Хотя для общего функционирования психического, несомненно, крайне важно, что травматическое содержание постепенно, за счет частых повторений, утрачивает свою автономию и таким образом опять встраивается в психическую иерархию, все же сновидения такого рода, по сути являющиеся только репродукцией травмы, нельзя назвать компенсаторным. По-видимому, сновидение возвращает отщепившийся, автономный фрагмент психического, однако вскоре оказывается, что сознательная ассимиляция фрагмента, репродуцируемого сновидением, ни в коем случае не приводит к исчезновению того расстройства, которое послужило детерминантой возникновения сновидения. Сновидение продолжает упорно репродуцировать содержание травмы, которое теперь стало автономным и будет действовать само по себе до тех пор, пока травматическое раздражение не исчерпает себя полностью. Пока этого не произойдет, никакая сознательная «реализация» ничего не даст.

501 На практике совсем нелегко решить, является ли сновидение по существу своему реактивным или же оно только символически репродуцирует некую травматическую ситуацию. Посредством анализа, однако, этот вопрос можно разрешить, так как в последнем случае верное толкование тотчас приведет к прекращению репродукции травматического стимула, в то время как для реактивной репродукции анализ сновидения не является помехой.

502 Мы сталкиваемся с подобными реактивными сновидениями при патологических физических состояниях, когда, к примеру, острая боль влияет на течение сновидения. Но, по моему мнению, соматические раздражения лишь в исключительных случаях являются определяющим фактором. Обыкновенно они обретают всецело символическое выражение в бессознательном содержании сновидения, другими словами, используются в качестве средства выражения. Нередко также сновидения выявляют крайне примечательную внутреннюю символическую связь между, несомненно, телесным заболеванием и определенной психической проблемой, причем физическое расстройство оказывается прямо-таки подражательным выражением психической ситуации. Я упоминаю об этом любопытном факте скорее ради полноты картины, а вовсе не для того, чтобы привлечь внимание к этой области проблем. Однако мне кажется, что между физическими и психическими расстройствами существует известная взаимосвязь, значение которой в общем и целом недооценивается; однако же эта взаимосвязь столь же безмерно переоценивается в тех случаях, когда известные физические расстройства пытаются понять только лишь как выражение психических нарушений, что, к примеру, мы видим в Христианской науке (Christian Science). Проблема сновидений проливает свет на очень интересные аспекты вопроса о совместном функционировании тела и психического – вот, собственно, почему я поднял здесь эту тему.

503 В качестве следующей детерминанты сновидения, заслуживающей упоминания, следует назвать явления телепатии. Факт их существования на сегодняшний день уже более не вызывает сомнений. Само собой разумеется, что очень просто оспаривать реальность телепатии без проверки имеющихся в наличии доказательных материалов; этот образ действия столь ненаучен, что он не заслуживает никакого внимания. Я узнал на собственном опыте, что телепатические явления очень даже влияют на сновидения, о чем, впрочем, говорили еще в незапамятные времена. Определенные лица особенно чувствительны в этом отношении, и нередко они видят сновидения, обусловленные телепатически. Однако из признания телепатических явлений вовсе не означает, по-моему, что следует торопиться некритически принимать или одобрять ту или иную теорию действия на расстоянии. Явление, несомненно, существует и все же теория не кажется мне столь простой. Во всяком случае, нужно отнестись с вниманием к возможности согласования ассоциаций, то есть существования параллельных психических процессов5, что, бесспорно, имеет место в семьях и – помимо всего прочего – обусловливает тождественность или значительное подобие установок. Точно так же следует с вниманием отнестись к фактору криптомнезии, на который в особенности указывал Флурнуа6. Она вызывает подчас удивительнейшие феномены. С учетом того, что в сновидении делается приметным любой сублиминальный материал, нисколько не кажется странным, что криптомнезия подчас выступает как детерминирующая величина. Мне нередко доводилось анализировать телепатические сновидения, причем телепатическое значение многих из них на момент анализа было еще неизвестно. Как и при всяком ином анализе сновидений, в этих случаях в ходе анализа вскрывался некий субъективный материал, и при этом сновидение имело свое значение, соотносящееся так или иначе с жизненной ситуацией пациента. В анализе не было получено ничего, что могло бы указывать на телепатический характер сновидения. До сих пор я не нашел ни одного сновидения, в котором бы телепатическое содержание несомненно присутствовало в материале ассоциаций, поставляемых анализом (в «латентном содержании сновидения»). Его всегда несла манифестная форма сновидения.

504 Обыкновенно в литературе о телепатических сновидениях упоминаются только лишь те, в которых «телепатически» предвосхищается особо значимое обстоятельство (во времени или в пространстве), когда важность происшествия в общечеловеческом смысле (к примеру, случай смерти) объясняет его предугадывание или перцепцию на расстоянии, или же это обстоятельство, по меньшей мере, как бы подкрадывается сзади и предуготавливает понимание. Телепатические сновидения, которые я наблюдал, в большинстве случаев укладываются в эту схему.

Лишь некоторые сновидения характеризуется как раз тем удивительным свойством, что их манифестное содержание содержит некую телепатическую констатацию, которая относится к чему-то совершенно незначимому, что не имеет никакого касательства к сновидцу: например, лицо незнакомого и совершенно обычного человека, или определенная расстановка мебели в совершенно нейтральной обстановке, или получение незначимого письма и т. д. Естественно, когда я говорю о «незначительности», я, конечно же, имею в виду, что ни посредством обычных расспросов, ни посредством анализа мне не удалось обнаружить то содержание, значимость которого могла бы «оправдать» телепатическое явление. В подобных случаях еще скорее, чем в ранее упомянутых, можно было бы заподозрить «случайность». К сожалению, гипотеза случайности представляется мне, однако, всегда asylum ignorantiae[81]. Возможность крайне редкостных совпадений, конечно, никто не будет оспаривать, однако если мы рассчитываем на их повторение с некоторой вероятностью, то тем самым мы исключаем их случайную природу. Конечно, я никогда не стану утверждать, что в их основе лежит некий «сверхъестественный» закон – наша школьная премудрость просто не поспевает за ними. Таким образом, даже сомнительные телепатические содержания реальны по своей природе, вопреки всяческим вероятностным ожиданиям. Ни в коей мере я не дерзнул бы высказать свое собственное теоретическое мнение относительно данных феноменов, однако я все же считаю правильным признать их реальность и даже настаивать на ней. Для исследования сновидений такая точка зрения, несомненно, выигрышна7.

505 В противоположность известному взгляду Фрейда на сущность сновидения – будто оно есть «осуществление желаний», – я сам, а также мой друг и коллега Альфонс Мэдер приняли точку зрения, согласно которой сновидение есть спонтанное самоизображение актуальной ситуации в бессознательном, изображенной в символической форме. В этом пункте наша позиция соприкасается с выводами Зильберера8. Это тем более отрадно, что к этому мы пришли независимо друг от друга.

506 Это воззрение противоречит фрейдовской формуле только в том, что отрицает правомочность какого-то определенного высказывания о смысле сновидения. Наша формула предполагает всего лишь то, что сновидение есть символическое представление какого-то бессознательного содержания. Она оставляет открытым вопрос о том, является ли это содержание всегда только осуществлением желания. Последующие исследования (в частности, работы Мэдера) ясно показали, что сексуальный язык сновидений отнюдь не всегда следует понимать конкретно9, другими словами, речь в данном случае идет об архаическом языке, который, конечно же, использует все аналогии, оказывающиеся под рукой, при этом, однако, ими вовсе не обязательно прикрывается нечто действительно сексуальное. Поэтому было бы несправедливо воспринимать сексуальный язык сновидений буквально при всех обстоятельствах, в то время как прочие содержания объясняются символически. Как только мы начинаем понимать сексуальные формы языка сновидения как символы неизвестных вещей, наше представление о сущности сновидения сразу же углубляется. Мэдер превосходно и доступно показал это на практическом примере, заимствованном у Фрейда10. Но до тех пор, пока сексуальный язык сновидения понимается буквально, нам доступно только непосредственное, внешнее и конкретное решение или же мы можем не предпринимать ничего вообще в силу своего малодушия либо лености. Однако это не дает нам понимания существа проблемы и установки на ее решение. К постановке же проблемы мы придем после того, как откажемся от недоразумения, связанного с конкретным толкованием, а именно от буквального понимания бессознательного сексуального языка сновидения и толкования фигур как реальных лиц.