Истребитель богов - Алексей Снегирёв

– Цель на 11 часов, опушка, – проговорил в моей голове любимый голос, который обычно волновал меня, вызывал влечение, а теперь был чужим и резким, – используй «Аргумент», удвоенный заряд, быстро!

«Суори… девочка моя!» – ласково подумал я, превращая опушку леса в огненное пекло. Гулко ухала на плече плазменная пушка, методично сжигая квадрат за квадратом.

Продолжая обстрел, я побежал навстречу врагу, на всякий случай выпустив из «Радуги» восемь осколочно-фугасных ракет без указания цели, надеясь обозначить её, когда обнаружу врага. Лесок затянуло едким дымом.

Когда подбежал к вероятной позиции врага, то остолбенел, я не ожидал увидеть «лунный пейзаж» – изрытый ямами участок почти сто на сто метров. Леса и растительности тут уже не было. Это был гектар черноты, перенесённый из самого ада. Все вокруг было покрыто полуметровым слоем мутного черного стекла – это песок спекся от воздействия сверхвысоких температур удвоенных мощных зарядов плазменной пушки. Почва, деревья, живность превратились в пепел. От моего врага осталось грязное пятно – обнаружив следы металлов, я понял, что ошибки быть не может, масса остатков соответствовала тяжелому скафу. А несколько объектов, «свернутых в точку», видимо, когда-то были реактором скафандра и силовой установкой оружия.

Мне пришлось дождаться, пока остынет стекло, – оставлять поврежденное высокотехнологичное оборудование, тем более ядерные реакторы, было слишком беспечно. Да, Алиса уверяла, что это безопасно, но я смотрел дальше – найдут через тысячу лет жители планеты эти пространственные аномалии и полезут изучать. И вот тогда может и рвануть. Люди – любопытные существа, везде свой нос сунут.

Я битых полчаса выбивал ломиком стекло, чтобы достать оба металлических оплавленных блока. Почему-то вспомнил, как после победы на каком-то древнем чемпионате мира хоккеист Овечкин долбил лед лезвием конька, чтобы достать серебренный доллар, по традиции замурованный противниками «на удачу».

С трупа врага отсыпали пятьдесят энергокредитов, столько же дали и с пилота квадрокоптера – летательного аппарата, способного перемещаться только в пределах атмосферы, типа большого вертолета с четырьмя винтами. Конструкция мне казалось знакомой, но где её видел, вспомнить не мог.

Эти двое были заперты на планете, улететь им было не на чем, думаю, их просто забыли в спешке, когда основная группа эвакуировалась на «Лайку».

Пилота, имени которого не знал, похоронил рядом с его расстрелянной техникой. Если верить Ковчегу, это был последний сакс на планете, поэтому на камне надгробия выжег встроенным в скаф лазером: «Не воюйте с русскими!».

Потом я обследовал сгоревшую технику, платформу с плазменной пушкой, ракетные пусковые. Обнаружил остатки станции связи и радара, которые были уничтожены первыми запущенными мною ракетами. А я-то все гадал – два взрыва было, а пусковые продолжают работать. Оказывается, умные ракеты выбрали самые опасные, на их взгляд, цели: система связи позволяла оператору управлять системой ПВО, а радар видел цель дальше, чем собственная система пусковых установок. Потеряв эти элементы, система практически ослепла и утратила связь с грамотным военспецом.

Обследовав местность с воздуха, мы нашли на живописной поляне базу саксов – в цветочном поле стояли два ангара: жилой и промышленный. В первом ничего интересного не было, а вот во втором я отыскал промышленный принтер «Базис» и к нему – мощный реактор «Саншайн-12». В пластиковых ящиках были аккуратно упакованы две сотни устаревших карабинов «М74» под пороховые патроны. Самого боекомплекта напечатано не было, по всей видимости, у саксов закончились водородные картриджи. Пустых валялось несколько десятков, а заполненных водородом – ни одного. Все из этого ангара я перетаскал в грузовой отсек «Кречета». С «Базисом» пришлось помучаться, он был длиной почти три метра, но небольшая транспортная платформа, которая нашлась тут же, мне помогла. Её я тоже забрал, она, конечно, гораздо слабее МАЗов с базы Хэпина, но отлично подходила для перевозки кирпичей.

– Алиса, теперь необходимо найти местных, – дал я новое задание, – надо сообщить, что у них все лжебоги сдохли.

– Уже ищу, Ковчег загрузил данные о поселениях, – печально проговорила Алиса. – Но, учитывая потери популяции, многие должны быть пустыми.

Улетая, мы оставили за собой пылающий лес, дымом заволокло полнеба. Скорее всего, тут вокруг все выгорит на многие километры. Но тушить пожар мне было нечем, истребитель был заточен на диаметрально противоположное – только поджигать. Да, я знал про способ тушения встречным огнем, но поскольку никогда не видел, как это делают, то и рисковать не стал. Вдруг спалю полконтинента, тут и так с растительностью негусто. Опять же Ковчег ругаться будет.

Поиски я предоставил Алисе, а сам болтал с Суори, мы же никогда особо не беседовали, на это нам не хватало времени.

– А Балву почему молчит? – спросил я первым делом.

– У неё речевого блока нет, – объяснила Суори с набитым ртом, она упросила напечатать шоколад на корабельном БАТе. – Её функционал не подразумевает общение с людьми. Могут говорить только я и Амона…

– А где сейчас брюнетка? – я запомнил Амону из того вещего сна.

– А тебе разве нас не хватает? – игриво зашептала на ушко Суори.

– Хватает, – кивнул я, – просто хотел убедиться, что она в безопасности.

– Спит! Полмиллиарда лет, – хохотнула девушка, – выспится, наверное, до кончины этой Вселенной.

– А Балву можно установить речевой блок? – мне было интересно, как искины отнесутся к моему вмешательству в их энергоструктуру.

– Да. Но зачем? – искренне удивилась Суори. – Она – «БАЛлистический Вычислитель Универсальный». Потому и Балву, это аббревиатура.

– А ты кто? – осторожно спросил я.

– Система Управления Огнем с Речевым Информатором! – гордо проговорила искин и, предвосхищая мой вопрос, расшифровала имя брюнетки. – Амона – это Автономный МОдуль НАвигации.

Я на некоторое время замолчал, во мне боролись два постулата: первое, что они просто машины, и второе – не могут машины так восхитительно любить. Все во мне кричало, что они – живые, но противный голос рассудка напоминал о суровой реальности. И пусть они ведут себя как девушки, но все-таки это очень умные машины, которым пятьсот миллионов лет и которые дожили до этого возраста, благодаря своему уму и гибкости мышления. И я, видимо, до сих пор жив, потому что они мне помогают.

– Суори, девочка моя, – начал я издалека, и она замурлыкала в левом ухе, – моя меткость и тактика в