Тайны русской веры. От язычества к империи. - Сергей Перевезенцев

Главную персональную вину за все последующие события Тимофеев возлагает на Бориса Годунова — первого, кто беззаконно захватил царский престол. Поэтому, отмечая многие достоинства этого правителя, автор «Временника» в то же время гневно осуждает Бориса за гордость, жестокость, коварство, непомерное властолюбие. Еще при Федоре Ивановиче Борис Годунов запятнал себя многими богомерзкими поступками, и особенно — убийством царевича Димитрия. Множились недостойные деяния Бориса и во время его царствования. Все это в итоге привело к окончательному разложению русского общества и рождению Смуты. И как бы подчеркивая то, что Борис Годунов не был достоин царского звания, Тимофеев дает ему уничижительную характеристику — «рабоцарь».

Размышляя над причинами бедствий, постигших Российское государство, Иван Тимофеев, естественно, пытается определить и пути выхода из сложившейся ситуации. А выход один — познать грехи, покаяться в них и возвратить утерянное: веру, единомыслие, общественное согласие, древние обычаи общественного устройства. Как пишет Тимофеев: «До тех пор, пока не совокупимся в братской любви, как достойно быть по Писанию, — враги наши и далее не перестанут вредить нам и одолевать нас».

Впрочем, сам Тимофеев, находящийся под впечатлением Смуты, высказывает серьезные сомнения в возможности нового объединения всего русского общества: «Наша неспособность к совместному объединению… и доныне во всем нашем народе не допускает твердого и доброго содружества, потому что мы поражены страхом перед неблагонадежными». Даже выборы «всем миром» нового царя Михаила Федоровича Романова, которого сам Тимофеев всячески превозносит, не снимают его сомнений. Он уже не верит в способность всеобщего «большого собрания» русского народа найти всех устраивающее решение: «Такое собрание у нас из-за страха невозможно».

Однако в то же время Иван Тимофеев понимает и другое — иного пути кроме объединения нет. Поэтому он и заканчивает свое повествование призывом к единению, в очередной раз предупреждая своих читателей: «Если же окажется иное, то мы уже не живем, а являемся безответными ответчиками в будущем за всеобщую погибель земли».

Подводя итоги, необходимо сказать, что «Временник» Ивана Тимофеева стал одним из немногих литературно-философских произведений периода Смутного времени, в котором столь глубоко и последовательно были осмыслены важнейшие причины «разорения» Русской земли. Выдвигая на первый план, в полном соответствии с традицией, причины религиозно-мистического характера, Тимофеев в то же время оказался способен внести в свое сочинение определенную долю исторического прагматизма. Этот исторический прагматизм проявился прежде всего в том, что Тимофеев стремился осмыслить поступки людей как причины тех или иных исторических событий.

«О ПРИЧИНАХ ГИБЕЛИ ЦАРСТВ»

Нежданная никем погибель России, этого «нового Рима», во времена Смуты необходимо порождала у современников желание не только понять причины этой общенациональной трагедии, но и найти некие правила государственного устройства, которые позволили бы в будущем избежать подобных бедствий. Видимо, именно с этим связано то, что в начале XVII века в рукописной традиции появляется философско-политический трактат, получивший в некоторых рукописных сборниках название «О причинах гибели царств» (другое название — «Описание вин, или причин»). Автор трактата неизвестен, но есть отдельные сведения, что сам трактат переведен Василием Садовулиным (или — Садовским) «с различных книг латинского языка». Впрочем, источник перевода также не найден, хотя, если трактат был переведен, скорее всего, источник был польским, о чем свидетельствуют многие полонизмы в тексте.

Специфика трактата «О причинах гибели царств» заключается в том, что, в отличие от других произведений начала XVII века, в нем нет непосредственных размышлений над причинами Смуты. Наоборот, текст трактата полностью свободен от анализа или изложения реальных исторических событий, бывших когда-то в России. Внимание сконцентрировано на общих религиозно-философских, политических, правовых и моральных условиях, в которых любое государство может процветать или же, наоборот, при несоблюдении которых оно может погибнуть.

В то же время в самом трактате приводится огромное количество примеров исторических деяний, которыми автор трактата подтверждает ту или иную свою мысль. Но эти примеры взяты из библейской, греческой или римской истории. Точно так же, как и многочисленные цитаты из Библии и сочинений античных авторов — Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Цицерона и других. Подобное использование исторического материала позволяет придать тем идеям государственного устройства, за которые ратует автор трактата, не просто общерусское, а всеобщее значение. И, следовательно, показать, как можно использовать общемировой исторический опыт в российских условиях. Продемонстрировать возможность использования общемирового опыта государственного строительства в России — это одна из главных задач всего трактата.

То, что России стоит прислушаться к неким общим рекомендациям, подчеркивается использованием русской социальной терминологии XVII века в тех случаях, когда рассказываются примеры из древней истории, — думный боярин, князь, гетман, дума и др. Кроме того, многие рекомендации трактата, несмотря на свою абстрактность, вызывали у его читателей прямую ассоциацию и с конкретными русскими историческими событиями, и с конкретными русскими историческими деятелями.

В основе всего трактата лежит главная идея — государство должно служить «для блага всех людей». Иначе говоря, в трактате в полной мере представлена идея «общего блага». Поэтому можно сказать, что в трактате «О причинах гибели царств» в той или иной степени русскому читателю представляется некий план идеального государства.

Трактат начинается с попытки определить главные причины «падения царств» — «люди ли тому виной» или же «суд Божий». Цитируя Платона и Ксенофонта, автор трактата соглашается с последним: «Хотя и не происходит ничего на свете без воли Бога и без суда Его, вершится этот суд Божий за грехи и преступления, совершаемые людьми, отпавшими от Бога». Итак, «грехи и преступления» людей — вот главный источник падения царств. Причем вполне в согласии с православной традицией, в трактате говорится, что «страшный гнев» Божий «ничем не отвести, кроме покаяния».

Сделав это общее умозаключение, автор трактата стремится конкретизировать теперь уже виновность людей. Он приходит к выводу, что причинами гнева Божиего являются, во-первых, общие всем людям «пороки их» и, во-вторых, «грехи их начальников». И в дальнейшем в трактате обращается внимание именно на эти «человеческие грехи», которых необходимо избегать, иначе они становятся причинами самоуничтожения государства. Более того, автор трактата проводит подробный анализ различных грехов человеческих и выстраивает довольно-таки четкую их иерархию. Подобный случай — практически единственный в истории отечественной религиозно-философской мысли начала XVII века.

Вначале определяются, так сказать, основные причины «гибели царств»: 1) «злоба и грехи человеческие»; 2) отсутствие «единодушия начальников с подданными»; 3) грехи «властителей и начальников».

На последнем тезисе автор трактата делает особый акцент. Ведь, по его убеждению, как, впрочем, и по убеждению всех русских людей того времени, именно «властители и начальники», «цари» должны являться «образцом всех добродетелей»: «Ибо, каков будет царь, таковы же, глядя на него, будут и подданные его». Следовательно, «цари» несут главную ответственность за разрушение своего государства. Подобный тезис является несомненной реакцией на события Смутного времени.

В соответствии с этим все дальнейшее повествование выдержано в форме рекомендаций, предназначенных именно для русских «властителей». Можно выделить более десятка условий нормального государственного устройства, которые следует соблюдать «царям». Причем эти условия как морального, так и правового и политического характера, ведь для русского человека XVII века любое политическое действие должно было быть обусловлено нравственно. Более того, именно моральное совершенство «царей» рассматривалось как главное условие созидания «благоустроенного» государства.

Интересно, что свои рекомендации автор в основном выстраивает в форме оппозиций. Например, «милосердие» — «жестокость», «любовь» — «нелюбовь», «правда» — «неправда» и т. д. Причем в некоторых случаях отдельные стороны данных оппозиций получают более развернутые характеристики. Таким образом, ему удается показать, что исполнение определенных условий государственного бытия способствуют процветанию страны и забвение их — разрушению.