Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции) - Вячеслав Костиков

Содружество резервистов французской армии предпослало к списку погибших русских такие слова: "Свидетельствуя о подвигах геройски погибших братьев, Содружество не преследует иной цели, как и в мирное время служить и только служить Чести Русского Имени. Оно просит русскую эмиграцию серьезно задуматься над тем нравственным сокровищем, которое она приобрела подвигом и жертвой лучших своих детей. Это нравственное сокровище надлежит всячески охранять и оберегать. Содружество просит вспоминать, что мы стоим у свежих еще могил, память павших в боях еще не изгладилась из сердец их знавших" 27.

В списках, опубликованных после войны Содружеством резервистов, содержатся лишь самые краткие сведения о погибших: имя, год рождения, награды, при каких обстоятельствах погиб. Вот одна из типичных записей в списке содружества:

"Анатолий Болгов. Вступил в ряды Сопротивления в возрасте 17 лет. Участвовал в штурме "Отель де вилль" * в Париже. После освобождения Парижа в рядах 2-й танковой дивизии генерала Леклерка участвовал в германском походе. Пал смертью храбрых, попав в засаду эс-эс во время штурма Берхтесгадена. Награжден Военным крестом с пальмой и Военной медалью".

Осенью 1945 года русские участники Сопротивления учредили Содружество русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления с целью сбора сведений о русских патриотах, погибших в боях или замученных в концентрационных лагерях. Председателем содружества был избран Игорь Александрович Кривошеин **, активный участник антифашистского подполья во Франции, узник Бухенвальда. В июне 1946 года и затем в феврале 1947 года стараниями содружества было выпущено два номера "Вестника", содержавших ценные сведения об участниках Сопротивления.

* Городская ратуша (франц.).

** И. А. Кривошеин скончался в Париже в августе 1987 года.

Имена Бориса Вильде и Анатолия Левицкого широко известны в среде русских эмигрантов не оттого, что они были доблестнее других участников Сопротивления, а оттого, что их борьба и мужественная смерть получили во Франции широкую огласку в связи с судебным процессом над ними, который устроили немцы, намереваясь придать своей расправе над участниками антифашистской борьбы видимость законности. Было и еще одно важное обстоятельство, которое связало имена Б. Вильде и А. Левицкого с Сопротивлением.

Дело в том, что в ноябре 1940 года, когда подпольное антифашистское движение во Франции, и в частности в Париже, только набирало силу, Борис Вильде и Анатолий Левицкий организовали выпуск первой подпольной газеты. Первые два номера были напечатаны ими собственноручно в типографии Музея человека, где они работали. Подпольную газету они назвали "Resistance" ("Сопротивление"). Это название вскоре распространилось на все подпольное Сопротивление во Франции.

К сожалению, группа Вильде и Левицкого была быстро раскрыта. 14 февраля 1941 г. гестаповцы арестовывают А. Левицкого и его невесту Ивонн Оддон, работавшую в Музее человека библиотекарем. Несмотря на избиения и пытки, А. Левицкий на допросах держится мужественно и никого не выдает. Бориса Вильде во время ареста друга не было в Париже: по делам группы он ездил в "свободную зону". Благоразумие требовало не возвращаться в Париж. Однако это было не в характере Вильде. Он считает своим долгом вернуться и во что бы то ни стало продолжить выпуск газеты, чтобы отвести подозрения от арестованного товарища.

Интересные воспоминания о "деле Музея человека" написала оставшаяся в живых участница группы Вильде - Левицкого француженка Аньес Гюмбер. Она помогала распространять газету. Была арестована, приговорена немецким судом к депортации в Германию, но, по счастью, осталась в живых. После освобождения она выпустила книгу "Наша война" - одно из самых подробных свидетельств о подвиге Б. Вильде и А. Левицкого. По ее словам, Б. Вильде был уверен в том, что рано или поздно его арестуют, и тем не менее отказывался уехать из Парижа. Арестовывают Б. Вильде в марте 1941 года.

"Дело Музея человека" получает большую огласку, о нем пишут газеты, мужественное поведение Вильде и Левицкого на допросах и на суде становится известным благодаря подпольной печати. По Парижу ползут слухи о подпольной группе газеты "Резистанс", в которой двое русских. Из "свободной зоны" в адрес суда и немецких властей в Париж идут письма, телеграммы, петиции. Среди просьб о помиловании телеграммы, подписанные Франсуа Мориаком, Полем Валери, Жоржем Дюамелем. Однако ходатайства не помогли. 23 февраля 1942 г. Борис Вильде, Анатолий Левицкий и пять французских участников группы были расстреляны в предместье Парижа на Мон-Валерьен.

Сохранились последние письма Б. Вильде и А. Левицкого к родным, написанные перед казнью. Они были опубликованы после войны в "Вестнике русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции".

Анатолий Левицкий:

"Дорогие мои.

Пишу вам всем вместе, так как мне трудно написать каждому отдельно, да и, в сущности, это было бы ни к чему. Знайте, что я люблю вас всей душой и жалею, что недостаточно вам это доказал, пока было еще не поздно. Не могу себе простить горя, которое я вам причиняю, и умоляю вас простить меня всем сердцем, без всяких задних мыслей. Я не ожидал столь быстрой развязки, но, быть может, лучше, что это так. Я готов уже давно и совершенно спокоен. Мне кажется, что душа моя в мире с Богом. Да исполнится Его воля. Пусть возьмет Он и вас под свое высокое покровительство! В последний раз от всей души обнимаю вас. Анатолий.

Фрэн *, 22 февраля 1942 г."

Письмо Бориса Вильде к жене Ирэн Лот было написано утром в день казни.

"Простите, что я обманул Вас **: когда я спустился, чтобы еще раз поцеловать Вас, я знал уже, что это будет сегодня ***. Сказать правду, я горжусь своей ложью: Вы могли убедиться, что я не дрожал, а улыбался, как всегда. Да, я с улыбкой встречаю смерть, как некое новое приключение, с известным сожалением, но без раскаяния и страха. Я так уже утвердился на этом пути смерти, что возвращение к жизни мне представляется очень трудным, пожалуй, даже невозможным. Моя дорогая, думайте обо мне, как о живом, а не как о мертвом. Я не боюсь за Вас. Наступит день, когда Вы более не будете нуждаться во мне: ни в моих письмах, ни в воспоминаниях обо мне. В этот день Вы соединитесь со мной в вечности, в подлинной любви. До этого дня мое духовное присутствие, единственно подлинно реальное, будет всегда с Вами неразлучно...

* Название парижской тюрьмы, где содержались арестованные и где их судили.

** В оригинале письмо написано по-французски.

*** Речь идет о последнем свидании перед казнью.

Моя дорогая, я уношу с собой воспоминания о Вашей улыбке. Постарайтесь улыбаться, когда Вы получите это письмо, как улыбаюсь я в то время, как пишу его (я только что взглянул в зеркало и увидел в нем свое обычное лицо). Мне припоминается четверостишье, которое я сочинил несколько недель тому назад:

Невозмутимый, как всегда,

С отвагой никому не нужной,

Так послужу мишенью я

Для дюжины немецких ружей.

Да, по правде сказать, в моем мужестве нет большой заслуги. Смерть для меня лишь осуществление великой любви, вступление в подлинную реальность. На земле возможностью такой реализации были для меня Вы. Гордитесь этим. Сохраните, как последнее воспоминание, мое обручальное кольцо.

Умереть совершенно здоровым, с ясным рассудком, с полным обладанием всеми своими духовными способностями, - бесспорно, такой конец более по мне, разве это не лучше, чем пасть на поле сражения или же медленно угаснуть от мучительной болезни. Я думаю, это - все, что я хочу сказать. К тому же скоро пора. Я видел некоторых моих товарищей: они бодры, это меня радует.

Бесконечная нежность поднимается к Вам из глубины моей души. Не будем жалеть о нашем бедном счастье, это так ничтожно в сравнении с нашей радостью. Как все ясно! Вечное солнце любви восходит из бездны смерти... Я готов, я иду. Я покидаю Вас, чтобы встретить Вас снова в вечности. Я благословляю жизнь за дары, которыми она меня осыпала..."

Это последнее письмо Бориса Вильде к жене в большой мере способствовало созданию легенды о его мужестве, легенды, которая еще не нашла своего летописца.

Георгий Адамович был, без сомнения, знаком с последним письмом Б. Вильде к Ирэн Лот, когда писал о нем в своих позднейших воспоминаниях: "...Смерть Вильде, уже окруженная легендой, по-своему есть творческий акт, возвеличивающий и очищающий душу. За урок, за пример, за сохранение чести, за напоминание о том, что такое достоинство, - чем теперь отблагодарить его?"

Русская эмиграция, поредевшая и постаревшая после войны, многим обязана своим героям, павшим за русскую и французскую честь. После войны в благодарность за пролитую кровь французское правительство немало сделало, чтобы облегчить жизнь русских эмигрантов. Им был открыт доступ к профессиональной деятельности, многие получили пенсии, перестали чиниться препятствия для получения французского гражданства. Облегчению судьбы эмигрантов много содействовал генерал де Голль. Помнят о русском подвиге и рядовые французы. В поездках по Франции мне много раз встречались русские могилы, скромные памятники. Содержат их в добром порядке и не скупятся на цветы, особенно в провинции.