Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - Виктор Бакин

Во всех советских газетах, вплоть до многотиражек, было извещено о выходе книги. Все стали с нетерпением ждать выхода русского перевода, обещанного Влади. А пока нетерпеливые издатели в СССР выбирают самые интересные, на их взгляд, отрывки и печатают в своей периодике. К неточностям, а порой и выдумкам для «большей художественности», сочиненным автором, стали добавляться новые. Так, корреспондент «Комсомольской правды» Н. Долгополов, присутствовавший на представлении книги, пишет, что «так могла написать только женщина, которая любила и любит», и знакомит эту женщину с Высоцким, играющим на «Таганке» «роль Пугачева», а в «1968 году» делает их «официально мужем и женой»… Недосуг было поинтересоваться Долгополову действительными фактами биографии Высоцкого: не Пугачева играл Высоцкий в спектакле на «Таганке», а Хлопушу, официально мужем и женой Высоцкий и Влади стали 1 декабря 1970 года.

Когда в январе 1988 года Влади приехала на юбилей мужа, она «всем сердцем приветствовала проявление гласности в стране, которая дорога ей как родина отца и мужа», но была огорчена, что некоторые советские газеты печатают без разрешения главы ее книги, «исказив сокращениями и перестановкой абзацев смысл книги и ее общую интонацию, что дало повод многим читателям негодовать и недоумевать задолго до ее появления».

Негодование и недоумение появятся у советских читателей еще в большей степени, когда книга выйдет в «неискаженном» варианте. Да и «исказить» ее несложно. Книга написана так сумбурно по временным и событийным отметкам, что начинать читать ее можно с любого абзаца. Поэтому и вносят новые искажения Долгополов и ему подобные гонцы за сенсацией.

О книге много пишут газетчики и журналисты, не сведущие о фактах жизни Высоцкого и принимающие многое на веру, тем более что автор во всех своих интервью клянется в искренности и правдивости. Некоторые СМИ не поскупились на самые высокие оценки, определив книгу как уникальное литературно-художественное произведение. Другие мягко называют книгу «неровной», «неоднозначной», «не свободной от некоторой предвзятости» и не хотят соглашаться с теми местами в повествовании, где идет речь об Афганистане, диссидентах, сложностях выезда из страны и притеснении инакомыслящих, хотя в этом плане все в книге написано правдиво.

Из интервью М. Влади парижскому журналу «Франс-юрсс магазин»: «Он страдал, мучился, боролся с самим собой. В этом отношении французские критики правильно оценили мою книгу. Они пишут, что после ее прочтения остается хорошее впечатление о Высоцком. Для меня это очень важно. Я хочу, чтобы его любили. Но любить можно реального человека. Высоцкий был очень простой и добрый человек, а зачем делать из него статую. Из него сейчас пытаются сделать миф, представляя его добропорядочным патриотом, благопристойным молодым человеком, укладывающимся в существующие рамки. Таким он тоже не был.

В разговорах с некоторыми людьми, уже прочитавшими книгу по-французски, я обнаружила, что они просто шокированы некоторыми вещами, потому что они либо совершенно ничего о них не знали, либо не могли себе такое представить.

Когда я говорю о его алкоголизме, о его пьянках, я единственно хочу показать, насколько он был раним, насколько он был несчастным человеком. И он был человеком, как все, – ни святым, ни героем».

И действительно, эти «фанаты» Высоцкого в Советском Союзе «трезвонят» о гениальности своего кумира, рассказывают всем, как он любил свою Родину, какие песни писал про войну, как с болью откликался на все негативное в своей стране, как отдавал себя сцене… и почти ни слова о НЕЙ, о той, «которая двенадцать лет промучилась с этим алкоголиком, которая показала ему весь мир», и прочее, и прочее… В результате Влади писала свою книгу не как жена великого поэта России, а как французская актриса… с акцентом самолюбования и нотками унижения самого Высоцкого и его соотечественников. В ней возобладало страстное желание открыть другим то, что в каждом человеке спрятано от чужих глаз за семью печатями, куда не должна ступить нога случайного прохожего.

Из книги Марлены Зимны «Высоцкий – две или три вещи, которые я о нем знаю»: «Марина Влади написала сценарий. Не описала она то, как выглядела ее жизнь с Володей, а только то, как она хотела бы это видеть. И как подобает кинозвезде, в этом сценарии главную роль отвела себе».

Есть много примеров того, как бережно относились к своим чувствам жены великих и просто публичных людей, оставляя все сокровенное только себе. Когда умер Булат Окуджава, его жена на вопрос интервьюера: «Ольга, объясните, почему вы не хотите хотя бы чуть-чуть рассказать о вашей с Булатом любви?» – ответила так: «Считаю неприличным рассказывать о своих чувствах. Очень большое сомнение и улыбку вызывают у меня дамы, довольно бесстыдно рассказывающие о своих любовных и тайных приключениях, о драматических страданиях. Может быть, когда мне будет 90, я раскрою рот. Или в конце моего пути где-нибудь под подушкой обнаружат пожелтевший свиток моих откровений. О тайном и личном рассказывать всем не хочется. Булат был закрытым человеком. Он не любил красивые слова, презирал пафос, в интимные подробности никогда никого не посвящал».

А ведь были благородные сомнения и у Влади… В феврале 1987 года в интервью она сказала: «…писать сложно… А главное, сложно решиться вот это издавать». Однако решилась издать «вот ЭТО»…

«…О трудностях в личной жизни я говорить не буду – это мое личное дело», – каждый раз отвечал Высоцкий на попытки бесцеремонных любопытствующих «залезть в постель»:

Я не люблю холодного цинизма,В восторженность не верю и еще —Когда чужой мои читает письма,Заглядывая мне через плечо.Я не люблю, когда мне лезут в душу,Тем более – когда в нее плюют…

Он всегда был весьма щепетилен в отношении своего имиджа, стремился корректировать свой образ и предстать перед публикой в наилучшей форме. Свою боль и свое отчаяние он обнажал лишь в своих стихах и песнях да еще перед самими близкими людьми. И хотя вполне понимал масштаб своей славы, был совсем не безразличен к мнению окружающих. Конечно же, Влади знала и эти стихи, и отношение Высоцкого к «наветам за глаза».

«Прерванный полет» переведен на основные европейские языки, издан в семнадцати странах и пользовался спросом как сценарий для театральных постановок как в России, так и за рубежом.

Вечер в музее Пушкина

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я…

О Пушкине Володя мог говорить сутками!.. Он великолепно знал Пушкина.