Нежное дыхание смерти - Анна Малышева

Она ходила по комнате в поисках спасительного решения, но поняла, что сейчас ни на что не способна, и самым мудрым выходом будет лечь и выспаться как следует. Даша разделась, раскрыла постель и забралась в нее, укрывшись одеялом до подбородка, как любила с детства.

Она сама не помнила, как уснула. Снилось ей что-то смутное и страшное, и из всего сна она запомнила только, как бежала по снегу, очень глубокому, увязая в сугробах и с трудом выдергивая ноги. А за ее спиной все это время не умолкал скрип чужих шагов – неумолимый, мерный, все больше приближающийся. А Даша все боролась со снегом и все увязала в нем, пока шаги не стали раздаваться так громко, как будто преследователь был за самой ее спиной…

– Что?! – Ее так и подкинуло на кровати. Девушка села и, ничего не понимая, огляделась. Она была в темной комнате, только из-под двери пробивалась полоска света. Даша сразу вспомнила, где находится и почему она тут, и только-только собралась снова лечь, как раздался звук, который и разбудил ее, – кто-то осторожно поворачивал ключ в двери.

Девушка так и замерла. Не могла себя заставить ни крикнуть, ни пошевелиться, ни набрать какой-нибудь номер и попросить о помощи. Она могла только смотреть на дверь и слушать, как щелкает один замок за другим.

«Щеколда, – отметило ее сознание. – Дверь изнутри заперта на щеколду. Ее не смогут открыть…»

Неизвестно как, но и щеколда подалась, выйдя из гнезда. Перед этим какое-то время раздавалось странное царапанье по металлу. «Отодвинули», – поняла Даша. И так и осталась сидеть, даже не пытаясь сделать вид, что спит.

Фигуру, появившуюся в дверном проеме, она узнала сразу, еще до того, как ее глаза привыкли к свету. Это была Лариса. Она прикрыла за собой дверь и прошла прямо к постели, где сидела Даша. Присела на край, молча взяла горячие Дашины руки и сжала их в своих. Потом наклонилась, ища ее губы. Даша резко отвернула голову.

– Нет, пожалуйста, не надо, – бормотала она, но голоса у нее не было.

Лариса, не обращая внимания на ее просьбы, ловила ее подбородок рукой и наконец поймала.

Даша закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, и ощутила прикосновение влажных, присасывающихся губ на своей шее. Она вздрогнула, и Лариса впилась в нее сильнее, почти до боли. Потом поцеловала ее в губы и прижала ее плечи к постели так быстро, что Даша даже не успела рвануться. Она попыталась это сделать в другой раз, когда колено Ларисы уже опустилось между ее ног и сильные руки прижали ее еще крепче.

– Пожалуйста… – прошептала она, чувствуя сильную дурноту.

Даша никогда не испытывала насилия и теперь не совсем понимала, что с ней происходит, что с ней может произойти.

Лариса не ответила, и ее молчание пугало Дашу больше всего. Она задрожала, когда губы Ларисы отправились в бесстыдное путешествие по ее телу, спускаясь все ниже и заставляя ее дрожать и корчиться.

– Не бойся, дурочка, – только и сказала Лариса, прежде чем окончательно умолкнуть, впившись долгим поцелуем между Дашиных ног.

Девушка оцепенела, но не от наслаждения, а от ужаса. Она казалась себе распростертой на операционном столе, где над ней совершалось какое-то унизительное, ненужное и постыдное действо. Пальцы Ларисы сильно сжимали ее дрожащие бедра, вмиг покрывшиеся испариной, не давая возможности пошевелиться, избавиться от ее ненасытных губ.

Даша тяжело дышала, точно в жару, раскрывала пересохшие губы и пыталась крикнуть. Крика не получалось. Она видела голову Ларисы, застывшую над ее животом, видела полосу света под дверью, смутные очертания предметов в комнате, и все это казалось ей чем-то нереальным, каким-то кошмарным сном, слишком страшным, чтобы он мог быть действительностью.

Потом Даша закрыла глаза и закусила губы. Во рту был привкус крови. Потом все исчезло.

ГЛАВА 14

В комнате было светло. Утренний луч, пропущенный сквозь шелковую штору, казался малиновым, закатным.

Простыня взмокла от пота и липла к ее обнаженному телу. К горлу то и дело подступала тошнота, во рту был такой вкус, словно она сосала металлическую дверную ручку.

«Надо встать, – вяло подумала Даша, но не пошевелилась. – Надо встать, одеться, уйти отсюда и никогда не возвращаться».

Рядом с постелью на столике стоял большой стакан с мутноватой жидкостью. Жидкость пахла лимоном и новогодней елкой. Даша приподнялась и села в постели.

«Как сюда попал стакан? – подумала она, словно сейчас это было самым важным. – Откуда здесь взялся этот чертов стакан?»

Теперь ей как будто вспомнилось, что перед самым рассветом Лариса встала, оделась и куда-то ушла. Потом она возвращалась, но Даша уже не помнила зачем. Она боялась вспомнить, что ночной ужас повторился еще раз. Но воспоминание явилось само. Итак, она возвращалась, как возвращается кошмарный сон, снившийся дважды за ночь.

Снившийся столько раз, что казался уже бесконечным.

Даше было странно то, что теперь она одна. Ночью, в один из самых мучительных моментов, вдруг показалось, что ей уже никогда не избавиться от настойчивых губ Ларисы, вывернувших ее тело наизнанку.

«И тело, и душу. Душа тоже. Я вся грязная, с головы до ног… Если бы удалось забыть, но я не смогу… Нет, не смогу…»

Она протянула руку, взяла стакан и жадно напилась, узнав вкус джина с тоником. Напиток был тепловатым, и девушка поняла, что он стоял здесь уже давно.

«Я спала? Как я могла спать?»

В какой-то миг сознание просто отключилось, отказавшись воспринимать ужас унижения, отказавшись воспринимать происходящее с ней как нечто реальное. Но она знала, что реально было все. В том числе и слова Ларисы, сказанные ею перед тем, как уйти наутро: «Ты прелесть, но зачем все так воспринимать? Для тебя это в новинку?»

Даша тогда ничего не ответила, поклявшись себе, что больше не скажет ни слова этой женщине. Для нее все было кончено, в том числе и ее миссия в клубе. Она больше не могла тут оставаться.

«Немедленно уходи! – приказала она себе. – Чего ты ждешь?! Хочешь, чтобы она снова явилась сюда и ты не могла отбиться?! Как я ошибалась, когда думала, что меня никто никогда не сможет изнасиловать! Я думала, что любая изнасилованная женщина сама в этом виновата, потому что давала насильнику слишком слабый отпор, не сопротивлялась… А теперь сама лежала, как тупое бревно, только и могла, что плакать да просить, чтобы она ничего этого не делала… По-моему, и слезы ее только возбуждали… Где она может быть? У себя в кабинете? Мне придется пройти мимо него… Наплевать, мне уже ничего не страшно… В коридоре все же можно сопротивляться успешней, чем в запертой комнате… А кстати, комната закрыта?»

Она встала и проверила дверь. Комната была закрыта снаружи ключом, но изнутри Даша свободно могла ее отпереть. «Теперь – вон отсюда!»