До конца, но только… - Дарья Милл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надеюсь, Вы не перестанете докучать Деми такой сдобной речью.
– Вы хотели сказать снобской?
– М-да. – Парень стукнул себя по кепке, криво улыбаясь. – Видимо, он ещё не так далеко ушёл, чтоб перестать на меня действовать. – Софи прыснула со смеху, в растерянности прикрыв ладонью рот. Ей так и не удалось привыкнуть к тому, что Генри может шутить. – Почему, к слову, он вдруг стал спать на полу?
– Говорит, что нечестно выходит, когда я сплю на раскладушке, а он на кровати. Дядя Майк предлагал мне что получше, но я уже как-то свыклась. В итоге Деми до того добесился, что решил быть рядом со мной на полу. Да только вот ночью всё время как-то укатывается в другой угол комнаты.
– Можно ведь было попросить вторую раскладушку.
– Да, но Вы только не говорите ему, его это расстроит. – Она приложила палец к губам, упрашивая его молчать.
– И это тот секрет, который останется помнить мне. – Протянув свою руку, Генри тут же встретился с её жаркими пальцами. Немой договор был принят единственными, кто мог его услышать.
Листва поднялась, зашумела, объявляя тем самым конец, которого они оба так ждали. Вишня и яблоко на ветру, хруст желудей под ногами. Перешептывания травы, скрип дверей на не смазанных петлях. Тяжёлый вой высоких холмов и треск щебня под колёсами автомобиля, что уже их заждался. Было тяжко прощаться, но Софи привыкла. В конце концов, он останется в её памяти тем же секретом, что когда-то подготовили для неё Джеймс и Томас. Но от них Генри отличало другое – он обещал ей писать, и Софи искренне надеялась, что своего слова он не предаст.
Оли спал, сложив свою курчавую головку на колени подруги, что не прекращала поглаживать румяные щёки. Сон всё никак не мог совладать с ней, потому Деми взял эту часть на себя, просматривая чудные сновидения за двоих. Начав было скромно, он, стоило дрёме коснуться его глаз, тут же обхватил пояс Софи, носом уткнувшись ей куда-то в ключицы. Глубоко в душе она надеялась, что всё же чувствует жар его ночного дыхания, но выдумки разума от реальности ей так и не удалось отличить.
Волоуман-а-Кали медленно приближался, его полные золотого света окна не переставали сиять на тёмном сумрачном небе. Воздух становился вязче, пока густое пространство пыталось вместить в себе всех людей, что нашли в нём дом. Странное чувство, будто уже до краёв переполненная чаша всё продолжала заполняться, но не теми лёгкими ароматами и отзвуками, что дарили ей деревья и травы, но лишь чуждыми прихотями и желаниями, что порой блуждали по ночным улицам, всегда оказываясь кому-то знакомыми. Море шума захлестнуло Софи с головой. Холод пробрался в щели меж стёкол и заставил поёжиться, но на её сердце было тепло. Потому что они оба были здесь. Он был здесь.
Кали младшая неустанно провожала их путь, оставляя на асфальте крохотные капельки слёз. Ей не хотелось их отпускать, но Софи знала, что они снова встретятся, ведь каждый в Волоумане навещал Кали в моменты тайных молитв, и тогда потерянное всегда вновь обреталось, когда-то сломанное исцелялось, а брошенное становилось необходимым кому-то. Но Кали была больше, чем просто Богом. Ни разу не видела она поклонений, не требовала душам пасть к её ногам и не просила о храмах. Но всякий раз, как кто-то проводил рукой по водной глади, она целовала носы и лбы, слушала и сама становилась услышанной. В те дни, когда разгорячённая Кали бушевала, неизвестный зов приводил людей к растекавшимся потокам и речушкам увидеть то, что всегда оставалось рядом. Холмы и горы, реки и озёра, болота и поля, полные высоких цветов на тонких ножках, жёлтых колосьев и голубой зари неба. Если прислушаться, в каждом уголке Волумана можно было услышать постоянную песнь матери Кали, что никто не смел заглушить.
Человечество бродило по улицам, мешалось с огнями и вездесущим теплом жизни. Блики фонарей прыгали по стёклам, в любопытстве поглядывали сквозь окна на чужеземцев. Руки Софи скрыли их от глаз двух спящих, аккуратно накрыв благодарные лица. Почувствовав на себе её горячие пальцы, Деми сильней прижался к ладони, в удовольствие засыпая лишь крепче. Оли поджал ноги, калачиком сворачиваясь на её бёдрах и бормоча что-то на своём сонно-детском. Их мир остался меж двух дверей и грубых сидений наконец остановившейся машины. О, как же ей не хотелось покидать его. Но где-то там, на этажах, столько времени своим взволнованным голосом звала её Лили. Давно знакомое лицо спряталось за ладонями, что пытались сдержать на глазах горячие слёзы.
– Софи. – Протяжной стон раздался за стеклом, когда Лили плотней прижала к губам полные дрожи руки.
Двое людей, приучившие свои языки к любезным словам, а тела к благородным действиям, отперли дверцы. Нехотя просыпаясь, Деми всё же поднялся, запнулся, но вышел в мир, что стал вдруг меньше вместе с тем, как в нём появился кто-то, кроме них троих.
– Софи. – Не переставала рыдать Лили, судорожно хватая ртом воздух. Слёзы путались в её волосах, щёки всё больше краснели, а глаза в боли зажмурились. Длинные трясущиеся ресницы блестели от капель, падающих по воли веющей холодом ночи. Как же долго Лили молила Кали об этом моменте. И вот он настал.
Выступив из машины, Софи едва удержала себя на ногах. Как она была прекрасна. Всё так же вьющиеся волосы, живые глаза и тонкие руки. Вытянутая футболка, штаны в широкую клетку и домашние тапочки. Невольно вспомнилась Мег, что когда-то так приветливо улыбнулась ей. Она и не замечала того, как они оказались чрезмерно похожи.
– Я дома. – Трепетная улыбка скользнула по лицу, когда Лили, услышав родной голос, упала в её объятья.
– Вернулась. – Проскулила Лили, слабо прижимаясь к груди Софи. – Ты вернулась. О Боже, я так ждала. Тебя и Марка. Всё время так вас ждала.
– Марк. – Неслышный шепот слетел с губ, когда руки сильней окутали хрупкое подрагивающее от рыданий тело. Их всегда было трое. Всегда.
– Софи, я так виновата. – Ослабевшими пальцами вцепившись в майку подруги, Лили не смогла удержаться. Упав на колени, она умоляла саму себя отпустить свой грех. – Знаю, ты не злишься. Но прошу, скажи мне правду. Скажи, что ненавидишь меня,
