Назовите как хотите - Рассел Джеймс

И все снова рассмеялись.

Фрэнки и Линкольну повезло — если считать везением известие о том, что комната мистера Деларма в его отеле все еще остается за ним, в то время как кое-кому повезло больше — они угощались шампанским в теплой компании. Фрэнки решительно зашагал к своему автомобилю, имея Линкольна в кильватере.

— Я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока появится этот придурок.

— А ничего так местечко, — с надеждой вздохнул Линкольн. — Можно было тут и пообедать. А там, глядишь, он и вернется.

— Лучше проверим прочие места, где он мог появиться.

Двери дома священника должны быть открыты для всех, но никогда еще в бунгало Тины Гам не собиралась столь неподходящая компания. Хотя облик Деларма, пожалуй, соответствовал-таки дому священника — только какому-нибудь эдакому, в готическом стиле, с позеленевшим от времени склепом и покосившейся часовней. Глория же представляла тот тип, присутствия коего в своем доме потерпел бы редкий священник. А Клайв — Клайв ее предал.

Она пристально смотрела на него, все еще сомневаясь в искренности его последних слов:

— Вы… вы уверены, что вам нужны документы на титул — титул лорда поместья Эском? Настоящие документы?

— Абсолютно.

Тина старалась не смотреть в сторону Деларма. Как мог Клайв навязать ей этого монстра? Только вчера ей сообщили, что новым лордом стал Уолтер Ниббетт, а теперь сам Клайв утверждает, мол, титул достался Деларму, который теперь меряет шагами ее гостиную — будто бы уже затевает ее перепланировку!

— С тем чтобы передать эти бумаги, — она сглотнула, — мистеру Деларму?

— Бумаги принадлежат лорду поместья Эском.

Деларм хищно улыбнулся, точно голодный тигр, кружащий вокруг отбившегося от стада козленка:

— «…и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее».[23]

— Да, да — я тоже неплохо цитирую Библию — но мне этого и на работе хватает.

— Вам не хватает твердости. Вы действительно облачены в духовный сан?

— Вы имели в виду — не тонка ли у меня кишка для такой работы?

Глаза его гневно блеснули.

— Тот, кто не со мной, — тот против меня.

— Как вы меня достали, — сердито буркнула Тина. — Хорошо, вот вам: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, а сами суть волки хищные».[24] Но сказать по правде, не вижу смысла в соревновании цитат.

— А мне нравится, — заворковала Глория. — Я люблю Шекспира. Правда-правда.

Тина вздохнула. Клайв изучал потолок. Наконец Тина решилась:

— Пойду принесу документы.

Деларм вдруг поднял руку, как школьник, и промямлил:

— Могу я спросить, где здесь комната… для мальчиков? — Он подхватил с пола свой чемодан.

Тина ответила:

— И для девочек тоже — вон туда.

Она открыла ему дверь гостиной. Когда Деларм вышел, закрыла ее и вернулась в комнату.

— Вы предали меня, Клайв.

Глория вздрогнула, но Тина продолжала несмотря ни на что:

— Это был худший из вариантов — и надо же было навлечь на Эском именно его!

— Он не так плох…

— Он ненормальный! Скоро он взбесит все окрестное население, и тогда не избежать повторения крестьянского бунта. Он станет засыпать епископа требованиями лишить меня облачения священника.

— Снять с тебя платье? Не позволяй ему прикасаться к тебе, милая, — сказала Глория.

— А никого другого нельзя?

Клайв пожал плечами.

— Он выиграл аукцион. Вы что — хотите, чтобы я кого-то обманул?

— Вам разве впервой? Ведь вся сделка — не обман, Клайв?

Глория так и подскочила:

— Что известно этой женщине?

— Обман? — Клайв расхохотался. — Мистер Деларм приобрел старинный документ, удостоверяющий право владения подлинным (пусть и бесполезным) титулом без всяких ощутимых привилегий. Недельку-другую он уж вам понадоедает, а потом уберется восвояси.

— А Эском-то что с этого будет иметь?

На это Клайв ответа не знал. Посему улыбнулся своей очаровательной — но такой бессмысленной — улыбкой.

Тина не отступалась:

— Я согласилась сохранить документы и заверить передачу титула, но я и подумать не могла, что он достанется столь неподходящему владельцу. Только не Деларм — я вас умоляю!

— Слишком поздно, — прошептал он. Судя по виду, ему было не по себе — но по виду Клайва никогда нельзя было понять, что он чувствует на самом деле.

Она продолжала:

— А все остальные — славные, щедрые американцы?

— Не все они оказались такими уж щедрыми, — возразила Глория.

— Неужели никого нельзя попросить хоть немного поднять ставку?

У Клайва сделался беспомощный вид — а уж Тина ощущала себя беспомощной как никогда. Сокрушенно покачав головой, она подошла к книжному шкафу и извлекла оттуда большой и на редкость потрепанный том. Когда она его открыла, то выяснилось, что книга скрывала в себе подобие тайника, в котором хранился чистый конверт из желто-коричневой манильской бумаги. Поставив талмуд на место, она вернулась к Клайву, похлопывая ладонью по конверту. Он принялся осторожно его рассматривать.

Внезапно их прервало появление Деларма.

Возможно, в глубине души они и ожидали чего-то подобного — все ведь видели, как он уходил с чемоданом в руке. Деларм явился к ним при полном облачении, что сшил для него ловкий американский портной. На нем, пристегнутая пятью золотыми пуговицами, болталась темно-пурпурная хламида с отделкой золотом. На голове бородача красовался пресловутый церемониальный головной убор с белой меховой опушкой. В руках он держал белые перчатки и какой-то металлический предмет непонятного предназначения, внешне смахивавший на складной скипетр.

— Ну прямо Версаче, — съехидничала Глория.

Тина резко заявила:

— Я этого не потерплю! Над нами же смеяться будут!

Деларм протянул руку:

— Это и есть мои бумаги?

— Они принадлежат Клайву, — решительно заявила Тина, вручая их ошарашенному англичанину. — И насколько я понимаю, он все еще является их владельцем.

Клайв взял конверт и тихо сказал:

— Я ведь еще пока не обналичивал твоего чека, старик.

Физиономия у Деларма сделалась цвета его облачения.

— Опять уловки?

Вмешалась Тина:

— Я — честный делец, засим я придержу документы до тех пор, пока чек не будет обналичен. Он ведь не был обналичен, верно, Клайв? Прошу, скажите, что не был!

— В любой день, — ответил Клайв.

— В любой день? — провыл Деларм.

— В любой час, я хотел сказать. А может, и был.

— О вероломный англичанин! — возопил Деларм.

— Я позвоню в банк, — заявил Клайв. — Это и вправду слишком затянулось. Где у вас телефон?

— В прихожей, — ответила Тина.

Деларм злобно воззрился на нее:

— Никогда не думал, что настанет день…

— Я тоже — мне такого и в кошмарах не снилось.

Как только Клайв вышел, Деларм обрушился на нее:

— Вы — позор свой профессии! Вы были партнершей этого злодея!

— А вот этого ей делать не стоило, — отозвалась Глория и вышла вслед за Клайвом.

— Это все вы, женщины! Вы с самого начала препятствовали моему обладанию титулом! Вы никогда не хотели, чтобы я стал лордом!

— А вот это да, — весело согласилась Тина. — Я и мысли об этом не допускала — как представлю, что вы приметесь разгуливать по Эскому в этих дурацких тряпках и втирать моим прихожанам свою ортодоксальную чушь!

— Что-что? Да вы Антихрист!

Тина выдохнула:

— Даже не знаю, зачем я все это терплю. Вы — просто злая шутка, Деларм.

— Неужели нет конца вашему падению? Вы хоть знаете, кто я?

— Вы — никто! Ничтожество, которое хочет стать кем-то.

— Что-о? — Отдайте мне мой титул!

— Я не подам вам и куска хлеба!

— Я требую свои документы!

— Убирайтесь из моего дома!

— Это Божий дом.

— Ах, теперь вы возомнили себя Богом?

С мгновенье царила тишина. Она заявила:

— Хорошо. Спросите их с Клайва. Сколько вы за них заплатили, интересно бы знать?

— Отдайте мои документы.

— Они у Клайва. Он пошел звонить.

Тина и Деларм переглянулись. Разом посмотрели на дверь.

И услышали рев мотора отъезжавшей машины. Той самой, которую взял напрокат Деларм.

27

Микки вел машину по девонширским дорогам — на той быстрой, но нетряской скорости, которую могут дать лишь пузырьки шампанского в голове. Он открыл свое окно, и в салон врывался свежий ветерок, трепавший им волосы. На ярко-голубом небе светило солнце.

На затененном, с высокими откосами участке дороги они снизили скорость — им навстречу неслась машина. Притормозив, они увидели, что это Фрэнки ди Стефано и Линкольн Дин. Фрэнки окликнул их. Микки проехал было, но Стречи сказала: