Оборотень или Спасение в любви. - Людмила Сурская

— Милая моя, ты фантазёрка, — уронил он её в траву.

— Нет же, Серж, нет. Поверь мне. Она сказала, что от человека, родиться человек, а ты ловчишь со мной ночью, я чувству это. А, тем не менее, у нас родится нормальный здоровый малыш.

— Не сочиняй…

— Упрямец, это была твоя мать и она, дав знак, предупредила меня, а ты так упрям… Отчего ж ты так упрям? Вот отчего?

— От жизни, какой я прожил свои дни. Не хочу для своего ребёнка того же. Хватит любовь моя, ты и так раскрутила меня на всю катушку, уймись.

— Помнишь, ты обещал открыть тайну проклятия…

— Ты считаешь, что сейчас самое время?… Ну, хорошо, — заметив её недовольную мордашку сдался барон. — И здесь ты меня переиграла. Какой-то мой прадед увёл невесту у своего друга. Тот и нажелал им, чтоб в день свадьбы брачное ложе его досталось псу.

— И что?

— Предание доносит, что так и случилось.

— Бог с ним с прошлым. Опять кукует кукушка, слышишь, давай спросим о будущем или о чём-нибудь постороннем?

— Ты уже раз спрашивала, помнишь? и она явно тебе надула, — посмеивался он, подобравшись к её прелестной шейки обвитой тоненькой золотой цепочкой.

— Та глупая была.

— А эта документ тебе принесла, что умнее, — хохотал он, пройдясь рукой по её разгорячённому под тонким платьем телу. Митрич, завидев такое, потянув за собой возницу со второй кареты, спрятались вовнутрь, прикинувшись спящими. Глаза барона лихорадочно блестели. Руки нетерпеливо комкали многочисленную одежду на ней, пытаясь добраться до тела. «Чёрт возьми, зачем столько тряпок, тем более такая жара? — металось в мозгу, — но какое это удовольствие иметь рядом любимую женщину, как сладко и жарко проходит с ней то, что было с камелиями лишь естественной необходимостью. Взять её тут и сейчас, в этой траве. Митрич отвернётся, а потом в речку искупаться, где-то она тут рядом в нескольких шагах, ветром свежий запах воды навеяло». Он даже не дал жене приподнять голову, чтоб посмотреть, что делает в этот момент Митрич. Завалив в роскошную цветением траву, осыпая страстными поцелуями, больше не выпустил до тех пор, пока не насытился сам, да и она не запросила пощады. Остыв и натянув на себя кое-какую одежду, а её горевшее и мягкое, как воск пылающей свечи тело, завернув в нижние юбки, пошёл напрямую, на запах воды.

— Ваша светлость куда? — тут же появился из кареты Митрич.

Барон махнул рукой в противоположную сторону.

— Мы покупаемся, по — моему предположению близко вода.

— Вот не сидится им на месте, всё куда-то тянет, спасай их потом, — ворчал под нос садовник. Заложив руки за спину, Митрич принялся ходить быстрыми шагами туда-сюда вдоль карет. Натыкаясь, словно, на стену останавливался и шёл обратно. Привыкнув по-хорошему к семейству, он волновался, когда пара удалялась далеко. Резонно прикидывая: «Мало ль что с ними может случиться…» Глубокие складки, от таких дум, бежали от переносицы вверх, складывая лоб в гармошку. Горничная Тани с камердинёром барона, ехавшие в карете, которая везла багаж, воспользовавшись минуткой ушли совсем в другую сторону. Митрич махнул рукой: «Живым живое».

Речка действительно была совсем недалеко от места стоянки. Не очень широкая и глубокая. От чего вода в ней прозрачная и тёплая. Таня плескалась и визжала, это доставляла ему удовольствие. Накупавшись, он собирался уже выносить её на укрытый мелкой травой берег, как она вдруг завизжав, дёрнулась из его рук и бултыхнулась в воду. Он оглянулся туда, куда в испуге были обращены её глаза, и чертыхнулся. Насторожённо всматриваясь в подъезжающих всадников, барон спрятал жену за себя. Из леса к берегу, не спеша подъехали верхом, на гладко чёрном и сером в яблочко добрых конях, два всадника. Сразу было видно, что наездники весьма умелые, к тому же путь их был не близок. Сапоги и штаны покрыты слоем пыли. Один, тронув шпорой коня, подвёл его к самой воде, давая возможность пить. А сам, наклонясь вперёд на холку, с ухмылкой заглядывал за спину Сержа, пытаясь рассмотреть прячущуюся в воде Таню. Сергей догадывался уже, что добром не кончится, но ещё по нежеланию портить хорошее настроение, надеялся на лучший исход.

— Господа, вы напугали мою жену, не могли бы выбрать для купания другое место.

Противный хохот встряхнул лес и застрял, выдохшись в верхушках вековых деревьев. Джентльмены спешились и, отпустив коней, подошли к самой кромке. Один, сняв грязную перчатку побултыхал пальцем в воде, а потом, облизав его, поманил им к себе, купальщиков. Серж, наклонившись к ней, велел, чтоб не произошло, оставаться на месте. А сам пошёл на берег. Разгорячённые всадники, не довольно поморщившись, на оставшуюся в воде женщину, сняли с него золотой кулон и, забрав одежду, воззрились на торчащую из воды голову Тани. Серж сделал знак, чтоб не выходила. А она и сама пошевелиться не могла. Чувствуя, как страх сковал тело, дрожала.

— Сударь, разрешите забрать ошейник в кармане, он для вас не представляет ценности, а для меня память о псе, — не надеясь на сентиментальность бандитов, а рассчитывая только на не имеющую ценности вещь, попросил барон. К тому же, если эти двое собрались его убить и забрать женщину, то они могут и кинуть ему ради потехи тот ошейник, как не верти, а он всё равно останется у них после их смерти. Надо пробовать и Серж попросил. Светлый рослый мужик, что держал его одежду, пытаясь свернуть и засунуть в сумку у седла, ухмыляясь, нырнул свободной от пистолета рукой в карман и, выдернув, кинул ему собачий ошейник. «На, подавись!» Второй не спуская глаз с Тани, стал, посмеиваясь раздеваться, собираясь лезть к ней. Его пистолет лежал у его ног на траве. Таня, предугадывая последствия, истошно завизжала. Она не могла плавать и от того не смела идти назад. Стоять на месте и ждать, когда вторая горилла доберётся до неё, она тоже не могла, поэтому и визжала от безысходности. Сергей хладнокровно дождавшись, когда жаждущий купания войдёт в воду, застегнул на шее ошейник. И огромный доберман в один прыжок метнулся на светловолосого негодяя. Он одним запалом перекусил руку державшую оружие, и в какую-то секунду зубы лязгнули на шее несчастного. От хруста шейных позвонков и резко оборвавшегося вопля собрата, обернулся в воде второй, так и не дойдя до теряющей сознания Тани, не поняв в чём дело, он всё же рванул к берегу, там оружие. Но пёс, бросив мёртвое тело первого, перехватил пытавшегося выскочить на берег второго мужика и, вцепившись в горло, принялся топить его. Таня зажала рот ладошкой, чтоб не визжать. Было страшно нетерпимо и жутко. Когда борьба была закончена и уставший пёс, отряхиваясь от воды, выскочил на берег, отмерев, пошла к берегу и Таня. Пёс ждал на траве, почти у кромки воды. Таня заторопилась, присев рядом с ним принялась, не послушными от страха руками, смывать с собачьей морды и языка кровь. Его горячая слюна капнула ей на руку, она подняла глаза и их взгляды пересеклись, Таня заволновалась. Добермана явно завела её нагота, усыпанная жемчугом сползающих по атласной коже капель, она была прекрасна.