Дочь Лебедя - Джоанна Бак

— Но я не должна была…

— Почему? — Он опять засмеялся. — Выбора не было. Рядом с ним ни у кого не было свободного выбора. Вот это и есть неодолимое искушение…

Она плачет на коленях отца, а потом он поднимает ее на руки, как ребенка, и относит на кровать, укладывает ее под одеяло, не раздевая. Она хватает его за плечи.

— Папа, ты веришь в искупление? Есть ли способ избавиться от греха? Я устала, я не могу этого больше вынести.

— Ш-ш-ш, — успокаивает он ее, натягивая на нее одеяло.

— Ты прощаешь меня? — спрашивает она. Только бы он простил ее за то, что она любила Феликса!..

— Это от меня не зависит, — говорит он мягко. — Это не твоя вина. Ты просто не смогла устоять, ты не совершила ничего плохого. Никто из нас не устоял…

Ее подушка намокла от слез.

— Прости меня, прости меня… — бормочет она. Если он простит ее, она исцелится, даже если он не будет знать всей правды.

— Вот увидишь, у меня будут антикварные магазины по всей Америке. Обо мне будут писать в художественных журналах. Я поднимусь на ноги скорее, чем ты предполагаешь. — Она открывает глаза. — Все будет так, как раньше…

Раньше… До того, как Феликс был с Джекобом? До того, как с Джулией? До того, как он был с Флоренс, которая любила его так сильно, что убила его, пожелав ему смерти…

Сверхзвуковой самолет доставил ее в Нью-Йорк. Он действительно приземлился на два часа раньше, чем взлетел. Богатые и удачливые могут даже время повернуть вспять, когда путешествуют, но только на два часа. Это похоже на исполнение желания из волшебной сказки: получаешь больше, чем просишь, но меньше, чем хотелось бы.

Ее хватает только на то, чтобы пить. Она пьет, пытаясь привести в порядок мысли.

Неодолимое искушение. Они все сдались. Он был к ней ближе, чем она думала. Возможно, с Джулией он провел больше времени, чем с ней. Неодолимое искушение! И что они получили? Джулия погибла, жизнь Джекоба разрушена, а она, Флоренс, пожелала ему смерти и с тех пор не живет, а лишь существует. Только Сильви осталась цела и невредима.

Ей тридцать шесть. Она хочет вернуть себе все потерянные годы, пока еще не поздно. В ней закипает ярость, справедливое негодование. Она не может до бесконечности просить прощения у мертвых. Все грешат, а она уже заплатила достаточно.

Такси везет ее домой. Воздух свеж. Здесь нет мертвецов, которые чинят препятствия, они испарились. Америка нова, а Нью-Йорк — это жизнь, и Флоренс наверстает упущенное время, Дебора не умна, но она была права. Еще есть время.

Она оставляет тяжелые коробки с каталогами около входной двери и проходит в кабинет Бена, рассматривает рисунок на его столе. Флоренс видит магнолии и листья папоротника на листах ватмана и понимает то, чего она не могла понять на протяжении десяти лет, — Бен был для нее лишь способом не расставаться с Джулией, которая когда-то также сидела за столом и рисовала цветы.

Затем она распахивает дверь в спальню. Она видит Бена, он спит на ее стороне, около двери; она обходит кровать и, прежде чем понять, что это Кейти, видит темные женские волосы на подушке и чувствует запах женщины. «Как глупо, — думает она, — как глупо заниматься этим здесь», — но она благодарна этой глупости. Ей пришлось бы иначе все объяснять, а теперь она может уйти без всяких объяснений.

Безукоризненный грех — это подарок. Теперь это не будет ее виной. Спасибо, Бен.

Она пугается, что они могут проснуться, она осторожно достает из сумочки запонки и аккуратно кладет на маленький столик. Кейти слегка вздрагивает, и Флоренс так быстро, как только может, на цыпочках выходит из спальни. Она достает из сумки флакон с одеколоном и оставляет его на кухонном столе, маленький кусочек его прошлого в подарок. Коробки с каталогами, будущее Джекоба, она оставляет на полу. Затем она тихо закрывает за собой дверь.

Оказавшись на улице, она ловит свободное такси и называет адрес отеля Сильви. Не имеет никакого значения, с кем та сейчас в постели, это более важно. Это самое важное, что она может сделать. И скорость ей поможет. Она уже помогла ей. Вперед.

Когда работает воля, получается все. Появляется коридорный, чтобы отнести ее чемодан.

Сильви в махровом халате открывает дверь, ее сбивает с толку энергия, исходящая от Флоренс, которая входит, сопровождаемая коридорным, располагается в кресле и начинает говорить: благодаря возможности слетать в Париж, благодаря голубой шелковой комнате, благодаря мужчине, которого она встретила в самолете, — все изменилось.

— Мужчина? — удивляется Сильви.

Флоренс, не отвечая на вопрос, говорит о своем отце, с ним все в порядке, а вот и браслет — она лезет в свою сумочку и достает коробочку, обтянутую бледно-голубой кожей, и пока Сильви открывает ее, благодарности продолжают сыпаться на ее голову. В них уже есть что-то угрожающее. Флоренс продолжает говорить, несмотря на то что Сильви спокойна, а когда она медленно отвечает на плохом английском, Флоренс перебивает ее:

— Говори по-французски, Сильви, по-французски.

— Я рада, что ты хорошо провела время, — говорит Сильви. — Это поездка пошла тебе на пользу. Тебе было необходимо развеяться. А когда ты его опять увидишь? Мужчину? — спрашивает она.

— Не знаю, но это непременно случится. Ну а теперь о том, что случилось после того, как я приехала…

— Но ты же только что вышла из самолета.

— Да, но я уже побывала дома и застала Бена в постели с женщиной, так что мне пришлось уйти. — Сильви слышится триумф в голосе Флоренс — это унижение она восприняла как награду.

— Ты ушла, потому что встретила другого? — уточняет Сильви.

Флоренс с раздражением смотрит на нее.

— Конечно же нет. Он мне незнаком, а с незнакомыми людьми следует быть осторожной в общественных местах.

— «Конкорд» — не общественное место, это, скорее, частный клуб, — говорит Сильви.

— Пойми, я должна была уйти. Должна! — Флоренс откидывается в кресле на пару секунд, потом опять наклоняется вперед.

— Я за все тебе благодарна, — опять повторяет она.

Сильви хочет, чтобы она остановилась.

— Может быть, тебе стоит подумать. Не обязательно считать это концом. Устрой сцену. Пойди домой и выкинь какой-нибудь номер.

— Разве ты не понимаешь? Я не хочу возвращаться домой. Я не могу.

Сильви хочет в ней видеть женщину, которая уличила своего мужа в измене, женщину в слезах, но она видит женщину, которая столь счастлива, что, кажется, будто у нее выросли крылья.

— Ты должна мне помочь. Ты уже так много сделала для меня, — говорит Флоренс. Она показывает Сильви запястье, на котором бронзовые часы. — Посмотри, ты мне вернула мое время, — говорит она.