Украинский рубеж. История и геополитика - Наталия Алексеевна Нарочницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я совершенно эмансипированная женщина. Именно поэтому я не феминистка. Я считаю, что семья, детки — это высшая ценность. Я пеку пироги, я сама шью на машинке шторы, даже из дорогой ткани, с ламбрекенами и прочим. (У меня Singer электрическая, ножная.) Я готовлю много, вот и в прошлое воскресенье пекла внукам пирог с яблоками…
— А как вы относитесь к закону о домашнем насилии?
— Я специально не занималась этим вопросом, но я доверяю некоторым людям, которые с осторожностью к нему относятся. Потому что нельзя допускать в такой деликатной области произвола конкретных исполнителей этого закона. Бесцеремонного вторжения в семью нельзя допускать. С другой стороны, нужно, чтобы была управа для насильников. Это фактически преступники, которые избивают или убивают своих жертв. Здесь очень тонкая грань между толкованием.
То же самое касается и опекунства. Помню, я была депутатом четвертого созыва Госдумы, мне позвонили из Псково-Печерского монастыря и сказали: у нас беда.
Есть бедная хорошая семья, в которой погиб муж от несчастного случая. У них несколько детей. И жена перестала временно водить в школу детей, потому что надо идти далеко через лес, а у нее грудной ребенок. Пришли, увидели бедность и ничего не нашли лучше решить, что надо детей отобрать.
Я послала денег. Написала: «Срочно детей прячьте. Купите все на рынке на эти деньги, чтобы для инспекции были простыни, кастрюли, утварь, минимум недостающий одежды и всякого». А я тем временем отправилась по инстанциям, вплоть до министра, не помню, дошла, губернатору звонили и в итоге отбили. Как можно было так! Вместо того чтобы оказать какую-то помощь этой семье, может быть, транспорт предоставить, местным бизнесменам собраться и нянечку нанять, соседку, которая посидит с детишками или отведет кого-то из них в школу. Но отнимать детей, разрушать семью!!! Вот сейчас как-то лучше с этим стало. И то — очень много подобных случаев. Я считаю, что нельзя мерить детское счастье наличием только вкусной еды и велосипеда. Нельзя допускать, как в Финляндии. Там кто-то увидит, что ты шлепнул ребенка по попке, у тебя завтра ребенка отнимают. Шлепать по попке вполне детей нужно и можно. И меня шлепали.
— Что вы вкладываете в понятие «консерватизм»?
— Я считаю, что консервативное общество — не значит архаичное. И домострой нам совершенно не нужен. Оно должно быть современным, но с опорой на традиционные ценности. Вера, Отечество, честь, долг, любовь… Когда любовь, верность, целомудрие, семейные ценности очень высоко ценятся.
Такое общество воспроизводит себя из поколения в поколение, сохраняя национальную культуру. Недаром первые документы Совета Европы, этого либертарианского «интернационала», который флагом размахивает и рушит все, были как раз о семье. Потому что это была антитеза гитлеровскому нацизму с его призывами: «Рожай от каждого немца».
Потому что семья — это главное. Мы говорим о гражданском обществе. А где главная школа гражданственности? Где человечек получает первые уроки одновременно милосердия и требовательности, прощения, любви и наказания за провинность? Где он видит, что приходится умерять свои желания, чтобы не потеснить такие же правомерные желания других?
Это и есть первые уроки гражданственности в семье, которая еще при этом скреплена любовью.
Семья — это храм любви. Чтобы дети всегда помнили, что семья — это их защита, это стена. Я считала папу самым умным, а маму — самой красивой, самой благородной, самой честной. Наверное, это и есть признак счастливого детства, когда так о своих родителях вспоминают и думают.
Говорят, что из избалованных любовью детей преступники вырастают… Да нет, это не так. При этом я не дарвинист и не считаю, как большевики, что можно воспитанием изменить любую наследственность. Люди и в одной семье рождаются разные — по поведению, по психике, по характеру. Тем не менее именно в семье мы получаем первые уроки гражданственности и модели социального поведения, где есть все — и сдерживание, и свобода. И поощрение, и любовь, и прощение, и милосердие. Мы же все время грешим. Однако мы прощаем друг друга. Господь нас прощает.
— А Господь нас прощает?
— Если он терпит до сих пор такое!.. Я читала много философских трудов и церковных деятелей. Иосиф Волоцкий 400 лет назад считал, что человек тогда уже дошел до такого грехопадения! Он говорил: все, вот прямо сейчас полное «отступление прииде»! Отступление от всех канонов, заповедей. Уже настолько грешим, он считал, что Господь уже завтра не сможет терпеть и будет нам Второе пришествие и Суд. А сколько с тех пор мы все грешим и грешим? Куда мы все время отступаем?
Поразительно, чего только человек ни умеет! На Луну и Марс летает. Операции фантастические делает. В искусстве преуспел. Столько вершин достиг немыслимых в технике. А все, что в Евангелии написано, — все грехи остались. И только приумножаются.
— Куда же они денутся?
— Человек грешен, ибо природа человека грешна. Потому и говорят про младенца, что он рождается грешным. Не потому, что он уже совершил грех, ему все прощают до семи лет, он даже не исповедуется. А то, что он рождается несвободным от поползновения к греху — он уязвим от соблазна греха. И поэтому мы должны снисходительно друг к другу относиться. Раз мы сами видим, что нас прощают. И в семье это очень проявляется. Это воспитательная функция семьи не только личностная, она и для общества очень важна.
И презирать семью, писать «родитель номер один, номер два» — это рушить все, на чем зиждилось человечество. Прочтите, сколько в Библии на этот счет сказано. Там какие угодно грехи, убийство даже прощается, только не это.
Я говорю о том, что в человеческой истории и жизни всегда всё уживалось: и грехи, и добродетели, и разные явления. Однако только сейчас появилось такое желание — уравнять полностью норму и отклонение, то, что раньше воспринималось как отклонение. Еще когда Константин Леонтьев говорил: «Европа сама в себе уничтожает все изящное, великое и святое»!..
Украина: историческая ретроспектива и геополитическая перспектива[122]
Усложнение сегодняшнего мира и его грандиозные духовные, геополитические и цивилизационные катаклизмы парадоксально сопровождаются крайним упрощением их восприятия современным Homo Economicus. Его либеральные и марксистские разновидности сегодня представлены левыми радикалами с воплями «Да здравствует СССР!» у
