Жернова. Книга 1 - Вик Росс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откинувшись в кресле, Скаах взял палку-водило с крюком и резко дернул за кольцо-септум, свисавший из ноздрей стоявшей на коленях невольницы, — вскрикнув от боли, она подалась вперед, упершись ладонями в пол, чтобы Скаах мог уложить ноги на ее голую спину.
— Сядьте рядом, милейший ан Хурц, и развлеките меня беседой, — предложил Жрец, доброжелательно лучась морщинками на лунообразном лице. Тухлый Краб присел на край соседнего кресла, так, что его левая ягодица свесилась с сиденья… Казалось, будто он готов немедля вскочить по малейшему знаку собеседника. Обычно казавшиеся сонными, выпученные глаза ан Хурца сейчас настороженно бегали меж длинных век.
— Вам неинтересно представление, Владыка, — осмелился озвучить свою догадку Тухлый Краб, — да-да, я вас прекрасно понимаю, слабые живцы и страшные хищники — исход схватки предрешен, и вы скучаете…
— Ты решил, что можешь читать мои мысли и настроения, ан Хурц? — растягивая слова, прервал его излияния Жрец. Повисла напряженная пауза, и хозяин Казаросса почувствовал, что готов обмочиться от страха, как грязная хусра во время порки в Веселом доме. Он не видел глаза Скааха за темно-багровыми очками, но ощущал его буравящий взгляд.
— Ну, не стоит так нервничать, милейший, — Жрец снова сменил интонацию на благосклонную, насладившись видом потного Краба, — меня весьма забавляет ваше мероприятие, — продолжал он, перебирая пальцами над персиками, поданными невольницей. Ее бритая голова и тело были покрашены в красно-белые полосы. Мода раскрашивать кожу порхов пришла из Ариании, с восторгом была принята в домах лаарской знати, и особенно часто применялась во время церемоний и празднеств. Поначалу покрытые краской порхи умирали спустя сутки, если их вовремя не отмывали от краски. Но после длительных опытов, проводившихся жрецами-алхимиками, в ходе которых погибла пара сотен рабов, изобрели состав, позволявший порху жить и работать в таком виде на протяжении нескольких дней.
Нут ан Хурц одним из первых понял привлекательность новой моды. И теперь на лестницах возле рядов знати с подносами напитков стояли молодые порхи обеих полов, разрисованные под ягуара, зебру, покрытые змеиным узором, либо просто залитые с головы до ног зеленой, лиловой, голубой или оранжевой краской.
— Должен отметить, ан Хурц, что за те несколько месяцев, которые я не посещал ваши представления, Казаросса стал еще краше… — продолжил Жрец, — еще забавнее… И, как я понимаю, во многом благодаря удивительным механизмам, которые разработали для вас мастера Непорочных?
Круглое добродушное лицо Скааха исказила оголявшая десны и редкие зубы, улыбка, от которой Тухлому Крабу стало не по себе. Он опустил глаза, уставившись на черный матовый камень в золотой проволоке на груди Жреца и вновь согнул в поклоне широкую спину.
— Только лишь благодаря тому, Владыка тайного, что именно вы дозволили проводить эти разработки, — поспешил он удовлетворить ожидания Скааха, польстив его тщеславию. — Ведь без вашей заинтересованности и одобрения мы не смогли бы создавать подобные зрелища, быстро меняя колоссальные объемы воды и массивных декораций. Без многосторонней помощи ваших жрецов, мы не сумели бы держать такое количество молодых порхов в тонусе, повиновении и постоянном страхе. Я стараюсь радовать и удивлять такого почетного гостя, как вы, минрэй, и ваших друзей, конечно…
Ан Хурц изобразил легкий поклон в сторону арианского работорговца, развалившегося в кресле рядом с Отцом Непорочных и похотливо изучавший раскрашенное тело невольницы.
— Продолжайте… — Скаах лениво шевельнул пальцем.
— Радовать и услаждать — мой девиз, — взбодрился Тухлый краб, настороженно следя за изменениями на лице Жреца. — Суть успешной продажи удовольствий — не наскучить и не допустить пресыщения, — вещал ан Хурц, погружаясь в любимую тему, — недопустимо, чтобы удовольствия приедались зрителю. А для этого они должны быть разнообразны и, как бы «подпирать» друг друга, чтобы человек исходил слюной от возможности испытать блаженства самого разного рода. Как дитя, у которого разбегаются глаза в лавке сладостей…
Верховный жрец одобрительно кивнул: — Вы понимаете суть дела, потому и преуспеваете, мой дорогой ан Хурц…
— И сколько же морских тварей выпускают в Аквариум? — полюбопытствовал арианец.
— Больше сотни, минрэй, — растянув щелевидный рот в резиновой улыбке, ответил Краб, — по несколько тварей на каждого живца, чтобы никого из них не обидеть…
— Да-да, не обидеть… конечно, — иноземец захохотал, оглаживая длинную бороду, перевитую множеством золотых цепочек. — И каковы же потери среди порхов?
— Случается, что погибают все живцы — часть в течение боя, часть — позднее, от потери крови и увечий. Но в среднем — от трети до половины новобранцев, — терпеливо объяснял Краб, однако по привычке он не отрывал глаз от лица Скааха.
— И неужели их покупка, содержание и дрессура окупается?! — вскинул густые черные брови гость. — Учитывая, все прочие колоссальные затраты на подобное заведение?
— Обязательно окупается, мой почтенный гость… И доказательство тому — увлекательные представления, которые Театр развлечений Казаросса дарит своим гостям, и которые становятся все интереснее, — велеречиво уклонился от прямого ответа Тухлый Краб и добавил, наклонившись к важным гостям: — После окончания боев кортавида я рекомендую остаться на новинку, мои минрэи…
— Что за новинка? — заинтересовался торговец, энергично поедая крупные жареные креветки в остром соусе и вытирая жирные пальцы о волосы порха.
— Впервые в истории театр развлечений и зрелищ Казаросса представляет Игры Золотых рыбок. — Краб поднял вверх палец, призывая гостей к вниманию. — В роли живцов будут выступать молодые самки, подготовленные нашими опытными дрессировщиками. Сразу тридцать голов. Причем в их боевом наряде предусмотрено обнажение не только ягодиц, как у юношей, но и груди. Признаюсь честно — когда визжащая порха прыгает и скачет по арене, спасаясь от зубов хищных рыб, это выглядит весьма соблазнительно.
— Заманчиво, — причмокнул влажными красными губами торговец. — Каков же возраст женских особей?
— Я лично отбирал крупных половозрелых самок не старше восемнадцати, рослых, с хорошо развитыми формами, которые, несомненно, будут услаждать ваш взор и множить фантазии…
— Что ж — не скрою, я весь в предвкушении, — заблестел глазами работорговец, облизывая толстые губы.
