Красная сестра (ЛП) - Лоуренс Марк

Клера пожала плечами:

— Она говорит, что хочет стать монахиней.

Первые две трети урока прошли, как обычно, с медитацией и наставлениями в трудном деле достижения ясности, безмятежности и терпения. Клера обычно шутила, что им всем следует сначала поработать над терпением, потому что оно им обязательно понадобится, чтобы пережить урок. Но шутка была старой еще до ее рождения, и теперь она обычно проводила уроки, пытаясь заснуть с открытыми глазами, или приставала к Сестре Сковородка, чтобы та разрешила классу попрактиковаться на меч-пути, пока она занимается со своими звездными учениками.

Нона никогда не добивалась бо́льшего успеха с терпением, чем с безмятежностью. На самом деле они казались ей почти одним и тем же, хотя Сестра Сковородка настаивала на обратном.

— Терпение принадлежит хищнику. Он выжидает перед ударом. Терпение бесценно для Сестер Осторожности. Те, кто умеют плести тени, используют терпение, чтобы очень глубоко погрузиться в темноту и собрать ее вокруг себя.

— Вы хотите сказать, что, если я научусь ему, смогу сделать то, что Сестра Чайник сделала в Зале Меча? — Образ Чайник, возникающей из ниоткуда, вернулся к Ноне. Она видела это снова и снова — Чайник, волочащая за собой тень, вскакивает и бросает ее на песок. — Я смогу быть невидимкой, как ной-гуин?

— Ной-гуин не невидимки, ребенок. — Сестра Сковородка недовольно скривила губы. — Их тень-работники так хороши, потому что они сосредотачиваются только на этом и ни на чем другом. Столь узкое образование имеет ограниченное применение. В любом случае, ответ на твой вопрос — нет. Только те, у кого есть хотя бы капля марджала, имеют потенциал для тень-работы, и даже некоторые из них никогда не справляются с ней. Но независимо от того, есть у них талант или нет, им нужно войти в терпение-транс, чтобы установить наилучший контакт.

— А что кванталы могут делать с силой, полученной от Путь-хождения, кроме того, чтобы все ломать?

Сестра Сковородка повысила голос, привлекая внимание тех, кто еще не слушал ее:

— Марджалы — колдуны. Они касаются силы мира во многих отдельных местах, далеко от Пути. К каким частям тайного мира они прикасаются и насколько глубоко, зависит от их индивидуальной природы и от того, насколько густо марджал течет в их жилах.

Путь совсем другой. Он отделяет живое от неживого. Некоторые марджалы касаются только живой стороны мира, другие — только неживой, некоторые — и той, и другой. Большинство марджалов работает с магией, лежащей далеко от Пути. Величайшие марджалы касаются областей, которые лежат близко. Но никто из них не трогает и не ходит по самому Пути. Их магия многочисленна и обычно незначительна, хотя часто очень полезна.

Но путь — это настоящая сила. Источник силы и ее природа. Большинство кванталов могут только собрать эту силу и освободить ее короткими, сильными вспышками. За энергию Пути опасно держаться. Однако есть — очень редкие — кванталы, которые, при достаточном мастерстве, правильной тренировке и многолетней практике, могут собирать на Пути энергию, удерживать ее, формировать и направляться к цели без конца. Путь — линия, но не прямая. Он касается всех вещей и разделяет их. Путь придает смысл идентичности, тому, чем одна вещь отличается от другой и как она отделяется от другой. Его сила может разрушить мир... и создать его заново.

Сестра Сковородка оглядела класс.

— А теперь, если Клера пообещает не ломать мебель, торопясь уйти, те послушницы, которые захотят, могут попрактиковаться на меч-пути до колокола. — Когда стулья загремели и девочки побежали к лестнице, трепеща и хлопая юбками, она положила свою культю на плечо Ноны. — Ты, Нона, останешься.

Как бы Ноне ни хотелось погнаться за остальными, скованность из-за шрамов и боль, которую она чувствовала, напрягая мышцы, были достаточны, чтобы удержать ее на месте даже без тяжести внимания Сестры Сковородка. Меньше чем через минуту на своих местах остались только Нона, Ара, Гесса и Дарла, а также Зоул и бледная рыжеволосая Лини, подруга Алаты.

— Ара и Гесса пойдут со мной. Ты тоже, Нона. Дарла, Зоул и Лини продолжайте вашу работу над терпением.

Сестра Сковородка подошла к большому сундуку и закрыла его крышку, прежде чем начать спускаться по винтовой лестнице. Гесса последовала за ней, неуклюже опираясь на костыль. Она оглянулась на Нону — держись рядом!

Нона пристроилась позади Гессы, Ара — за ее спиной, и все трое последовали за Сестрой Сковородка вниз по узким спиралям лестницы.

— Представь себе Путь, Нона. Не закрывай глаза, но смотри на него. Не прикасайся к нему, но позволь ему вести тебя. — Голос Сестры Сковородка отдавался эхом, словно они находились в огромном зале, а не на узкой лестнице. — Следуй за мной. Не по ступенькам под твоими ногами. За мной.

На мгновение Нона увидела яркую линию Пути, пересекающую темную шерстяную рясу Гессы. Путь притягивал ее – горящая трещина, одна линия и много, прямая, как копье, но в то же время извилистая, его изгибы и петли заполняли пространство между плечами Гессы, проникая внутрь и сквозь нее, как будто ее там и не было…

— Вот мы и пришли, — голос Сестры Сковородка вернулась к своему обычному удивительно молодому тону.

Нона моргнула. Они находились не на лестнице и не в огромном зале, который она ощущала вокруг себя. Комната изгибалась, словно жила между стеной башни и лестницей, занимая треть полного круга. В ней не было окон, только несколько маленьких язычков пламени горели в нишах, освещая ее. Шесть стульев из черного дерева стояли в беспорядке в центре комнаты, каждая стена, пол и потолок были заполнены сигилами, написанными серебром, вырезанными в камне.

— Садитесь, — Сестра Сковородка указала на стулья.

Нона села, уставившись в потолок, насыщенный сверкающим серебром. Благодаря сигилам обычные буквы — когда-то казавшиеся дьявольски сложными — выглядели глупо простыми. Каждый символ размером с ладонь был произведением искусства, одна-единственная линия, сложенная в сложную структуру, которая горела в глубине глаз и начала складывать рассудок вокруг себя. Они выглядели почти как фрагменты Пути, застывшие на мгновение.

— Не пялься так, Нона. Это вообще невежливо. Там, где дело касается сигилов, это может быть опасно. — Сестра Сковородка приложила пальцы к ближайшей стене. — Это работа марджала, пуст-писца, мастера этого искусства, ныне давно умершего. Они гарантируют, что любые несчастные случаи, которые могут произойти при попытке пройти по Пути, ограничатся этой комнатой. Я люблю эту башню, как Сестра Сало любит свой зал, и мне бы не хотелось, чтобы какая-нибудь безрассудная послушница снесла ее.

— Только недавно... ну, может быть, еще до твоего рождения… Послушница Сегга неожиданно рано ступила на Путь наверху. Я только что показала ей первое упражнение на безмятежность… Во всяком случае, она закричала так громко, что вылетели стекла. Все мои прекрасные витражи. Мы нашли их куски, воткнувшиеся в Собор Предка! После этого я долго ничего не слышала... — Сестра Сковородка повернулась к Аре. — Послушница Арабелла, которая уже слышала, как я выразила свое разочарование в ней из-за ее действий во время избиения Ноны, начнет. — Она жестом пригласила Гессу и Нону присоединиться к ней в дальнем конце комнаты, ближе к тому месту, где изгиб стены скроет их из виду.

Нона подошла и встала рядом с монахиней. От нее исходил странный запах, какой бывает у стариков, какими бы чистыми они ни были, — не затхлый, не кислый, не несвежий... просто старый.

— Теперь, Нона, когда мы знаем, какая в тебе течет кровь, ты должна понять — то, что мы, кванталы, делаем здесь, в этом монастыре, легче и эффективнее из-за корабль-сердца. Там, где оно бьется, пространство между частями мира сужается. Там легче прикоснуться к Пути, легче идти по нему, легче придать форму его энергии.

— Неужели? — Нона хотела употребить более резкое слово, которое, возможно, было новым даже для сквернословящей Клеры или моряков, которые учили ругаться Рули... но она проглотила его и пристально посмотрела на Сестру Сковородка. — Неужели? Потому что «легко» — это не то слово, которое я бы использовала для подобных вещей. — Госпожа Меч избила ее до полусмерти, прежде чем она сумела хотя бы мельком взглянуть на Путь.