Сжигая за собой мосты - Татьяна Полякова

Испугавшись, что Сашка чего доброго заглянет на кухню, заинтересованный моим долгим сидением здесь, и застанет меня плачущей, я поспешила в ванную. Умылась и некоторое время разглядывала себя в зеркале. Те, кто знал мою бабку, безусловно, правы: мы действительно с ней очень похожи.

Утром я встала рано и первым делом открыла записную книжку отца. Еще просматривая ее в первый раз в кабинете папы, я обратила внимание на международный номер и рядом с ним трижды подчеркнутое имя Марта. Позвонив на переговорный пункт, я справилась о коде и узнала: абонент проживает в Риге, что совсем меня не удивило. Но кому звонил отец? И что имел в виду, написав имя Марта? Настоящее имя моей бабки или так звали женщину, которой он звонил? Бабуля, когда мы были с ней в Риге, сказала мне, что все ее близкие погибли во время войны, так ли это? Вдруг отцу удалось разыскать кого-то из родных или просто знавших ее? Вполне возможно. Я могу позвонить по этому номеру и узнать. С одной стороны, почему бы и нет, но как объяснить, что, собственно, меня интересует? Пока я размышляла над этим, проснулся Сашка.

– О чем задумалась? – спросил он, приглядываясь ко мне.

– Отец кому-то звонил в Ригу, – ответила я.

– Не только звонил, он туда ездил, – огорошил меня Сашка. – Когда разыскивал этого Вернера. Он же родился в Риге, хоть и был немцем.

– И что?

– Откуда мне знать? Я же все эти бумаги увидел только вчера, а отец твой занимался поисками несколько лет, еще до того, как подбил Самойлова клад искать. Надеюсь, мы в Ригу не поедем. У меня от заграницы изжога, я Россию люблю.

– А что, если позвонить?

– Позвони. Хуже от этого не будет, – пожал он плечами. – Только как ты намерена объясняться? Или латышский ты тоже знаешь?

– Отец точно его не знал или как-то справился…

Я понятия не имела, что скажу человеку, чей номер был в записной книжке, но уже потянулась к телефону. Гудки, трубку никто не снял. В крайней досаде я повесила ее, теперь мне казалось, что дозвониться очень важно.

– Какие у тебя планы на сегодня? – проявил интерес Сашка.

– Выяснить, кому звонил отец, – буркнула я.

– Это я уже понял. Больше ничего? – Я покачала головой. – Тогда я ненадолго отлучусь. Надо отвезти папку. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Не возражаю. Только письма не трогай. Они твоим хозяевам не нужны, раз там нет ничего для них полезного.

– Лучше бы…

– Они написаны до войны, так что о кладе там не может быть ни слова, это на тот случай, если ты усомнился в качестве моего перевода.

– Ни в чем я не усомнился, – обиделся Сашка, переоделся и, взяв папку, вскоре уехал.

Я звонила еще несколько раз, теряя терпение и набирая номер все чаще. Когда прошло два часа и я совсем отчаялась, трубку неожиданно сняли. Женский голос что-то произнес, должно быть, по-латышски, а я разволновалась, в основном оттого, что к разговору так и не подготовилась.

– Простите, – произнесла я. – Вы говорите по-русски?

– Да, – ответила женщина с некоторым удивлением.

– Пожалуйста, выслушайте меня. Ваш номер я нашла в записной книжке отца, он… умер несколько месяцев назад, и я…

– А как его фамилия? – спросила женщина.

– Ковальчук. Меня зовут Жанна, я…

– Александр Иванович умер? – ахнула женщина. – Боже мой, какое несчастье…

– Вы были знакомы?

– Конечно. Он приезжал к нам… к моей маме. Неужели он вам не рассказывал? Моя мама Степанова Софья Григорьевна, а я Татьяна.

– Нет, папа ничего мне не говорил. Дело в том, что я учусь в Италии и последние несколько лет мы виделись редко.

– Да я знаю, и о вас, и о Яночке. Мама так радовалась. Он и фотографии привозил.

– Ваша мама… простите, ради бога, мы родственники?

– Нет, она когда-то была няней вашей бабушки. Из ваших родственников никого не осталось. Александр Иванович разыскал нас четыре года назад, когда еще жива была моя мама.

– Татьяна, мне необходимо с вами поговорить. Вы не возражаете, если я приеду? Я не буду вам в тягость, поверьте. Остановлюсь в гостинице и отниму у вас совсем немного времени.

– Конечно, приезжайте. Я могу прислать вам вызов.

– Я перезвоню вам позднее, если вы не против, и мы обо всем договоримся.

– Буду ждать.

Мы простились, в этот момент хлопнула дверь, и появился Сашка.

– Твои друзья могут быстро сделать визу? Мы едем в Латвию.

– Так я и знал, – возмутился Сашка. – Ну на хрена нам Латвия, скажи на милость?

– Ты хочешь найти клад?

– Что я хочу, о том я тебе вчера сказал, но ты бессердечно ответила «посмотрим».

– Хорошо. Твои друзья хотят? Тогда пусть пошевелятся. Должна же быть от них какая-то польза?

Мы ждали регистрации в аэропорту. Сашка хмурился и уже дважды отлучался в бар выпить коньяка, предупредив меня, что у него аллергия на самолеты.

– Могли бы ехать поездом, СВ, мы вдвоем в купе, под стук колес некоторые девушки становятся сговорчивее.

– Ты боишься летать, – съязвила я.

– Я не боюсь, просто не вижу необходимости болтаться в консервной банке так далеко от земли.

– Точно, боишься.

– Не понимаю, почему я терплю все это, – пожаловался он. – Другая давно бы на твоем месте схлопотала по шее. Скажи лучше, зачем мы летим в эту чертову Ригу, что ты надеешься там узнать?

– Кем была женщина, которой Ральф Вернер писал эти письма.

– И это, с твоей точки зрения, поможет нам найти те самые ящики?

– Возможно, – пожала я плечами. Сашка посверлил меня взглядом и кивнул.

– Я в это не очень верю, но, если удовлетворенное любопытство доставит тебе удовольствие, готов помучиться. Кстати, о моем удовольствии тоже бы неплохо подумать.

– Сходи в бар, выпей еще коньяка.

– Не о том я мечтал… – тяжко вздохнул он, но в бар отправился.

Весь перелет он сидел как на иголках и, только когда самолет приземлился, вздохнул с облегчением.

– Как хочешь, а поцелуй я заслужил, – с просветленным лицом заявил Сашка, сгреб меня в охапку и поцеловал.

– Смотри-ка, ожил, – хихикнула я, дама, сидевшая рядом с нами, улыбнулась.

– Мой муж тоже боится летать.

– Да не боюсь я, – бубнил Сашка, шествуя по проходу и недовольно косясь на меня.

В аэропорту мы взяли такси.

– Едем в гостиницу, – сказала я. – Потом я отправлюсь к Татьяне, а ты подождешь меня в номере.

– Поедем вместе.

– Нет, – покачала я головой. – Лучше, если мы поговорим с глазу на глаз.

– Чем лучше?

– Задушевная беседа двух женщин, разве не понятно? Если ты мне не доверяешь, так и скажи. Поедем вдвоем, но об ответном доверии в этом случае можешь даже не мечтать.