Бенвенуто Челлини - Нина Соротокина

Только в октябре 2005 года вновь забрезжила надежда: австрийской полицией было получено письмо с требованием выкупа в 10 млн евро. В качестве доказательства обладания шедевром похититель передал полиции съемный трезубец скульптуры. Договоренность о передаче на этот раз была достигнута, но… в ноябре преступник вновь исчез.

В конце концов, преступника удалось вычислить. Подвела любителя экспромтов современная техника: по номеру его мобильного телефона специалисты вычислили место продажи аппарата, а камера видеонаблюдения магазина, как оказалось, зафиксировала его фото. Воришку не пришлось и ловить: его снимок на следующий день был опубликован во всех крупнейших газетах страны и показан по телевизору. В небольшой Австрии это действенный метод: преступник сам наутро сдался полиции. Солонка была найдена в пригородном лесу в указанном им месте. К счастью, шедевр практически не пострадал и на этой неделе опять стал доступен широкой публике. Это хищение — одна из крупнейших краж предметов искусства в истории. Оно стояло под номером пять в списке 10 самых громких подобных преступлений, который ведет Art Crime Team (ACT).

В этой статье две неточности. Во-первых, Бенвенуто никак нельзя назвать венецианским мастером, а во-вторых, в прямом смысле слова он не был учеником Микеланджело. А теперь продолжим разговор.

Получив солонку, король поговорил с адмиралом Клодом д'Аннебо — своим доверенным лицом.

— Насколько я помню, — сказал король, обращаясь к адмиралу, — кардинал Феррарский так и не выдал Бенвенуто обещанных денег.

Адмирал подтвердил. Вечером этого же дня у короля состоялся разговор с кардиналом.

— Я дал вам Бенвенуто под охрану, а вы забыли о нем, — упрекнул король кардинала. — Скажите казначею, чтобы он выдал Бенвенуто 7000 золотых скудо.

Конечно, кардинал обещал, но прошло малое время, и он «по своей дурной природе дал пройти у короля этому желанию». Это было трудное для Франции время. Война сжирала все деньги, казна была пуста. В 1543 году объединенный франко-турецкий флот захватил Ниццу, затем сухопутные войска разбили испанцев в битве при Кересоле. Франциск I был одержим идеей вернуть Милан, поскольку это было приданое его первой жены, он почитал себя оскорбленным, потеряв его. Но занять Ломбардию французам так и не удалось.

Кардинал выбрал правильный момент. Он сказал:

— Ваше величество, я пока не велел давать деньги Бенвенуто, потому что сейчас они нам нужны больше, чем когда бы то ни было. Кроме того, мы не можем угадать поведение Бенвенуто. Получив большие деньги, он, например, решит купить себе земли в Италии и уедет. Было бы лучше, если бы ваше величество подарило ему земли в нашем государстве. Этим подарком мы его привяжем к себе.

Король нашел предложение кардинала убедительным, но потом решил сам посмотреть, как идет работа у Бенвенуто, и посетил его мастерскую. Роскошный светильник с Юпитером был почти готов, серебряная ваза также близка к завершению, «дверь начинала являть свои красоты». Кроме того, в мастерской было много других работ из бронзы и серебра. Королю очень понравился Юпитер. Он рассказал Бенвенуто, что несколько лет назад заказал французским мастеров светильник такого же размера для подарка императору. Светильник изображал Геркулеса и был безобразен, но мастера заявили, что лучше из серебра сделать невозможно, и попросили за работу огромную сумму — 2000 дукатов. Тех мастеров король прогнал, денег им не заплатил, а в светильнике Бенвенуто он увидел такую «отделанность деталей» и такую красоту, что рассудил справедливо — дать ему эти самые 2000 дукатов.

Здесь наверняка Бенвенуто погрешил против правды. Серебряный Геркулес был сделан по рисунку Россо, хорошего художника и, кстати, друга Бенвенуто, отливал Геркулеса французский мастер Шеврие. Вряд ли эта работа была так уж безобразна.

Потом Бенвенуто повел короля на свой замковый луг и показал там колосса для Фонтенбло, он был в работе, но столь огромен и необычен, что король, вспомнив свой разговор с кардиналом Феррарским, сказал своему спутнику адмиралу д'Аннебо:

— Бенвенуто сам у меня ничего не просит, он считает, что сами его работы за него говорят. Надо ему помочь. Обеспечьте Бенвенуто первым же свободным аббатством с годовым доходом до двух тысяч. Если это не выйдет целиком, то пусть это будет по частям. Я думаю, ему это все равно.

Бенвенуто присутствовал при этом разговоре и стал горячо благодарить короля, присовокупив при этом, что готов работать для его величества без всякого вознаграждения, потому что для него главная услада — трудиться для такого великого, мудрого и щедрого короля.

Благодарил он зря, аббатство с двумя тысячами годового дохода Бенвенуто так и не получил.

Жизнь продолжается

Нимфа Фонтенбло, предназначенная для полукружия над дверью, над которой Бенвенуто работал с таким старанием, была полностью окончена. Битой и изруганной Катерине предстояло на веки вечные обнимать рукой голову прекрасного оленя. Дживелегов об этой работе отзывается неодобрительно: «Нимфа отражает влияние французской скульптуры и во всех отношениях слаба. Возлежащая на рельефе особа с длинными и тонкими, как макароны, ногами и незначительной головой, зоологический антураж, композиция — все выдает спешную, непродуманную, недомоделированную работу». Не исключено, что в недомоделированности виноваты были страсти, которые кипели вокруг работы. Нимфа действительно слишком длиннонога и тонконога. А может, Бенвенуто интуитивно предвидел, как изменится понятие женской красоты в XX веке — нимфа явно напоминает куклу Барби. На всех ведь не угодишь. Главное, что королю понравилось, а сам Бенвенуто считал свою работу великолепной, и дело с концом.

Теперь надо было изготовить две женские фигуры побед, чтобы установить их «в боковины дверного полукружия». Катерины уже не было в Париже, и Бенвенуто взял новую натурщицу, девочку лет пятнадцати. Она была полной противоположностью Катерине: чистая, неразговорчивая, хмурая, порывистая, «лицом немного черновата», но «очень хорошего телосложения». Имя ее было Джанна, Бенвенуто прозвал ее Дичок. Об их отношениях он отзывается деликатно: я сделал ей ребенка.

С этого Дичка он и вылепил «двух отличных побед». Судьба этих трех фигур, как и у всех работ Бенвенуто, была сложной. Нимфу он отлил в бронзе сам, победы были отлиты уже после его отъезда из Парижа. После смерти Франциска I сын его — Генрих II — подарил все три фигуры Диане Пуатье. Она поместила их у входа в замок Анэ. После революции 1793 года в Лувре был организован музей для размещения королевских коллекций, туда и поместили нимфу. Победы попали в Музей Маленьких августинцев. Там их видел Гете и высоко оценил эти работы.