Дело было вечером… - Виктория Серебрянская

– Приятного аппетита, мастер Герхарт! – Ставя тарелку с жарким перед архимагом, я кокетливо взмахнула ресницами. – Такого мяса вы не попробуете нигде, кроме как в доме у моей матушки! Это наш семейный рецепт. Милый, – поставив вторую тарелку, я обернулась к некроманту, – ну что же ты? Присаживайся!

– Кхм… – Первым отмер архимаг и, взяв в руки ложку, зачерпнул ароматного варева. – Никогда раньше не пробовал, но много слышал о жарком госпожи Алидаи. Мой… кхм… друг его очень хвалил.

С этими словами ложка отправилась в рот архимага. И он прикрыл, пробуя пищу, глаза. Мастер Вирс, воспользовавшись моментом, погрозил мне кулаком и тоже присел к столу. Я облегченно вздохнула. Пока все шло по плану.

Мясо мужчинам пришлось по вкусу. Оно и не удивительно. Мамочка знает толк в травках и специях. Если она положила глаз на кого-то, то добыча от нее уже не уйдет. Особенно, если по глупости согласится поужинать с ней. Когда тарелки опустели, оба с сожалением изучили в них дно и синхронно вздохнули:

– Повезло тебе с невестой, Арант. Великолепно готовит.

– Да-а-а-а… – Мечтательное мычание в ответ заставило поперхнуться смешком не только меня, но и архимага.

Вставая, чтобы сделать чай и убрать грязные тарелки, я не смогла удержаться, чтобы не поддеть некроманта:

– Что, даже с тещей-ведьмой ради такого жаркого смиришься?

Архимаг опять поперхнулся смешком:

– Смирится, куда он денется! Кстати, Арант, ты так и не сказал, как вы умудрились обручится?

Некромант обреченно вздохнул, взъерошивая свои темные волосы:

– Герхарт, ты только никому не рассказывай, а то меня засмеют: некромант – и не смог справится с умертвием!

Хорошо, что я не успела еще подать ректору чай и он поперхнулся только воздухом:

– Ккак?

Пирог я резала под мерный рассказ мастера Вирса о похождениях Коши и Ершика. Ректор подхихикивал. А я радовалась тому, что в мою сторону никто не смотрит. Увлеченный рассказом архимаг машинально взял с тарелки кусок пирога и откусил от него приличный шмат. Я быстренько схватилась за чашки. Чаек ему сейчас будет очень даже к месту.

Беда разразилась как раз в тот момент, когда я перевернула флакон с зельем от Саньяты над чашкой архимага Герхорта. Последние капельки жидкости еще не скатились с горлышка, а мое запястье как тисками сжали прохладные сильные пальцы. С перепугу я дернулась и выронила флакон. А тот, радостно булькнув, плюхнулся в чашку, предназначенную некроманту. Я расстроенно зашипела:

– Опять подкрадываетесь! Посмотрите, что вы натворили!

И только тут до меня дошло, что на кухне царит тишина. Сказать, что я испугалась – это значит не сказать ничего. С ужасом оглянувшись на стол, я ожидала увидеть суровое осуждение на бородатом лице ректора. Но…

– Мина-Мина! Вот такого я от тебя не ожидал! Можешь не оглядываться на ректора. Я использовал артефакт. Для ректора время застыло на месте. Лучше скажи зачем ты это сделала? Ты же и так моя невеста! Скоро станешь второй леди в королевстве после королевы. Тебе и этого мало? Зачем? Зачем тебе ректор? Или это для меня предназначалось?

Смотреть на суровое, словно окаменевшее лицо с потемневшими почти до черноты синими глазами было сложно. А еще сложнее – выдавить из себя ответ. Потому что внезапно я осознала, что еще немного, и своими руками разрушу то, что еще только рождается на свет: свое счастье и, возможно, любовь. Врать некроманту отчаянно не хотелось. Но и правду он точно не поймет и не одобрит.

Время на кухне словно застыло вместе с застывшим под стазисом архимагом. Мое любопытство вяло шевельнулось, желая узнать, как мастер Вирс осмелился на такое? Но спросить я не решалась. Не сейчас. Не это сейчас в приоритете. Сейчас нужно было как-то выкручиваться из создавшейся ситуации. Я отчаянно взмолилась о помощи Святой Бригитте. Но Святая не откликнулась. Наверное, боги никогда не откликаются тогда, когда они отчаянно нужны. А может, Святая решила, что раз я сама заварила эту кашу, то мне ее и расхлебывать?

Тяжело сглотнув, я все же приняла решение.

Но святая меня все-таки услышала. Или просто сжалилась в конце концов над несчастной ведьмой. Так или иначе, но в тот момент, когда я уже открыла рот, чтобы покаяться во всех своих грехах, мое спасение выросло на пороге некромантской кухни и с умильной улыбочкой шагнуло к нам:

– Арант, милый, брось эту дурочку! Она нам больше не нужна!

Саньята решительно попыталась вклиниться между мною и некромантом, одновременно указывая мне глазами на дверь. Но…

Как только Саньята коснулась ногой пола кухни, с тихим звоном осыпалось на пол разрушенное заклинание стазиса. Архимаг Герхарт моргнул, удивленно осмотрел не донесенный до рта кусок выпечки. И в этот момент заметил странные танцы куратора около меня и мастера Вирса, с хмурым отвращением наблюдающего за пытающейся приблизиться ведьмой.

Все-таки Саньята не зря занимает должность куратора, не зря ест свой хлеб и слывет одной из самых сильных и умелых ведьм нашего времени. Приворот сработал мгновенно. Сразу. Как только ректор глянул на ведьму. А я мысленно поздравила себя с тем, что все-таки смогла подлить зелье в жаркое, и замерла, когда услышала голос ректора:

– Санни, девочка моя! – Выроненный пирог полетел вниз, смачно шлепнувшись на стол. Во все стороны полетела начинка. Я поморщилась. Ну хотя бы не на пол. – Дорогая моя! Как же я тебя люблю!

Белоснежная борода ректора Герхорта, сегодня заплетенная по скромному всего в одну косу, воинственно встопорщилась в сторону Саньяты, стряхивая с себя последние крошки начинки. Саньята побледнела и попятилась. Ректор споро двинулся за ней:

– Куда же ты? Не обижай       меня своей жестокостью! Я без тебя жить не смогу! А ты сегодня выпустишь на волю для меня своих единорогов?

Ведьму от этих слов перекосило. А я не сдержалась и захихикала. И как я не затыкала себе рот кулаком, меня услышали все: Саньята пронзила меня таким убийственным взглядом, что будь я чуток послабее, уже бы осыпалась пеплом к ее ногам. Ректор покосился с досадой. Словно я муха в его чашке с лумой. Арант…

Я