Незваные гости - Эльза Триоле

– Мадам Геллер! – позвал он тихонько.

Ольга подняла глаза: Карлос – воплощенное здоровье, своего рода удача природы – во всем блеске своей молодости стоял перед ней, а она задыхалась от страшного удушья, стеснившего ей грудь.

– Карлос, – сказала она, – кажется, у меня сердечный припадок…

– Можете вы дойти до лифта или отнести вас? – Карлос был потрясен.

– Все обратят внимание… Дайте мне руку… вот ключ, вы мне откроете наверху…

Они дошли до лифта. На четвертом Карлосу едва удалось вывести ее на площадку, она была в полуобморочном состоянии. Он поднял ее и понес. Он был очень силен, но 417-й находился далеко, очень далеко. Два или три раза Карлос чуть не упал вместе с Ольгой, ему приходилось ставить ее на пол… потом снова нести. Ему казалось, что он никогда не дойдет… Открыть дверь 417-го, положить Ольгу на постель оказалось тоже делом нелегким. Надо было немедленно позвонить доктору, но Карлос сидел на кровати, не двигаясь, еле переводя дух. Ольга открыла глаза…

– Мне кажется, все кончилось, – сказала она, – спасибо, Карлос! Поцелуйте меня, я хочу вас поблагодарить…

Голос ее был еле слышен. Карлос склонился над нежным, теплым, бездыханным телом. Губы Ольги слабо зашевелились под его губами:

– Спасибо, Карлос… Прощайте, Карлос… вы – на страже моих ночей…

Она снова закрыла глаза. Карлос в ужасе бросился к телефону. «Нет, – сказала Ольга, – не хочу никого… Оставьте… Прощайте, Карлос…»

Он вышел, побежал в бельевую этажа: никого! Было почти одиннадцать часов… Карлос позвонил в ресторан: «Это ты, Пьер? Мадам Геллер больна, принеси ей горячего чаю. Послушай, может быть, кто-нибудь еще есть на кухне? Сделай это для меня, уверяю тебя, она плохо себя чувствует… Прямо умирает, клянусь тебе! Значит, я могу рассчитывать на тебя? Привет, старина…»

Дело было вовсе не в чае, Карлос просто хотел, чтобы кто-нибудь зашел в комнату к Ольге: вдруг с ней опять случится припадок… Карлос жил теперь в Университетском городке и каждый день работал в лаборатории. В январе Карлос должен был уехать в Скандинавию. Норвежский ученый обо всем подумал, обо всем позаботился. Карлос был счастлив, жизнь уже не поворачивалась к нему спиной, она исполняла все его желания. Откуда же это внезапное отчаянье, которое охватило его на лестнице «Терминюса», о котором он нимало не сожалел! Отчаянье затмило весь мир. Карлос остановился на лестнице… Это тело, слишком тяжелое и более недоступное, чем звезда на другом конце телескопа… чем настоящая покойница… чем сновиденье… Карлос спускался по лестнице. Внизу он уже не понимал, что с ним стряслось. Он зашел в «Терминюс» повидаться с Фернандо, но Фернандо как раз не было… О мадам Геллер он и не думал, пока не увидел ее, и даже тогда он не решился с ней поздороваться. Что же это? Что такое с ним приключилось? Но он опаздывает, Мартина ждет его. Его ждет жизнь. Тайны науки, большие и малые загадки, которые он должен решать, как кроссворды, должен раскрывать, как раскрывают преступления в детективном романе. Карлос был очень занятой человек, у него было множество дел, и многое ему предстояло свершить в жизни. Он не мог терять время.

XXVIII

Елка была большая, стройная, она выглядела совсем как живая, как будто у нее были корни в паркете. Агнесса, в брюках и свитере, стоя на верху стремянки, развешивала украшения; волосы у нее растрепались, и вся она была осыпана стружками. Фред подавал ей звезды и бумажные цепи.

Ольга и Элизабет вошли, нагруженные пакетами: «Посмотрите, как они дружны…» – тихонько сказала Элизабет Ольге.

Агнесса присела на верхушке лестницы:

– Здравствуйте, мадам Геллер! Красиво снизу? Мама, скажи, где пусто?

– Сейчас… Где Олаф? Он пришел?

– Вот он!

Муж Элизабет появился в дверях. Элизабет и он посмотрели друг на друга глазами-близнецами, она взяла его под руку и увела.

– Отец плохо себя чувствует, – сказала Агнесса, – он с вами даже не поздоровался, мадам Геллер, извините его… Вы знаете, он странный человек. Где пусто, мадам Геллер?

Ольга села на диван, чтобы оценить елку… Была хорошая погода, и комната, как всегда была насыщена солнцем, проникавшим в окна. Рождественская елка, свежая и зеленая, сверкала золотом и серебром.

– Пустых мест нет, – сказала Ольга, – красиво со всех сторон.

– Тогда я слезаю. Фред, сними меня,

Фред протянул к ней руки и легко снял ее. Агнесса отбежала в другой конец комнаты и оттуда любовалась елкой. Было красиво со всех сторон.

– Теперь надо прибрать, – Агнесса поглядела на мусор у подножья елки, – Фред, надо прибрать…

– Один? Ни за что! Всегда так – ты забавляешься, а я должен потом отдуваться…

Ольга слушала, как они препирались. Агнессе пришлось помочь ему собрать коробки, стружки, оберточную бумагу. Ворча, она принесла пылесос и веник; Фред вынес несколько корзин бумаги. Наконец все было кончено. Агнесса бросилась на диван, Фред отошел к стене.

– Ну как? Ничего? Неплохо, правда?

Еще некоторое время они любовались великолепием елки, потом Фред сказал серьезно:

– Агнесса, твоя Армения…

– Может быть, сначала я оденусь?

– Нет! Уже три часа… Месье Тавиан придет к чаю, ты прекрасно знаешь. Ты сама хотела доставить ему удовольствие.

– Мадам Геллер! – Агнесса призывала в свидетели Ольгу, – Фред сочиняет тексты, а я должна их декламировать…

– Как тебе не стыдно! Обманщица! Ты сама сказала, что хочешь приветствовать мосье Тавиана…

– Неправда. Я хотела подарить ему армянские миниатюры…

– Агнесса! Это чудовищно! Ты сказала, что нам ни за что не найти армянских миниатюр и что мосье Тавиану будет не менее приятно, если ты продекламируешь ему композицию, составленную из различных эпизодов истории Армении… Ведь изучение истории потребует усилий и явится доказательством дружбы! У тебя нет ни воли, ни последовательности…

– Ссориться вы сможете потом, – сказала Ольга, – Агнесса, помните вы текст вашего приветствия?

– Сейчас, только устроюсь поудобнее.

Агнесса заерзала на диване, поджала ноги, потом села прямо и начала, не глядя на Фреда, но подражая его манере чтения:

– Армина, Арминайя, Армения… Они пришли на высокое плоскогорье Передней Азии с запада, как завоеватели, как зерна, развеянные ветром войны. Здесь пришельцы осели и постепенно смешались с местными племенами. В результате сложился мирный народ, возделывавший землю, а земля стала называться Арминой, Арминайей, Арменией… Что дальше, Фред?

Фред, приготовившийся слушать, нетерпеливо сказал:

– Ты прекрасно знаешь, что дальше! Логика должна бы подсказать тебе продолжение! Что происходит со страной, которая зажата между сражающимися армиями? Она становится полем сражения и неизбежно должна оказаться под властью тех, кто подминает ее под себя…

– Кто подминает ее под себя… – повторила Агнесса.

– Незачем повторять именно это выражение! – прервал ее Фред с раздражением, – Агнесса, ты сегодня просто невыносима и выставляешь меня в смешном виде перед мадам Геллер…

У Агнессы вдруг стало жалобное личико:

– Я устала, – сказала она. – Слушай, я лучше сразу начну с искусства и литературы… Ты написал об этом замечательно – получилась настоящая «Ода Армении». Я скажу об армянской архитектуре и миниатюрах, о большой средневековой культуре Армении… а о резне говорить не буду… Я только назову тех, кто пытался стереть армян с лица земли: Персию, Рим, арабов, сельджуков, монголов, турок и младотурок… Я никого не забыла? Я скажу о том, как турки в 1915 году решили покончить с армянским вопросом путем истребления всех армян… И о том, как те армяне, которые избежали резни, принуждены были бежать из Армении – из Турции, как говорят некоторые…

Фред хмуро перебил ее:

– Я напоминаю тебе еще раз, Агнесса, слушай меня хорошенько: прошу тебя, не говори мосье Тавиану, что армяне страдали меньше, чем евреи, оттого что они христиане и что христианский мир несколько раз заступался за них, чтобы спасти их от турок. В то время как никто никогда не заступался за евреев… Не говори ему этого, потому что заступничество не помешало туркам периодически разрешать армянский вопрос резней; этот народ – жертва, как и евреи, и нет такой меры, которой можно было бы точно измерять степень несправедливости и страданий.

Фред невольно перешел на проповеднический тон, каким он всегда говорил об Израиле. Агнесса с жалобно-покорным видом сказала:

– Да, Фред, я прекрасно понимаю. Я не до такой степени глупа. Сейчас я оденусь, и мы пойдем пройдемся до прихода мосье Тавиана. Я совсем отупела. Хорошо, Фред?

– Хорошо… Из тебя никогда ничего не выйдет. Иди, одевайся.

Когда Агнесса ушла, Ольга и Фред некоторое время молчали. Потом Фред уселся у ног Ольги:

– Я давно хотел вам рассказать, мадам… Странную историю, как раз по поводу армян…

Фред был одним из тех людей, у которых всегда есть тема для разговора. Ему всегда было что сказать; во-первых, он был человеком светским, а во-вторых, обладал горячим темпераментом, и в разговоре с ним никогда не наступало провалов. С Ольгой ему было особенно легко, он мог говорить с ней о том, что было для него и объектом изучения и страстью, об истории притесненных народов. А он только что открыл еще один притесненный народ! Во Франции… Странная история. Фред рассказывал…