Меч над Москвой - Иван Стаднюк

Случалось, что в привычное и хлопотливое течение жизни врывалась беда, потрясая своей неожиданностью и своей сущностью. Так произошло в 1937 году. Необоснованный арест, вздорные обвинения и шпионаже на иностранную разведку. Но Константина Рокоссовского они не сломили, не поселили в его сердце злобу и обиду. Он хорошо понимал глубинный смысл происходящего и боролся за свою судьбу, за товарищей с тем упорством и с той твердой целеустремленностью, какие проявились у него еще в годы гражданской войны...

Запомнилась ему с молодой поры где-то прочитанная мысль о том, что подражать - не значит копировать; это значит работать на манер великих мастеров, это - упражнять свою собственную деятельность, это - производить в их духе и подобными же средствами. И зажила в нем эта мысль, будто вычеканенная в мозгу светящимися словами. Дело в том, что, когда в начале тридцатых годов он командовал 7-й Самарской кавалерийской дивизией, она входила в состав 3-го кавалерийского корпуса, командиром которого был Тимошенко. И Рокоссовский не раз ловил себя на мысли, что в повседневном обращении с подчиненными или на войсковых учениях он с каким-то внутренним постоянством стремился походить на командира корпуса. А когда позже сам стал командиром корпуса - 5-го кавалерийского, то уже не представлял своего внутреннего мира, чтобы не звучал в нем наставляющий голос Тимошенко, а со временем - еще и Георгия Жукова, под командование которого впервые попал он в канун освободительного похода в Бессарабию войск Киевского военного округа.

И речь здесь идет не о каком-то слепом подражании, а о том, что он, Константин Рокоссовский, как бы одинаково со своими военно-духовными наставниками чувствовал под ногами земную твердь и умел со своей командирской вышки устремлять мысленный взгляд в далекие окружности, увидев на огромных просторах неприятельские и свои войска, конфигурации разделяющих их линий, оценив соотношение сил и пусть даже сомневаясь, принимать решения, которые для подчиненных будут казаться единственно правильными. Мужество, твердость характера - вот что роднило его с Тимошенко и Жуковым. При этом Рокоссовский остался во многом совершенно не похожим на них: в манере рассуждать и убеждать, в умении создавать вокруг себя особую атмосферу доверчивости, заинтересованности - тоже без нервозности и напряженности. Он всегда был самим собой - Константином Рокоссовским.

* * *

В один из дней первой половины июля 1941 года, когда начальник Генерального штаба Жуков докладывал в Ставке Верховного Командования очередную сводку боевых действий на советско-германском фронте, Сталин завел неожиданный разговор:

- Товарищ Жуков, в боях под Луцком и Новоград-Волынским особо отличился девятый механизированный корпус. - Голос Сталина звучал ровно и утвердительно. - И мы многих командиров и политработников, в том числе и командира корпуса, наградили орденами...

- Так точно, товарищ Сталин, - подтвердил Жуков.

- И вы часто, - продолжил Сталин, - обозревая события на Юго-Западном фронте, подчеркиваете удачные боевые действия девятого механизированного корпуса. Он действительно лучший наш корпус?

- Дерется уверенно, товарищ Сталин. В пятой армии - это главная ударная сила... - ответил Жуков. - Хорошая подвижность в маневре, осмотрительное прикрытие флангов. Ну и стойкость в обороне...

- Если мне не изменяет память, командует девятым корпусом генерал Рокоссовский?

- Так точно, товарищ Сталин.

- Тот самый Рокоссовский, о котором вы с Тимошенко писали мне, что он необоснованно был репрессирован?

- Так точно, тот самый. Как видите, мы не ошиблись.

- Вижу, - со строгостью в голосе согласился Сталин, кинув вопросительный взгляд на сидевших за длинным столом Молотова и Кузнецова наркома Военно-Морского Флота. - Вы оказались правы... И сейчас я вот о чем думаю: у нас самое неустойчивое положение в районе Смоленска. Немцы прорвались к Ярцеву, нацеливаются на Вязьму. Это уже непосредственная угроза Москве. Не перебросить ли нам Рокоссовского под Ярцево?

- Нельзя, товарищ Сталин. Этим мы обескровим пятую армию, откроем немцам путь на Житомир и Киев, - подавленно возразил Жуков. - Никак нельзя...

- Вы меня неправильно поняли. - Сталин привычно для всех стал набивать трубку, предварительно вышелушив табак из двух папирос "Герцоговина-Флор". - Я имею в виду самого Рокоссовского. Надо назначить его командующим армией и поставить перед ним задачу не пустить немцев в Ярцево и не дать им форсировать Вопь.

Жуков молча смотрел на Сталина, углубившись в какую-то мысль.

- Почему молчите? - требовательно спросил у него Сталин. - Или вы не согласны, что Западному фронту надо помогать не только резервами войск и техники, но и надежными, толковыми командными кадрами?

- Согласен... Рокоссовского мы найдем кем заменить на Юго-Западном... Но где мы возьмем для него армию на Западном?.. Сместить кого-нибудь из командующих резервными армиями?

- Нет! - твердо возразил Сталин. - Над этим пусть думает Тимошенко! Надо приводить в порядок войска, выходящие из окружения... Группировать их надо! И изъять часть сил у девятнадцатой армии... Она ведь распадается!

- Возражений нет, - коротко ответил Жуков как о решенном вопросе.

- Нет возражений? - Сталин посмотрел на Молотова и Кузнецова. - А вопросы?

- Есть вопрос, товарищ Сталин, - с улыбкой вдруг сказал Молотов. Давно собираюсь спросить у тебя: зачем ты потрошишь папиросы? Почему не распорядишься, чтоб этот табак доставляли тебе в натуральном виде?..

- Можно, конечно... Можно распорядиться, чтоб и трубку набивали и раскуривали ее. Но зачем? Набить трубку табаком - это приятный, так сказать, ритуал... Не работа для пальцев, а активизация работы мысли.

- Ясно. - Молотов тихо засмеялся. - Ты из трубки мысли высасываешь.

- А ты полагал, что из пальцев? - Глаза Сталина при зажженной спичке вспыхнули молодым лукавством. - Вот сейчас, напри-мер, у меня родился вопрос о наших проблемах международного порядка, которыми заправляет товарищ Молотов... Как там они у нас?

- На должном уровне, - в тон Сталину ответил Молотов. - Особенно после того, как Председатель Совнаркома СССР товарищ Сталин дважды - 8 и 10 июля - принял английского посла в Советском Союзе Стаффорда Криппса и вместе с наркомом иностранных дел товарищем Молотовым вел с послом переговоры. В последние дни наркомат иностранных дел готовил и предварительно согласовывал с английским посольством проект соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против фашистской Германии... Как условились, сегодня будем подписывать. - И Молотов, раскрыв оклеенную красным шелком папку, придвинул ее к краю стола, поближе к Сталину.