Убийства и кексики - Питер Боланд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «ФРАА»? – Фионе это ни о чем не говорило. Может, ее теория на самом деле ерунда, а странно настроенный мозг видел связь там, где ее не было. Очередной тупик.
Фиона все же еще раз пробежалась взглядом по алфавиту с азбукой Морзе проверить, что все расшифровала верно. Вдруг она кое-что заметила: букву «Н» обозначало тире и точка. Если перевернуть последнее домино, то как раз получалось тире с точкой, буква «Н»! Так звучало логичнее. У нее сложилось слово, даже лучше – имя. «Фран».
Это и было имя убийцы?
Глава 63
У Фионы не было времени изучить, что может означать новое открытие. Фран, кем бы она ни была, придется подождать: над дверью звякнул колокольчик. Незаметно убрав телефон в карман, Фиона обернулась. В дверях стоял Стюарт, и по выражению его лица она ничего не могла разобрать. Он не выглядел ни счастливым, ни злым или грустным – никаким.
– Стюарт, у тебя все хорошо?
Он молча вошел, закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вперед. Остановившись, Стюарт просто смотрел на нее, с пустым, как лист бумаги, лицом. Все следы прежнего расстройства исчезли.
– Может, сделать тебе чашечку чая? – Фиона чувствовала себя виноватой из-за того, что нарушила его с трудом обретенное спокойствие.
Стюарт медленно покачал головой и достал из кармана нож, крепко сжимая рукоять.
– Знаете, лучше бы вы правда ничего не говорили о том, что мой отец невиновен.
– Что ты собираешься делать? – Фиона отступила назад, врезавшись в стол за спиной и чуть не свалив торт. Поток страха накрыл ее вместе с мрачным осознанием. Она угадала, Оливер действительно невиновен. Вот только убийца не Гейл – а Стюарт.
Дотянувшись до выключателя, он выключил свет.
– Для того, что произойдет дальше, должно быть немного потемнее.
Он сделал еще шаг в сумрачный зал магазина, покачивая головой:
– Вы не оставили мне выбора. Все свои теории вы унесете с собой в могилу, но прежде пара важных вопросов. Вы говорили об этом кому-то еще, Сью или Дэйзи?
Фиона торопливо помотала головой. Кровь шумела в ушах.
– Нет, никому.
– Думаю, вы говорите лишь то, что я хочу услышать. Откуда мне знать, что вы таким образом не пытаетесь защитить своих подруг?
– Клянусь, честно! Я клянусь. Я не говорила ни единой душе.
Стюарт покрутил в руках нож.
– Вам нужно меня убедить. Иначе придется убить и их тоже.
Фиону замутило. Не так она представляла конец своей жизни. Она думала, это произойдет в милом доме для престарелых, с бриджем, шерри и неутомляющими упражнениями днем. Сглотнув ком в горле, она попыталась заставить себя думать. Убедить его в том, что остальные ничего не знают, – хорошая идея. Если она сможет потянуть время, чтобы Стюарт продолжал говорить, то, быть может, кто-то успеет прийти на помощь. Однако табличка «Открыто» сейчас была перевернута на «Закрыто», как и всегда в часы до открытия. Так что прохожие едва ли рискнут зайти. Для вежливых жителей Саутборна табличка «Закрыто» была сродни колючей проволоке и пулеметным вышкам. Фиона оказалась одна. Она взглянула на Саймона Ле Бона, но песик только сидел в своей лежанке и вилял хвостом, глядя на Стюарта, человека, который обычно приносил им торты. Он тоже ей не помощник.
Ей требовался план Б. Да хоть какой-нибудь план. Желательно беспроигрышный, и она знала, что делать. Все началось с телефонов, ими же и закончится.
На краткий миг она подумывала схватить со стола за спиной торт и швырнуть в Стюарта, как в плохой комедии, но тут же отказалась от этой мысли. У Сью был хороший бросок правой, а Фиона сомневалась, что сможет хорошо прицелиться даже с такого расстояния. С ее везением торт просто свалится на пол и послужит причиной очередного пищевого расстройства Саймона Ле Бона.
Вместо этого она как бы невзначай убрала руки в карманы и правой нащупала телефон. Как же она жалела, что у нее больше не было датчика GPS! Фиона вернула его детективу Финчер несколько недель назад, но у нее все еще имелся телефон. Ей всего-то оставалось дождаться нужного момента.
– Итак, я жду правду: сколько людей знает о вашей теории? – Стюарт помахал ножом, указывая на Фиону, к счастью, глядя ей прямо в глаза, а не на руки.
– Я уже сказала, никто не знает. Я никому не говорила. Никому.
– Откуда мне знать, что так и есть?
– Потому что никто не любит, когда распарывают то, что хорошо сшито. Полиция поймала преступника. Никто не хочет портить музыку, – Фиона снова заговорила метафорами.
– Как же вы планировали испортить конкретно эту музыку?
Фиона на мгновение призадумалась; ее охваченный паникой мозг пытался мыслить ясно. Ей нужно убедить Стюарта, иначе она поставит под угрозу жизни Дэйзи и Сью.
– Все слишком чисто и аккуратно. Слишком четко спланировано. Фото в газете «Саутборнский вестник», появившееся месяц спустя после того, как мы обнаружили твой способ взламывать телефонные шкафы и проникать к жертвам. Это же ты отправил его?
Стюарт кивнул:
– Признаю. Ключи перед вами случайно уронил тоже я – надеялся, вы заметите старые ключи отца с прошлой работы.
– Ты подставил Оливера, выставив его виновным во всех этих убийствах. Но почему?
– Все сложно. Он был лишь средством достижения цели.
– Какой цели? – Фионе было нужно, чтобы он говорил дальше.
Стюарт шагнул к ней, поднимая нож:
– Это уже неважно.
– Кто такая Фран? – спросила Фиона, отчаянно пытаясь его остановить.
Сработало. Стюарт замер, и на его губах появилась озорная усмешка. По-прежнему держа нож в руке, он изобразил аплодисменты.
– Браво, Фиона. Вы разгадали шифр. Точнее, часть шифра. Мне так и не удалось его закончить, все из-за вас. Признаться, не думал, что будет так сложно использовать домино для простого сообщения на азбуке Морзе. Может, я недооценивал людей.
– Так кто же такая Фран? – снова спросила Фиона.
– Это не человек. Это сообщение.
– Какое сообщение?
– Просто еще одна шутка для полиции. Непонятная загадка-подсказка, чтобы отвлечь и чем-то занять их, но и не ляпнуть лишнего. Я пытался составить фразу «Франт футур», так как был слегка ограничен в выборе букв. Оказалось, для азбуки Морзе подходит всего несколько домино.
– Что это значит? – непонимающе спросила Фиона.
– Мое будущее, разумеется. Обстоятельства моей жизни были крайне несправедливы, – в голосе Стюарта послышались нотки гнева, будто его раздражало, что такую простую
