Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

В воздухе пролетела туча стрел — эльфы стреляли в одного из монстров, отчаянно силясь пробить его толстую шкуру. Кентавр заревел, и Леофрик увидел, что сейчас тот бросится на женщин, чтобы собрать и с них свою кровавую жатву.

Леофрик пришпорил Ташена, и конь рванулся вперед.

— За Владычицу Озера! — крикнул Леофрик, летя вслед за монстром.

Тот обернулся, и в следующий миг человек и зверь вступили в схватку. Кентавр замахнулся копьем, но Леофрик был опытным воином и участником множества битв и турниров, он отбил удар и полоснул мечом по плечу монстра.

Из раны хлынула вонючая кровь, и зверь взвыл от боли; копье выпало, раненая лапа повисла как плеть. Леофрик, быстро развернув коня, вновь атаковал монстра и нанес ему сильный удар в косматую спину.

Увидев, что их соплеменнику приходится туго, двое монстров развернулись и поспешили ему на выручку. Эльфийки посылали им вдогонку тучи стрел, но крепкая шкура монстров надежно защищала их. Леофрик дико вскрикнул, когда раненый монстр из последних сил попытался поднять его на рога.

Вскинув над головой меч, рыцарь закричал:

— Подходи, ублюдок! Подходи, сейчас ты сдохнешь!

Кентавр успел сделать всего несколько шагов, когда из леса внезапно вылетели две длинные стрелы с голубым оперением и пронзили ему череп, попав прямо в оба глаза. Монстр захрипел, из глазниц потекла струями черная слизь, и зверь рухнул на землю; он был мертв.

Из леса на поляну вылетели Кайрбр и двое воинов Вечной Стражи; копье Гончей Зимы было зажато у него под мышкой. За Кайрбром скакал Кьярно, а за ним — молодая эльфийка в малиновом платье, с пышными каштановыми волосами. Сердце Леофрика дрогнуло — в последний раз, когда он видел Элен, на ней было такое же платье. Женщина держала в руках лук — Леофрик сразу узнал великолепный лук Кьярно, — и в следующую секунду эльфийка выпустила в сторону монстров еще одну стрелу.

Вечная Стража во главе с Кайбром пронеслась мимо Леофрика; Гончая Зимы с грозным воинственным кличем взмахнул копьем и на полном скаку встал на спине лошади во весь рост. Пришпорив Ташена, Леофрик бросился вслед за эльфами.

Кровь вскипела, и Леофрик тоже издал громкий воинственный клич. Кайрбр сделал едва уловимое движение — и вдруг копье в его руке распалось, и вместо него появились два длинных меча.

Не замедляя бешеной скачки, старый воин надвигался прямо на кентавров; из складок его одежды, пронзительно пища, вылетела стайка лесных духов, которые тоже бросились на врага. Кайрбр присел на корточки, на солнце сверкнули два клинка — и первый кентавр рухнул на землю, судорожно дергая конечностями, в то время как его голова, кувыркаясь, полетела далеко в сторону; увидев это, второй монстр резко остановился, взрывая траву и землю, и принялся отбиваться от маленьких злобных огоньков, впивающихся в его тело.

Бока зверя оказались открытыми, и этим тут же воспользовался Леофрик. Пришпорив коня, он подлетел к кентавру и вонзил в него меч. Зверь взревел и отскочил в сторону; из раны хлестала кровь, но он мог еще держаться, а потому бросился на Леофрика, нацелив на него копье. Рыцарь отбил удар и попытался мечом пронзить кентавру горло, но промахнулся; в это мгновение Кайрбр на полном скаку перепрыгнул со своей лошади на спину кентавра; тот взвился на дыбы, а потом забил задними конечностями, пытаясь сбросить врага.

Но Гончая Зимы каким-то чудом сохранял равновесие и снова и снова вонзал мечи в спину зверочеловека. В лучах солнца вспыхивали серебристые клинки; и вот фонтаном брызнула кровь — один из мечей Кайрбра проткнул чудовищу горло. Когтистые лапы схватились за рану — и зверь рухнул на землю, захлебываясь собственной кровью.

Тогда Кайрбр легко перескочил с тела издыхающего монстра на спину своей лошади, которая ни на шаг не отходила от хозяина. Леофрик остановил своего коня и огляделся, проверяя, все ли кентавры убиты.

С огромным облегчением он увидел, что с женщинами ничего не случилось. Тифейн встретила его благодарной улыбкой, и он отсалютовал ей мечом. К ним побежала молодая эльфийка, стрелявшая из лука, и Леофрик подумал, что это, наверное, и есть госпожа Морвхен.

Внезапно тишину прорезал гневный вопль, и Леофрик, схватившись за меч, немедленно развернул коня. Кьярно, что-то выкрикивая, рубил мечом труп только что убитого Леофриком кентавра. Меч юноши поднимался и падал, во все стороны разлетались кровавые брызги, а эльф продолжал превращать поверженного врага в кровавое месиво.

Наконец, обессилев, Кьярно упал на колени; по его забрызганному кровью лицу текли слезы. К нему подбежала Морвхен, и он, уткнувшись в ее колени, рыдал как дитя.

Леофрик тронул коня, чтобы подъехать к Кьярно, но в это время на его плечо легла чья-то рука. Кайрбр покачал головой.

— Не надо, — сказал Гончая Зимы. — Не трогай его.

— Что с ним случилось? — спросил Леофрик.

— Тебя это не касается, человек, — ответил Кайрбр и направился к эльфийским лошадям, которые не отходили от своих погибших хозяев и грустно толкали мордами их тела.

— Кайрбр! — окликнул старика Леофрик.

Гончая Зимы остановил коня и обернулся:

— Что?

— Ты сражался, как… я такого никогда не видел.

Лицо сурового воина чуть смягчилось, и он сказал:

— Ты тоже хорошо сражался, человек. Я расскажу правителю Олдельду о твоей храбрости и о том, как ты защищал служанок его дочери.

— Спасибо, — ответил Леофрик, наблюдая, как Морвхен помогает Кьярно встать на ноги и ведет его к лошадям.

За ней потянулись служанки; одни подбирали оружие, другие — тела погибших воинов Вечной Стражи, которых они укладывали на спины коней.

Кайрбр поднял на руки тело воина, чей конь был убит кентавром, и печальная процессия, оставив берег Хрустального озера, медленно двинулась в Коэт-Мару.

Книга вторая

Серое отчаяние зимы

Четверо приплылиНе на лодке и не на корабле;Один был желтый с белым,Другой — коричневый, увитый ветвями.Третий должен был молотить деревья,Четвертый — сдирать с них кору.

Глава восьмая

Возвращение в собственное тело было для нее самым трудным. С каждым разом воссоединение тела и души, которая тайными тропами пробиралась в те царства, где не властвуют чувства и где бьется сердце леса, становилось все труднее и опаснее. У Найет начинались краткие приступы клаустрофобии, когда ее душе приходилось возвращаться в тело, вместо того чтобы парить по волнам магии, пронизывающей Лоренский лес.

Найет назвала имена всех эльфийских богов, начиная от древних духов земли и кончая более современными божествами, которым поклонялись дальние родичи-азраи, жившие за морем; наконец ее душа вернулась в тело.

Как всегда после таких сеансов, Найет чувствовала себя слабой и беспомощной, а потому некоторое время просто отдыхала, вытянувшись на своем ложе и широко раскрыв глаза, чтобы удостовериться, что душа действительно вернулась в тело. Рядом раздалось знакомое уханье, и Найет с улыбкой повернула голову, не поднимая ее с подушки из сухих листьев.

— Я знаю, Оту, — сказала провидица, обращаясь к серой сове, сидящей на ветке возле самой ее головы. — Я слишком стара, чтобы бродить по тайным лесным тропам.

Сова снова заухала, вращая глазами, и повернула голову в другую сторону.

— Тебе легко говорить, — сказала Найет, с трудом приподнимаясь. — Но мне это было необходимо. Я должна быть уверена.

Полуденное солнце заливало светом шатер из веток и листьев, где лежала Найет; света было так много, что он скапливался в небольших ямках на полу, образуя солнечные лужи. Найет с улыбкой обвела глазами свое жилище, в котором ее поселил правитель Олдельд, — все было просто и очень красиво. Здесь, в Коэт-Маре, ей было как-то по-особому спокойно, здесь она чувствовала себя совсем как дома, и все же она твердо знала: в Коэт-Маре она чужая, незваный гость; ее способность предсказывать будущее, проникать сквозь завесу времени и привлекала, и пугала.

Найет выпрямилась и, зачерпнув из деревянной чаши холодной воды, плеснула себе в лицо. Затем наклонилась над чашей и посмотрела на свое отражение — длинный подбородок, скорбная складка у рта и печальный, укоризненный взгляд. С лица скатилось несколько капель, по воде пошла рябь, а Найет еще несколько мгновений рассматривала отражение, но, не желая встретиться с собственным взглядом, отвела глаза.

За долгую жизнь она повидала много крови; взглянув на свои длинные, тонкие, натруженные руки, она подумала, что большая часть этой крови лежит на них. Слишком много столетий вела она за собой народ азраи, и за все это время у нее не было ни одного легкого года. Вспомнив о Кьярно, она подумала, что это к лучшему, — то, что должно произойти…