«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Юрий Корчевский

Держа оружие в руке, я заскочил в дом.

Пусто. Я знал из доклада Кирьянова, что Федотов проживает один, но ведь в доме могли находиться нежелательные гости.

Подогнав машину к калитке, мы разместили Федотова в кузов и запрыгнули сами.

– Давай в отдел.

Сучков нас ждал.

Я подтолкнул кондуктора в дверь.

– Хоть бы одеться дали, – буркнул он, оглядывая кабинет.

По-моему, он даже не удивился захвату и доставке в отдел.

Андрей встал у двери, демонстративно положив руку на кобуру.

– Садись, Федотов, или правильнее будет называть тебя Колядой?

Кондуктор вздрогнул.

– Говорить будешь сам или желаешь поупорствовать, в идейного врага поиграть?

Коляда открыл было рот для ответа, но тут взгляд его, дотоле перебегавший по нашим лицам, упал на горку вещей из тюка с грузом, сброшенного немцами. Он так и замер с открытым ртом, потом сглотнул слюну.

– Спрашивайте, чего уж теперь запираться.

– Начинай с Рауха.

Глаза агента расширились.

– Так вы и это знаете?

– Да, как и позывные TLM.

– Тогда какой мне смысл рассказывать? Все равно же к стенке поставите.

– Пожить еще хочешь?

– Кто же не хочет?

– Ты, Коляда, долго и много работал на врага. Это тяжкое преступление. Но я могу дать тебе шанс облегчить свое положение.

Глаза радиста вспыхнули надеждой. Он подался вперед на стуле, вскинул квадратный подбородок, впился взглядом в полковника, не смея дышать.

– Сейчас Красная Армия теснит немцев, гонит на запад. Но враг еще силен, и много наших бойцов и командиров погибнет, освобождая Родину. От тебя может зависеть, что жертв среди советских людей будет меньше. А погибнет людей меньше и победа будет ближе, если будешь работать на нас, как специалист по радиоделу, участвовать в радиоигре и передавать своим хозяевам то, что мы тебе скажем. Тем самым положение свое, как изменник Родины, облегчишь, да и советский суд учтет твое усердие. Думай, Коляда! Но сначала ты расскажешь все о своей работе на немецких хозяев.

– А-а-а, – тряхнул головой радист, – гори оно все синим огнем – жить хочу!

И Федотов, он же Коляда, начал рассказывать о событиях на фронте летом 1941 года, в которых ему довелось принимать участие, о пленении, о том, как немцы в лагере склонили его к измене Родине, и об учебе в немецкой разведшколе.

Оказалось – это его вторая заброска в наш тыл. Первая была еще летом 1942 года. Сдал он и руководителя группы. Действительно, позывной руководителя группы был «Раух». Более того – этот гад служил командиром взвода связи в пехотном полку. А поскольку связь на фронте была в основном телефонной, по крайней мере – на передовой, то он и переговоры и сообщения на линии ухитрялся прослушивать. Мало того – склонил к предательству Измайлова – старшину танкового полка, посулив за информацию о планах штаба немалые деньги и снабдив старшину чистыми документами.

Рассказывал Федотов-Коляда до утра, мы едва успевали за ним записывать. Он выдохся, когда уже солнце стало вставать.

– Все, начальники, не могу больше – устал. Отведите меня в камеру.

Задержанного увели.

– Ну что, офицеры, вижу, вижу – устали. Зато какое дело сделали! Агент Сахно схвачен, радист Коляда обезврежен, и, похоже, будет работать на нас, и без дураков – видели, как за жизнь цепляется! – мерил шагами кабинет довольный Сучков. – Вот отдохнет немного, и я его в радиоигру включу, пусть на нас поработает, немцам дезу скинет. Сахно выпускать к буфетчику уже не будем, пусть с пособником в камере посидит. Буфетчика мы здесь сами возьмем, а вам придется еще потрудиться. Берите машину и следуйте в расположение Второй танковой армии. Сначала возьмите в пехотном полку этого мерзавца лейтенанта – главного диверсионной группы, потом – старшину-танкиста танкового полка. Ориентировки у вас есть. Только сильно прошу, парни, – живьем! Холодный труп нам не нужен, он ничего не скажет.

Голова была чугунной, ноги свинцом налились, во всем теле чувствовалась усталость. Но железо надо ковать горячим – выбора не было. Я посмотрел на товарищей. Они тоже были не в лучшем состоянии после бессонной ночи, но старались держаться.

Мы вышли на улицу. На востоке занималась утренняя заря, обещая ясный день. Свежий ветерок придал бодрости. Мы забрались в полуторку, растормошили уснувшего водителя. Он поматерился сквозь зубы, и мы прекрасно понимали его чувства. Водитель потер ладонями лицо, помотал головой, прогоняя сон, и завел машину.

Выехав из города, мы улеглись прямо на парашюты, лежавшие до сих пор в кузове, и вырубились мертвецким сном. Я еще помнил, что был удивлен – как это парашютный шелк не успели еще растащить на подворотнички. Не иначе – проспали, дело ночью было.

Хоть и трясло немилосердно, удалось в дороге немного вздремнуть. Добрались до одной из дивизий 70-й армии, о которой говорил Коляда, уже к обеду. И сразу – в пехотный полк, к командиру. Предъявили удостоверения офицеров СМЕРШа.

Вконец усталый и замотанный полковник не сразу сообразил, что от него требовалось. Мы же хотели, чтобы лейтенанта – командира взвода связи – вызвали в штаб.

В любом полку вызов в штаб командира подразделения – дело обычное, не вызывающее подозрения. Полковник уя-

снил со второго раза, чего мы от него добиваемся, и связался по телефону со взводом связи.

– Скоро будет – тут пешком метров триста идти. Чего он хоть натворил? – спросил он у Свиридова.

Капитан не ответил на вопрос.

– Как он выглядит? – спросил я.

– Лейтенант, небольшого роста, чернявый.

– Как в комнату войдет, знак дайте, – сказал Свиридов.

– Какой?

– Да какой угодно – кашляните, например.

Мы встали за двери – так, чтобы лейтенант нас не увидел, когда войдет.

В дверь постучали.

– Войдите!

В комнату бывшего общежития вошел щуплый лейтенант с черными петлицами.

– Товарищ полковник, по вашему приказанию…

Полковник закашлялся.

Мы прыжком бросились на лейтенанта сзади и свалили его. Я бы его и один взял – мы сейчас только мешали друг другу.

У лейтенанта вытащили из кобуры оружие и связали ему руки. Я обыскал подозреваемого, достал документы, развернул служебное удостоверение. Не дай бог – накладка произойдет! Но взяли именно того, главного группы. По крайней мере, со слов Федотова.

Капитан Свиридов повернулся к оторопевшему полковнику:

– Мы забираем лейтенанта в отдел контрразведки Второй танковой армии для проведения следственных действий, согласно приказу полковника Сучкова.

Мы вывели лейтенанта из штаба, помогли ему подняться в кузов, уселись сами.

Я перегнулся через борт и приказал водителю:

– Теперь – в расположение Второй танковой армии!

– Так мы же мимо проезжали…

– Вези и не разговаривай!

Осталось в танковом полку найти и арестовать пособника главаря – старшину Измайлова.

Мы проехали КПП и въехали в расположение танкового полка, о котором говорил Коляда. Чтобы лейтенант не вздумал закричать и не вспугнул раньше времени старшину, мы заткнули ему рот кляпом.

Только захват танкиста прошел совсем не так, как мы предполагали…

Мы подъехали к штабу танкового полка. Андрей остался сторожить в полуторке связанного агента, а мы зашли к командиру – узнать, где можно найти старшину Измайлова.

Увидев наши удостоверения, полковник встал, выглянул в окно, повернулся к нам.

– Чего его искать? Сидит небось в каптерке своей. Он вещевым складом заведует. Я вам сейчас бойца дам, он покажет. А что случилось?

– Надо провести следственные действия, задать ряд вопросов, – уклончиво ответил капитан Свиридов.

Полковник понимающе кивнул.

Мы в сопровождении бойца направились к большому бревенчатому сараю. Широкая – метра полтора – дверь была распахнута. Боец показал рукой:

– Здесь хозяйство старшины Измайлова, – и отступил в сторонку, пропуская нас на склад.

Мы со Свиридовым шагнули в дверной проем. На складе было тесно: вдоль стен стояли стеллажи со сложенным стопками обмундированием – гимнастерками, комбинезонами, шлемами, брюками. Поодаль, почти в углу, стоял стол, за которым сидел и занимался бумагами старшина.

Увидев нас, он каким-то звериным чутьем понял – пришли за ним. Старшина выхватил из кобуры пистолет и, не целясь, от бедра, выстрелил. Рядом со мной раздался вскрик раненого Свиридова. Я вскинул пистолет, который держал наготове, и нажал на курок. Тяжелая парабеллумовская пуля ударила старшину в бок, но он успел выстрелить еще раз, перед тем как упасть.

Я подскочил к лежащему на боку старшине, ногой отбросил оружие подальше. На правом боку его расплывалось кровавое пятно. Он еще дышал, но я видел – не жилец.

Обернулся назад. Свиридов сидел на полу, зажимая правой рукой левую, из-под которой на пол обильно капала кровь. Рядом лежал боец, который сопровождал нас от штаба. Ему помощь уже была не нужна, застывшие глаза уставились в потолок.