Подари мне все рассветы - Мэри Бэлоу

— Роберт, — неожиданно произнесла она, — ты понятия не имеешь, насколько тоскливо-однообразной бывает удобная жизнь. Спишь, ешь и развлекаешься на вечеринках. И флиртуешь от скуки. Я ничуть не жалею, что нашему приключению суждено продолжиться.

Он не очень-то верил ей. Но тому, что она сейчас говорила, поверил. Как ни удивительно, она очень мужественно переносила трудности их походной жизни за последние несколько недель. Она ни разу не пожаловалась на жару, пыль, грязь или пот, даже на волдыри, если уж говорить честно. Не успел зажить первый волдырь, как на другой ноге образовался второй, который она собственноручно проткнула острой палочкой и безжалостно выдавила, чтобы ему не пришло в голову снова нести ее на руках.

— А кроме того, — с улыбкой добавила она, — я еще недостаточно насладилась твоим телом, Роберт. У тебя такое великолепное тело.

Несмотря на все свое утонченное воспитание, Жуана, казалось, не испытывала ни малейшего смущения, говоря самые неприличные вещи. Иногда он искренне радовался тому, что давно вышел из возраста, когда краснеют. Однако ее слова неизменно вызывали в нем мощную, хотя и скрытую от глаз реакцию. Он тоже недостаточно насладился ее телом. И никогда им не насладится. Он подавил в себе свои мысли.

— Значит, идем на север, — решил он.

На север, где их ждут еще большие опасности и еще более глубокие чувства, чем те, которые уже привязали их друг к другу.

Глава 22

Маршал Ней вошел в Висо 18 сентября после утомительного перехода по каменистой, узкой и крутой дороге, заставившей армию вытянуться в рискованно тонкую линию. Артиллерия, обозы и лошади отстали от пехоты, и двум тысячам ополченцев из «Орденанзы» почти удалось захватить всю тяжелую артиллерию. Чуть-чуть не удалось, зато они взяли в плен сотню солдат и невероятно запугали уже измотанную французскую армию.

Когда французы вошли в Висо, он был пуст. Блейк и Жуана лежали плашмя на вершине лесистого холма к западу от Висо и наблюдали, как французы захватывают город. В начале дня они повидались с очередной тетушкой Жуаны и Матильдой, которые направлялись в Коимбру. Матильда, поджав губы, всем своим видом выражала неодобрение, а тетушка открыла от удивления рот при виде Жуаны, которая категорически отказалась присоединиться к ним. Да и кто бы ей позволил! Но пока они препирались между собой, капитан Блейк стоял в стороне и помалкивал.

Им следовало бы отойти подальше от Висо, но, как ни странно, обоим не хотелось уходить отсюда.

— С Висо у меня многое связано, Роберт, — сказала она. — И у тебя тоже. Если бы тебе не приказали сопровождать меня сюда, мы бы с тобой никогда не встретились. Ты хотел бы, чтобы мы никогда не встретились?

— Да, — ответил Блейк.

Она внимательно посмотрела на него.

— Вот как? Почему?

Он повернулся к ней и взглянул в глаза.

— Ответ очевиден. Или ты хочешь, чтобы я растолковал тебе? Хочешь услышать оскорбления, когда я даже не злюсь?

Она улыбнулась ему.

— Наверное, потому, что ты влюбился в меня, но не хочешь признать очевидного. Разве я не права?

— Жуана, неужели ты никогда не расстанешься со своей дурацкой идеей? Или ты считаешь себя такой неотразимой, что перед тобой не может устоять даже человек, который хорошо тебя знает? А как же я? Может быть, я тоже неотразим? Может, ты сама влюбилась в меня?

По ее лицу медленно расплылась улыбка.

— Леди о таких вещах помалкивают.

Он улыбнулся в ответ — это случалось так редко, что она ощутила дрожь в коленях.

— Ты сказала самую чудовищную ложь из всего, что ты когда-либо говорила, Жуана, — сказал он. — Ты не робеешь, когда говоришь все остальное.

Она рассмеялась.

— Но я ничуть не сожалею, что одолела утомительную дорогу в Лиссабон для того лишь, чтобы встретить тебя, — сказала она. — И не сожалею также, что мы возвращались вместе или что я согласилась, чтобы Артур послал меня следом за тобой в Саламанку. Не сожалею, что мне удалось устроить твой побег и мой тоже, а также что несколько недель мы были вместе. Я не сожалею, Роберт. У нас останется множество приятных воспоминаний.

Он все еще улыбался.

— Ты приехала в Лиссабон, чтобы встретиться со мной? — спросил он. — Из Висо? Я польщен, мэм. Не ожидал, что моя слава имеет столь громкий резонанс.

— Ты не веришь ни одному моему слову. Но поверишь. И тогда почувствуешь себя очень глупо. Я думаю, когда ты поймешь, что я не такая, какой ты меня считаешь, на тебя нахлынут иные чувства ко мне.

— А Дуарте Рибейру ты все еще называешь своим братом? — спросил он.

— Единоутробным братом. Да, он по-прежнему мой брат и, несомненно, останется им навсегда.

— Однако ты не знала, что его жена и ребенок находятся в Мортагоа. Когда я упомянул Мортагоа, ты и виду не подала, что тебе знакомо название.

— Она ему еще не жена, — сказала Жуана. — Я забавлялась, наблюдая, как тебя одолевают сомнения, Роберт. Разумеется, мне было известно, что они находятся там.

— Как ее зовут? — спросил он. Она приложила палец к его носу.

— Я думаю, что ты и сам знаешь, — сказала она. — Зачем мне говорить тебе?

— Значит, ты не знаешь? — спросил он. — Или ты по-прежнему дразнишь меня, заставляя сомневаться?

— Тебе виднее, — сказала она.

Он покачал головой.

— У меня нет сомнений, Жуана, — сказал он. — Ты проиграла.

— Возможно, да. А может быть, нет. — Она снова перекатилась на живот и посмотрела вниз, на крыши домов вдали и шпили церквей. К востоку от города встали лагерем тысячи солдат в синих мундирах. — Страшно подумать. Французы здесь, а англичане в нескольких милях позади нас — ждут. Скоро ли начнется, Роберт? Завтра?

— О нет. Ней будет ждать здесь, пока подтянется остальная часть армии и артиллерия, а потом французы попытаются провести разведку и спланировать дальнейшие действия. На все уйдет не меньше недели. — Он взглянул на нее. — Ты волнуешься, видя так близко своих соотечественников?

— И предвкушая свободу? — спросила она. — Мне не очень-то приятно видеть, как соотечественники моего отца воюют с соотечественниками моей матери. Я росла с отцом и любила его. И люблю до сих пор. После нашего бегства в Англию я вместе с ним возвратилась во Францию. Ему не нравился новый порядок, и он был рад, когда его отправили послом в Вену. Но несмотря ни на что он любит свою страну. Маму я не помню. Меня забрали у нее, когда я была совсем маленькой. Кажется, они с отцом страшно поссорились, и он не взял ее с собой, когда мы с ним уехали из Португалии. Но мне все равно кажется, что я ее знаю. Мигель, Дуарте и Мария много рассказывали мне о ней.

Он резко повернул голову и взглянул на нее. Подперев подбородок руками, она невидящим взглядом смотрела вниз на Висо и стоявших перед городом лагерем французов.