Охотники Смерти, или Сказка о настоящей Верности - Джезебел Морган

Кэта напряжённо молчит, и когда я уже не надеюсь дождаться ответа, она поднимает глаза и, пристально смотря на меня, с фальшивым равнодушием говорит:

— Точно не знаю, но до зимы ты не дотянешь.

Спокойно киваю, принимая к сведению её слова. Значит, не больше шестидесяти дней… Боги, сколько же я не успею сделать?.. Хотя какое там "не успею"?! Я же ещё вчера умереть была готова! А вчера ли?

— Сколько времени я валялась без сознания?

— Полтора десятидневья.

По спине словно ледяной ветер пробегает. Всегда считала, что мой организм устойчив к большинству ядов, а к остальному меньшинству есть противоядия…

— Рида знает?

Молчание.

— Да.

— Гончие Тьмы… Так вот как называются эти неубиваемые твари… — задумчиво произношу я, разглядывая паутину на потолке. После настойки во рту сохраняется мерзостный привкус, от которого никак не удаётся избавиться. На лбу лежит влажное полотенце, частично мешая обзору. — Откуда ты узнала?..

— Древняя легенда, — беспечно отвечает Кэта, удивительно благодушная на этот раз. — Мне её Леина рассказала, это что-то вроде древней страшилки.

Вопросительно приподнимаю брови, ожидая продолжения. Кэта вертит между пальцев выдернутую из моей подушки соломинку, не торопясь отвечать.

— И не надейся, не усну, пока всё не расскажешь, — елейным голосом обещаю я. Женщина только хмыкает над такой "угрозой".

— Их действительно когда-то давно (наверное, когда тут ещё не всех магов истребили) создали из мёртвых частей разных животных, несколько раз магически изменяли, пока не достигли нужного результата, но это лишь мои предположения — яд Гончих очень странный, чем-то напоминает яд пауков, но усиленный и обладающий некоторыми побочными действиями. К тому же…

— История создания Гончих Тьмы, конечно же, очень интересная тема, — вежливо перебиваю магичку, способную рассуждать на подобную тему до бесконечности, — но вряд ли всё это описано в древней легенде, которую ты мне хотела рассказать.

Кэта бросает на меня острый взгляд и недовольно поджимает губы. Дальнейший её пересказ сух и не изобилует красочными подробностями на тему древних героев, смело шедших на обед к этим тварям (то есть, по тексту шедших на их убийство, но…).

— Их создали последние маги, желая удержать власть (местная община магов по сравнению с нашими кланами выглядит сборищем агрессивных детей — злобности много, логики мало), но людям удалось не только вырезать выживших, но и усыпить Гончих Тьмы на веки вечные. По легенде, человек, сумевший в одиночку провернуть всё это дело, стал первым королём Айкера, — тут мы с Кэтой скептически фыркаем, выражая своё не шибко лестное мнение о таком положении вещей, — Но когда мятежные лорды свергли этого смельчака (видимо король был вида "сила есть — ума не надо"), то несчастный герой напоследок предсказал им много всяких гадостей, чтоб жизнь мёдом не казалась. В том предсказании ясно говорится (видимо, с жрицами S'ien'ter и их методикой оглашения предсказаний король знаком не был), что спокойной власти у захватчиков не будет, ибо найдутся и другие желающие на тёплое местечко, пока не придёт другой герой, способный пробудить Гончих от сна и управлять ими. Тогда эпоха бесконечных закулисных интриг кончится, и править будут не лорды, стоящие за троном, а король и его династия.

— Ещё бы, — довольно зеваю я, прикрывая рот ладонью. — Вряд ли найдутся такие самоубийцы, чтоб пытаться свергнуть короля, управляющего такими зверушками…

— Хочешь сказать, что это не возможно? — по-кошачьи прищурившись, тонко улыбается Кэта.

— Ну почему же? В этом мире нет ничего невозможного, если ты не обязан делать это сам. Тварей можно снова усыпить, но гораздо легче привязать к королю безотказные ниточки, за которые можно спокойно дёргать. Ведь людей, которыми хоть кто-нибудь да не управляет, в мире нет

Кэта медленно и размеренно хлопает в ладоши, словно прислушиваясь к каждому глуховатому хлопку.

— Рассуждения истинного Магистра!.. Но у тебя слипаются глаза. Спи.

Умиротворённо киваю. Лечебная настойка действительно действует получше многих снотворных. Надеюсь, хотя бы наркотическими свойствами она не обладает? Что ж, сны — хороший способ это проверить.

Уныло сижу за столом, разглядывая нечто белое и комковатое в тарелке, что Леина так опрометчиво назвала кашей. Пахнет вполне аппетитно, но при одной мысли о еде желудок протестующе сжимается. Кэта говорит, что это побочное действие настойки, которую мне необходимо пить дважды в день. Непроходящая слабость раздражает, а избавится от неё можно только как следует наевшись. А есть я не могу… Замкнутый круг.

Раздражает.

Напротив сидит Рида, торопливо поглощая уже вторую добавку. Стараюсь не смотреть на неё, ибо сразу хочется проглотить что-нибудь. Или кого-нибудь. Например, Кэту. Как будто она не могла найти другого зелья без таких побочных эффектов!

Убедившись, что на неё никто не смотрит, ученица старательно вылизывает тарелку. Сыто облизавшись, она наконец понимает, что дальше оттягивать разговор бессмысленно и начинает издали. На исключительно неприятную тему.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, отвратительно.

Девушка смущается, встретив такой резкий отпор. Изумруд её эмоций больно бьёт по моей чувствительности, ставшей слишком тонкой после Грани. И Кэта, и Рида уже столкнулись с тем, что если начинать испытывать в моём присутствии какие-либо сильные эмоции, я начинаю выть от боли. Но если для магички с большим опытом привычно держать себя спокойно и холодно, сдерживая все эмоции, то моя импульсная ученица с этим не справляется, и мне приходится учить её закрывать своё сознание от такой чувствительной личности, как я.

— Ну… может тебе тогда пойти полежать? — робко предлагает девушка. Встречаю её предложение злобным оскалом.

— Ну нет, моя дорогая, если уж мне жить осталось всего ничего, — при этих словах на глазах девушки наворачиваются слёзы, — то это ещё не повод уклоняться от моих занятий! Наоборот, — торжественно сверкаю алым пламенем в зрачках, — за оставшиеся десятидневья ты должна уяснить суть высшей магии крови. Выучить все ритуалы я от тебя не требую, это попросту не возможно даже за несколько кругов.

Девушка кивает, судорожно сглатывая. Чувствую, что мои уроки её не пугают — кожа её рук потеряла чувствительность к боли после получения ожогов от моего заклятия. Тонкая белесая паутинка шрамов изысканным кружевом покрывает её руки от кончиков пальцев до предплечий, издали похожая на тонкие прозрачные перчатки. Нет, Риду пугает то моё безучастное спокойствие, с которым я говорю о своей смерти.