Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Бувэй Люй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гуляя в горах, Чжуан-цзы заметил огромное дерево с пышными ветвями и листвой. Лесоруб остановился возле дерева, но его не выбрал. Чжуан-цзы поинтересовался: «Почему не рубишь?» Лесоруб ответил: «Оно ни на что не годно». Тогда Чжуан-цзы сказал: «Дерево негодное, а поэтому может дожить до своего естественного конца». Затем он спустился с гор и отправился в городок, где остановился в доме старого друга. На радостях друг велел мальчишке зарезать гуся, чтобы угостить его. Мальчишка спросил: «Разрешите узнать, какого из гусей резать: того, который может петь, или того, который не может петь?» Хозяин ответил: «Режь того, который не может петь».
На другой день ученики спросили у Чжуан-цзы: «Дерево на горе давеча может дожить до своего естественного конца, так как оно ни на что не годно. А вот гусь хозяина погиб оттого, что ничего не умел. Что бы выбрал для себя преждерожденный?» Чжуан-цзы, смеясь, отвечал: «Я, Чжоу, поместился бы между годным и негодным. Сказав «между годным и негодным», как будто определил, а на самом деле — нет. Поэтому неизбежны и затруднения. Но все иначе, если парить и странствовать, пользуясь дао и дэ. Подобно то дракону, то змее, вне славы и хулы, вращаться вместе со временем, не соглашаясь предаться чему-либо одному. То вверху, то внизу, с мерой лишь в гармонии и странствовать у предка всей тьмы вещей, как вещь рядом с вещью, а не как вещь для вещи. Откуда же тогда возьмутся затруднения? Таков был способ существования Хуан-ди и Шэнь-нуна. Иначе обстоит дело с теми, кто говорит о свойствах всех вещей, отношениях между людьми: созданное разрушают, честных унижают, почитаемых готовы оболгать, прямым строят козни, единое разделяют, любящих друг друга губят, многознающих стремятся перехитрить, бесполезных — обмануть. Разве тогда не обязательны затруднения?!»
Ню Цюе жил на Верхних землях. Он был большой ученый. Отправился вниз в Ханьдань и повстречался в песках Оуша с разбойниками. Разбойники потребовали от него показать, что у него в дорожных мешках, и он отдал их им. Затем они потребовали у него повозку и коня, и он им отдал. Тогда потребовали одежду и одеяла, и он также их отдал, после чего Ню Цюе вышел из окружения и удалился. Тогда разбойники стали обмениваться впечатлениями: «Это заметный в Поднебесной человек. Сегодня мы его так опозорили, он, конечно, пожалуется на нас властителю десяти тысяч колесниц. А тот, конечно, обвинит нас в преступлении против государства, обрушится на нас, и нам тогда не жить. Лучше уж догнать его и убить, чтобы замести следы!» Так и порешили. Гнались за ним тридцать ли, догнали и убили. А все потому, что знали, кто он.
Мэн Бэнь собирался пересечь Хуанхэ и хотел поехать раньше, чем те пятеро, что ждали своей очереди. Люди на пароме разозлились и веслом ударили его по голове. Надо сказать, что они не знали, что это Мэн Бэнь. Когда паром уже был на середине реки, Мэн Бэнь уставился вытаращенными глазами на людей на пароме так, что волосы у них встали дыбом, глаза выкатились из орбит, а бороды вытянулись горизонтально. На пароме засуетились, впали в панику и стали прыгать в воду. Когда люди на пароме узнали, что с ними сам Мэн Бэнь, они уже не смели поднять глаза и посмотреть ему в лицо, никто не смел встать на палубе впереди него, а не то что нанести ему оскорбление действием, что произошло, конечно, исключительно по незнанию.
Как видим, ни знание само по себе, ни незнание само по себе никак не могут быть средством к спасению. Исключительная мягкость манер и приветливость еще как-то обеспечивают это, да и то необязательно. Когда имеешь дело с теми, кто понятия не имеет о таких вещах, как мягкость и приветливость, от мягкости и приветливости толку никакого.
У военачальника Сыма Хуаня из Сун была драгоценная жемчужина, обладавшая способностью предотвращать беду и изгонять несчастье. Царь послал людей справиться о ее существовании, но тот ответил: «Я бросил ее в пруд». Тогда пруд осушили, чтобы ее найти, но так и не нашли. А рыба-то вся передохла. Вот об этом и говорят, что счастье и несчастье часто неразделимы. Когда Чжоу причинял горе Шан и горе наполняло весь мир, что толку было бы от мягкости и приветливости.
Чжан И был необычайно предупредителен. У каких бы дверей и ворот ни собирались люди, он непременно сам встречал, семенил туда и всех принимал. Даже с кучерами, служанками и мальчишками он был изысканно вежлив, опасаясь за свою персону. И тем не менее дожить до конца своих дней ему не удалось — умер от горячки.
Дань Бао пристрастился к тайному знанию, ушел от пошлости мира, покинул торжище жизни, перестал питаться обычной пищей и одеваться в теплое платье, поселился в лесу, на горных кручах и в распадках, поскольку хотел сохранить свое естество. И все же ему не удалось достичь естественного конца — его съел тигр.
Конфуций как-то отправился в путешествие и остановился отдохнуть. Лошадь убежала и потравила посевы у крестьянина. Крестьянин поймал ее. Цзыгун попросил разрешения отправиться туда поговорить с крестьянином и долго его просил и извинялся, но тот даже слушать не стал. Там был один грубиян, который когда-то некоторое время служил у Конфуция, и он сказал: «Я пойду поговорю с ним». И он сказал крестьянину: «Слушай, мы тут с тобой распахали, понимаешь, всю землю от Восточного моря до Западного, как же лошадке не попастись на твоем поле?» Тогда деревенщина расхохотался и сказал: «Ну ты и сказанул! Не то что этот балаболка!» И он отвязал лошадь и отдал ему.
То, что столь безыскусная речь поимела воздействие, как раз и указывает на то, что вещи не однообразно поддаются воздействию извне. Благородный муж действует, исходя из своих представлений. Он относится к людям с уважением, но не ожидает, что к нему также непременно отнесутся с уважением. Он любит людей, но не ожидает, что его непременно будут также любить в ответ. Уважение и любовь к другим зависят от него самого, уважение и любовь к нему зависят уже и от других. Благородный муж может отвечать за себя, но не может быть уверен в других людях. Но когда он спокоен за себя, он
