Маска Локи - Роджер Желязны

Боль, такая же, как прежде, но слабее. И равный аккорд: ля, до-бемоль, ре-бемоль, что-то еще. И еще цветная карусель перед зажмуренными глазами: лоскутки пурпурного, голубого и желто-зеленого, другие краски, выпавшие из радуги. Что-то еще ввинчивалось в мозг: обрывки воспоминаний, измерения времени, скрещенные клинки на фоне неба, кавалерийский пистолет с восьмидюймовым дулом, шеренга зеленых мундиров с блестящими медными пуговицами, другие образы, слишком быстро мелькающие в голове.

Тому Гардену хотелось потерять сознание от боли, но он не мог.

Хасан отвел руку с камнями.

Гарден открыл глаза. Он смотрел прямо в черные, лишенные глубины глаза арабского вождя.

— Это не тот человек, — сказал Хасан почти с грустью.

— Мой господин, — вскрикнула Сэнди. — Давай попробуем…

— Нет, отрезал Хасан. — Мы слишком долго пробовали. Он — ничто. — И своим людям: «Уведите его и свяжите».

— Они не должны этого делать, — заметил АИ на дальнем конце кабеля. Собственно, он говорил сам с собой, забыв, что подключен к волоконно-оптической системе Элизы.

— Что делать? — спросила она. Двойник переключился в режим прослушивания. А может, он вообще исчез?

— Они изменяют пределы конверта, — сказал АИ. — Дают неверное сочетание кодов. Такого рода команды всегда должны сопровождаться правильной последовательностью кодов. Я остановил их.

— Это… хорошо?

— Это необходимо.

Элиза ждала, напряженно вслушиваясь.

— Ну нельзя же так делать! — снова пожаловался АИ тысячу миллисекунд спустя. — Она ведь разрушат целостность поля.

Двойник внезапно вышел из своего дремотного режима. «Сканируй людей!»

— скомандовал он.

— Нет времени, я должен…

— Сканируй их!

— Нет значков. Не персонал. Не уполномочены.

— Один из них должен излучать следующий энергетический рисунок, — начал Двойник мягко, — примерно такой, — он начал развертывать последовательность чередующихся положительных и отрицательных чисел. Отрицательные содержали очертания элизиного Двойника.

— Сканирую… Есть один такой.

— Пометь его и отслеживай.

— Но неавторизованные команды!.. Магнитное поле теряет стабильность.

— Пусть действуют.

Гарден лежал там, где арабы оставили его: на боку, локти связаны сзади, колени и лодыжки тоже связаны, длинная петля охватывала запястья и лоб, оттягивая голову назад. Она находился в темном чулане, где-то далеко от реакторного зала.

Дверь у него за спиной открылась, пропуская полоску света и какую-то тень. Затем закрылась.

Он попытался повернуть голову и посмотреть, но это движение затянуло петлю на руках и причинило боль. Он расслабился и уронил голову на цементный пол.

Под потолком зажглась лампочка в проволочной сетке.

— Том?

— Сэнди.

— Мне тебя так жалко.

— Что он от меня хочет? При чем тут я?

— Ты этого так и не понял?

— Нет, и пропади оно пропадом, что бы это ни было!

Она опустилась перед ним на колени и низко наклонилась. Ее глаза изумленно округлились.

— Ты лжешь, Том Гарден. Ты всегда чувствовал в себе силу. Она — за пределами твоих лет, твоего тела. И ты это ясно ощущаешь, когда трогаешь камни. Ты не должен мне больше лгать.

— Только боль — вот, что я чувствую, когда трогаю их. Боль, музыка, цвет — и это все.

— А что же ты еще хочешь?

— То есть?

— Могущество — это всегда боль. И музыка, и цвет, разумеется. Но прежде всего боль. Вопрос только в том, знаешь ли ты, как пользоваться этой силой? Или нет? Или же ты просто скрываешь от нас свое знание?

Она поставила на пол небольшой кейс. Гарден рассматривал его, скосив глаза: кожаная папка, отделанная зеленым бархатом, наподобие футляра для драгоценностей. Внутри оказались квадратные конверты из вощеной бумаги, вроде тех, в которых хранятся коллекционные камни. Она вытащила два наугад, раскрыла, стараясь не дотрагиваться пальцами до содержимого — и высыпала на пол осколки того же красно-коричневого камня. Они начали подпрыгивать и приплясывать на грязном сером полу перед его глазами.

Еще два конверта, и новые осколки начинают приплясывать. Один, подпрыгнув, коснулся его щеки и пронизал тело острой болью.

Еще два конверта. Теперь уже было ясно, что камешки не собираются успокаиваться. Они приплясывали перед его лицом под действием своей собственной кинетической энергии, подпрыгивали и вертелись, выстраиваясь в некое подобие шара, а Сэнди подсыпала все новые и новые, стараясь не дотрагиваться до них. Каждый осколок, касавшийся в своем странном танце щеки, подбородка, зажмуренных век, лба, казался Тому острием раскаленного ножа. И ни один из осколков не отскакивал прочь, словно притягиваясь магнитом.

— Что это, Том?

— Камни.

— Чьи камни?

— Я… Я не знаю.

— Чьи?

— Старика? Кого-то из Ордена Храма?

— Ты гадаешь! Говори: чьи камни?

— Ну — мои!

— Почему твои?

— Потому что они прыгают ко мне!

Пустые конверты лежали у нее на коленях, как осенние листья. Внезапно они тоже зашевелились. Осколки подхватили этот ритм, который он тоже почувствовал своими содранными локтями, бедром, коленом. Пол дрожал, словно его распирало энергией. Сферическая фигура, составленная из пляшущих осколков, приподнялась в воздухе перед его глазами.

— Останови их, — попросил он.

Сэнди с изумленным видом откинулась назад.

— Это не они, — сказала она обычным голосом, который почти потонул в низком ропоте. — Это пол.

Дверь чулана распахнулась позади него. Гарден ожидал, что сейчас вбегут разъяренные арабы. Вместо этого он почувствовал волну невыносимого жара.

— Магнитный конверт расширяется слишком быстро, — равнодушно сказал АИ.

— Удвой количество подачи дейтерия, — приказал Двойник. — Выравнивай форму поля.

— Процедура противопоказана, — запротестовал АИ.

— Компенсируй, — настаивал Двойник. — Увеличивай импульс лазера и уровень подачи топлива.

— Я требую правильной последовательности кодов.

— Лямбда-четыре-два-семь, — подсказал Двойник.

— Увеличиваю детонации. Пожалуйста, введите требуемый размер конверта.

— Радиус два километра.

— Возражаю…

— Лямбда-четыре-два-семь. Игнорируй.

— Компенсирую.

Золотые волосы Сэнди сделались красными и рассыпались белым пеплом. Ее кожа остекленела и покрылась красными трещинками, которые тоже стекленели и снова трескались. Она закрыла глаза, и веки ее испарились.

— Нет! — этот звук вырвался из горла Гардена и потонул в реве раскаленного воздуха, врывающегося в дверь.