В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г. - Сергей Снегов

Спросил:

— Где включается свет?

— Там, — слабо показала она, еще не понимающая, ошеломленная.

Свет вспыхнул неожиданно резко. В дверном проеме никого не было.

— Вставай, — сказал я.

Она с трудом поднялась, дико посмотрела в аквариум: на обнажившемся золотом песке били хвостами, растопыривали жабры толстые, уродливые рыбы.

Глава восьмая

Я велел Элге ехать домой и молчать. Она только кивала. Ушла, оглядываясь.

Затем я вызвал Коннара. Он явился — элегантный, веселый, в облаке пряных духов. Увидел дырки и присвистнул:

— Забавная история. Ты видел, кто стрелял?

— Нет.

Коннар дугой поднял бровь:

— Это точно?

Я не стал отвечать. Меня мутило все сильнее, я сглатывал. Бровь вернулась на свое место. Коннар ощупал ровные края, потрогал влажный песок и сказал задумчиво:

— Стреляли из «кленового листа», в крайнем случае — «элизабет», армейская серия.

Я был согласен с ним.

— И стрелял лопух: промахнулся с десяти метров.

Я опять согласился. Он соизволил обратить внимание на мой вид:

— Тебе плохо?

— Подсыпали какой-то дряни.

Коннар сочувственно причмокнул. Тема была исчерпана. Он спросил:

— Великие Моголы?

— Да! — уверенно ответил я, хотя только что был так же уверен в обратном.

— Это показывает, что мы ходим где-то близко, сказал Коннар. — Вероятно, тебе имеет смысл постоять здесь — он вернется.

— Иди, пока нас не засекли вместе, — ответил я.

— Я мог бы приказать, — напомнил Коннар.

— Мот бы.

Коннар прищурил южные, масляные глаза. Я решил, что он сейчас действительно прикажет, но он сказал:

— Хорошо. Работай сам. Контроль через «блоху» каждые пять минут. — И скользнул в темный проем.

Я больше не мог терпеть. Меня выворачивало. Горло запечатал комок, отдающий желчью. Натыкаясь на стулья, я проскочил зал, где слабый свет едва серебрил головы и плечи неподвижных пар, в коридоре пошел медленнее: я словно чувствовал себя сосудом, до краев полным воды, — боялся расплескать.

Чем меня напоили — «сывороткой правды»? Или чем-нибудь вроде роценона, который вызывает неудержимую болтливость? Надо будет тщательно проанализировать разговоры — кому выгодно? Но все-таки хорош парень этот Коннар: оставить меня как подсадного — пусть стреляют!

Впрочем, он не так уж и не прав. Включенный фантом обязан реализовать программу. Стрелявший действительно мог вернуться. Но нам нужен был не он. Брать рядового фантома не имело смысла. Он не даст значимой информации. Все не имело смысла. Кузнецов каким-то образом выудил Великих Моголов. Это ключ!

Но мы не знаем, как этим ключом воспользоваться. Работаем вслепую. Фантомы проявляют себя только в действии. Значит, нужно вызвать их на действия. А это может лишь старший. А он не будет этого делать, пока не получит реальных шансов захватить власть. Да, конечно, я бы на его месте так и поступил — сидел бы тихо, затаился, забился в щель, ждал бы, пока подчиненные фантомы не пройдут наверх достаточно далеко — в МКК, например. Да, затаиться и ждать. Никакой активности.

Меня все-таки вытошнило. Прямо на пол. Я едва успел согнуться — кашлял и давился, выталкивая изнутри горчайшую зеленую пену. Нет, это не «сыворотка правды» и не роценон — от них, как я знаю, не бывает последствий. Это что-то новое. Меня вытошнило еще раз — одной желчью. Желудок содрогался в болезненных спазмах.

«Стоп! — сказал я себе. — Но ведь кто-то же убил Кузнецова! И стрелял в меня. Значит, активные действия они все-таки ведут. Почему? Из-за того, что Кузнецов нашел ключ? Чихали они на этот ключ — он ничего не открывает».

У меня не связывалось. Я понимал, что зашел в тупик. Единственное — если Кузнецов нашел не ключ, а нить к нему, слабую такую ниточку, и теперь эту ниточку стараются оборвать. Тоже проблематично: они не могут не знать, что имеют дело с государственной организацией, — все факты, добытые мной или кем-то другим, немедленно передаются в центр. Нас просто не имеет смысла убивать. И все же нас убивают.

Во рту жгло так, словно язык обсыпали перцем.

Неимоверно хотелось пить. Я двинулся в конец коридора, к душевым. Поспешно, звонко щелкнула дверца лифта, и сразу же за поворотом кто-то побежал.

Я нащупал под мышкой рифленую рукоятку пистолета.

Шаги приближались. Бежал пожилой человек, и бежать ему было трудно — он тяжело дышал. Вылетел из-за угла и остановился в растерянности.

Это был советник.

Я шагнул к нему.

— Еще раз здравствуйте, господин Фольцев.

В его глазах застыл испуг.

— Куда-нибудь торопитесь? — заботливо спросил я.

— Я… я искал вас, — обрывающимся голосом сказал советник.

— Пожалуйста.

— Мне очень нужно сказать вам — так, чтобы никто не знал. Тайно, понимаете — тайно.

Я оглянулся. Коридор был пуст. Я убрал руку.

В конце концов, даже если он фантом, то за моей реакцией ему не успеть: пока он вытаскивает пистолет, я его голыми руками положу четыре раза.

Советник загадочно покивал лицом в красных пятнах.

— Я хочу вам сказать, что я ничего не знаю.

— Содержательное сообщение, — ответил я. — А о чем именно вы ничего не знаете?

— Ни о чем. Честное слово! Мое дело — финансовое. Я перевожу деньги, я оплачиваю счета. Они сами все делают.

— Кто они?

— Бенедикт и Витольд. И еще этот, Краб, техник.

— У вас в Доме есть волновой генератор? — напрямик спросил я.

— Не знаю, — испуганно сказал он. — Похоже, что есть. Наверное, есть. Знаете, ощущение очень близкое, я пробовал…

— Господин Фольцев, мы же все равно установим, если вы имеете дело с волновыми наркотиками.

Советник выпустил воздух, как проколотый.

— Я пробовал «веселый сон», — обреченно сказал он.

Я недоверчиво посмотрел на него. История с «веселым сном» была мне известна. Эти аппараты предназначались для общей анестезии. Считалось, что они должны полностью снимать болевые явления при операциях, вызывая вместо них ощущения легкой радости.

Но уже в процессе испытания опытных образцов было обнаружено, что они обладают наркотическим действием с длительным привыканием к наркотику. Аппараты вернули на доработку — меняли спектр, резонансную частоту, — деталей я не помнил. Пострадало человек двадцать — в слабой форме.

— Почему сразу не заявили? — спросил я.

— Я… мне сказали, что во второй раз не излечивается… — упавшим голосом ответил он. — И ведь я финансировал Дом через мэрию. Мог быть скандал. Но я хотел прекратить, я серьезно поговорил с Бенедиктом…