Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

18/II 1927

"В тиарах каменных готической Тулузы..."

В тиарах каменных готической Тулузы,В распятых радугах старинного стекла,В парче полуденной почила полумгла, –То блеск Флоренции, что вывезли французы.

Мечом и пламенем скрепляли с нею узыФранциски грозные, в ее колоколаВливали музыку, и кровь, как звук, текла,И точно статуи молчали в мире музы.

В полях Ломбардии под небом голубымНа лапы задние вставал косматый дым,Скакали широко диковинные кони,

Пока Вероккио не выковал землеНепобедимого, сидящего в седлеЗавоевателя бессмертья Коллеони.

"Зелеными верхушками горя..."

Зелеными верхушками горя,Кремлевских башен дремлют кипарисы.Их каменные корни роют крысы, –То мускулы последнего царя.

Еще его прапрадед белобрысыйЛопухиной перчатку грыз не зряИ пал, хрипя, а глубже там заряКровавая да смуглый лик Бориса.

Воздвигнут мавзолей у стенки той,Откуда Грозный в ризе золотойХрам озирал, и правил царедворец.

Пустынный пьедестал невдалеке,Где с бронзовой державою в рукеСидел восьмипудовый миротворец.

"Безумец, бьющий в медный барабан..."

Безумец, бьющий в медный барабан,Охотится за музыкой мохнатой.Ревут моря, в морях скрипят канаты,И молниями парус осиян.

Судьба певцов – судьба островитян,Укрывшихся от мира, как пираты.Зеленым блеском волн они объяты,У них веселый взгляд и легкий стан.

Безмолвствуют вода, земля и небо,А нам не жить без песенного хлеба,Кричать дано в удел певцу, кричать,

И грабя корабли земных столетийНа всё свою накладывать печать,Упорные свои повысить плети.

"Я чувствую, что солнце - это мрак..."

Я чувствую, что солнце – это мрак,Оскаливший в пространство мировоеСвой желтый зев, я слышу в яром воеВеликую хвалу планетных врак.

Я прокурор планет, я лютый врагНичтожества, гниющего в покое, –И у меня на звание такоеМандат потребовал один дурак.

Что делать нам, – сомнительная датаИ почерк тож у нашего мандата.Запомни же, бездушная душа,

Что в царстве вольном музыки и словаМы, воздухом возвышенным дыша,Приветствуем высоко Хлестакова.

"Мир, помнящий предательство времен..."

Мир, помнящий предательство времен,С печальным пеплом их убравший урныВ музеи хмурые... О, мир культурный,Ты памятью поэтов заклеймен.

Виргилий розовый, чей взор уменОт странствия. Гомер слепой, лазурный.Эсхил багряный, топчущий котурны,И черный Дант, на зареве имен.

В который раз окутывает сераНаш древний дух. Колючей шерстью ЛюцифераХрустят в ушах бегущие часы.

Из ада дряхлого тебе нас вывесть, –Повязка, меч, неверные весы,Разящая слепая справедливость.

"Презренный изм, тоски твоей истоки..."

Презренный изм*, тоски твоей истокиГраничат, может быть, с моей тоской,Но я теку струею колдовской,Я сам ваяю океан жестокий.

Текущему плащу я дал покой.Я всех вас воплощу в широком токе.Запрёте запад – вспыхну на востокеИ юг и север охвачу рукой.

И вы меня ничуть не устыдите,Что я молюсь всё той же Афродите.Моя молитва, как огонь, чиста.

Родства ищите, дедов обличайте, –Мы всё равно в последний век ХристаНе верим в непорочное зачатье.

"Выращивает мир стальные дыни..."

Выращивает мир стальные дыни,Их в кованные ящики кладут.А я вздвигаю розовый редут,Хочу Олимпа отстоять твердыни.

Обломки мрамора давно в уныньиЛежат разбросанные там и тут,Безрукие, безногие, раздутЖивот их каменный да губы сини.

Богини милые, как жить без вас,Без ваших выпуклых огромных глаз…Опять над миром град, летят осколки,

Стальные дыни рвутся, слышен хрустКоробок мозга, дым горбится колкий,И мир, как колокол, певуч и пуст.

"Венчанье было с грубой простотой..."

К.

Венчанье было с грубой простотой,Я не склонялся нежно на плечо Вам,Епископ в облачении парчовомНе подымал свой посох золотой.

Нам ветер пел простой акафист свой,Нас бор благословлял дремучим словом,Да желтый месяц в рубище лиловомОдин стоял над нашей головой.

Так чудно начали мы жизнь большую,Живую музу одевать я сталВ шелка шуршащие, в литой металл.

Я плыл от поцелуя к поцелую,Детей родил, но мир, как прежде, мал, –Я мир другой творю, стихом бушую.

"Веселые, как нож золоторотца..."

Веселые, как нож золоторотца,Пролейтесь, обнаженные слова.Плыви, как ветер, светлая молва,Я с жаждой славы не хочу бороться.

О, человечек бедный, чуть живаДуша, дрожишь, как тридцать три уродца,Ты схвачен мной, на голове короцаИ казни злой на шее кружева.

На свой костер, на ложе золотоеЯ положу тебя… Магистры стояИ молча выслушают речь мою.

А нежным доннам, что не могут пытокБез слез смотреть, привыкшим жить в раю, –Я предложу им прохладительный напиток.

"Не демон сгорбленный, – морозный змий..."

Не демон сгорбленный, – морозный змийРазросся весело в глухом эдеме.Он первой той, что в льдистой диадемеПаслась незнания, сказал: возьми.

Потом губами теплыми, как темяМладенца той прославленной земли,Он выбрал человека меж людьми, –Как яблоко между ветвями теми…

Крепися, дух мой, радостью слепой,Немою музыкой себя воспой,Безмолвного грядущего гадатель.

Люблю тебя, кривая жизнь моя,Где женщина интимна, как змея,А лучший друг любезен, как предатель.

"Без лишних украшений строят дом..."

Без лишних украшений строят дом.Стекло, железо, камень, – вот святоеСемейство архитектора, их троеЖестоких, твердых, режущих бедром.

Засмейтесь, окна, распятым стекломВ дыму заката, в розовом настоеГнилого солнца тело золотоеКачайте весело, как челн веслом.

На дыбе вечера кирпично-алойРастянута в прямую пользы малойВеликая кривая – красота.

Но мы поем, по-прежнему ликуя,Когда нас распинают без крестаИ подло предают без поцелуя.

"В трагизме вечера с веселостью козлиной..."