Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 - Светлана Лолаева

Сергей Шахрай, вице-премьер правительства, и возглавляемая им фракция ПРЕС голосовали за то, чтобы люди, у которых руки в крови, вышли на свободу. Мотивация была просто смехотворной — дескать, одновременно мы прекращаем работу комиссии по расследованию событий октября 1993 года. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы комиссия довела свою работу до конца. Ведь это же наша прямая обязанность — разбираться в том, что происходит. Но мы предпочитаем шоу.

В апреле мы долго обсуждали Договор об общественном согласии, который предложила подписать всем участникам политического процесса администрация президента. Идея была совсем неплоха, однако и тут мы устроили большое политическое шоу. Каждая фракция определялась: надо ей подписывать договор или нет.

В октябре 1994 года случился «черный вторник», когда за два дня национальная валюта обесценилась больше чем на треть. Вместо того чтобы разобраться в причинах произошедшего, Дума попыталась объявить вотум недоверия правительству. Имела ли эта затея какой-либо практический смысл? Конечно же не имела. А ведь призывы вынести вотум недоверия правительству звучали регулярно. Так же, как и предложения отправить в отставку того или другого министра или на худой конец вызвать его на ковер. Хорошо еще, что в апреле 1995 года мы приняли поправку в регламент, которая запрещает фракциям по своему желанию инициировать откровенно бесполезную процедуру вотума недоверия правительству. Теперь надо собирать 90 подписей под специальным обращением. Ни одна фракция самостоятельно решить такую проблему не может. А то, боюсь, в предвыборную страду либо коммунисты, либо ДПР непременно устроили бы еще одно представление.

— Был и еще один вотум недоверия летом 1995 года, который окончился успешно для Думы…

— Успехом для Думы стало то, что правительство внесло ответный вотум доверия, и тем самым кризис был исчерпан[343]. Конечно, трагические события в Буденновске[344] вызвали шок у всех нас. Разумеется, эмоционального всплеска было не избежать, однако доводить до голосования за вотум недоверия правительству, да еще в такой момент!

— По-вашему, Дума не имеет права критиковать правительство?

— Безусловно, имеет. И вотум недоверия правильно упомянут в Конституции. Однако для принятия такого решения должны быть серьезнейшие, железобетонные основания, чтобы у общества не возникло и малейших сомнений в обоснованности шага. А атаковать правительство ради извлечения политической выгоды — просто безответственно.

Но на этом политические игры лета 1995 года не кончились.

В августе 1995 года мы посвятили внеочередное заседание палаты обстановке в Югославии[345]. Не нашим проблемам — не бюджету, например, а болтовне на внешнеполитические темы. Это заседание широко осветило телевидение. А потом избиратели меня спрашивают: чем вы там занимаетесь? После таких заседаний у меня нет четкого ответа на этот вопрос.

Апофеозом стала безобразная драка, которую устроил депутат Николай Лысенко, начавший прямо в зале заседаний избивать Глеба Якунина. Стычку поддержал и Владимир Жириновский, поднявший руку на Евгению Тишковскую.

Ведь именно по этой отвратительной потасовке судят избиратели о Думе. Кто такие депутаты? Те, кто горлопанят с утра до вечера да женщин бьют. И виноваты в подобном восприятии парламента именно мы.

Лицом Думы стал депутат от ЛДПР Вячеслав Мары-чев, который то и дело устраивает представления с переодеваниями, выступает с провокационными заявлениями. Фактически он выступает в роли коверного. Но ведь Дума — не цирк! И вина за то, что о депутатах судят по Марычеву, лежит на всех нас.

Всякий раз, когда у Думы есть выбор между серьезной работой и политическим спектаклем, она выбирает второе. И с высоты своего двухлетнего опыта могу сказать, в чем тут дело.

— В чем же?

— В фракционном устройстве нижней палаты парламента. Слишком много воли дано фракциям, чересчур повышенное внимание уделяется их политическим интересам.

Вот, допустим, Дума обсуждает некий закон. После того как кончились вопросы к докладчику, каждая фракция выдвигает представителя для выступления. И если в законе есть хоть небольшой политический подтекст, деловое обсуждение выливается в бесконечное выяснение межфракционных отношений.

В 1994 году менялось руководство во фракции «Демократическая партия России». Уходил Николай Травкин, приходил Сергей Глазьев. Целый месяц внимание Думы было приковано к этому процессу. Соответственно и информационная волна была весьма значительного размера. А ведь во фракции ДПР никогда не было более 15 человек, и особой роли в думских делах она не играла.

Вспомните, как «Выбор России» расставался с депутатом Владимиром Бауэром и пытался оставить за собой возглавляемый им комитет по организации работы Думы. Сколько было публикаций в прессе, специальные брифинги по этому поводу проводились. Шум на весь мир. И никому не интересно, что во фракции были депутаты — я сейчас не себя имею в виду, — которые в это время занимались законотворчеством.

А ведь именно работа над законами — главная наша задача. Но мы занимаемся этим как бы в дополнение к политической деятельности.

Должно быть все наоборот. Львиную долю нашего внимания следует уделять законодательной работе, а не политике.

Поэтому, если жители моего округа окажут мне доверие снова, я не буду входить больше ни в какую фракцию. Хватит. Я устал от политической возни, да и избиратели тоже.

Глава 2

Драматическая

Хроника одного назначения (1998 год)

«Я вам объясняю: и в Южной Корее, и в других странах… Только Индонезия дожила до такого момента, когда заполыхала вся страна. Заполыхала вся страна! Туда идем? Туда призываете? Туда хотите прийти? Это вы хотите туда подвести черту! Опасная черта, опасная! И не надо все от имени народа, давайте…»[346] — Спокойно начавший, но стремительно распалявшийся от своих слов человек на трибуне на секунду затормозил, чтобы перевести дыхание, и тут же был атакован выкриками: «Хватит!», «Есть у вас самолюбие?!», «Давайте голосовать!»

«Это конец. После такого ему уже не подняться». — Блеснув очками, заместитель генерального директора ДТВ Нехорошев обернулся к телеведущему Сундукову, в кабинете которого они смотрели прямую трансляцию внеочередного заседания Государственной думы. Депутаты второй раз за последние две недели рассматривали кандидатуру Виктора Степановича Черномырдина на пост премьер-министра России[347].

«Алик, это было понятно уже вчера, на моем эфире, — важно ответил Сундуков, не отрываясь от экрана. — Сейчас покажут результаты. Да! Полный провал! 138 — „за“, 273 — „против“. А ты заметил, что все они — от Гриши до Зю[348] — сегодня чуть ли не слово в слово повторили то, что говорили у меня?»

«То-то после вчерашнего эфира ты прибежал ко мне с дрожащей челюстью и, чуть не плача, жаловался на то, что „эти думские кретины своими идиотскими речами тебя подставили“», — подумал Нехорошев. Но вслух сказал другое: «Да, вчерашняя программа просто как генеральная репетиция. Если бы в Кремле пошевелили мозгами, посмотрев „Разбор полетов“, сегодняшнего „избиения“ заслуженного политического тяжеловеса республики можно было бы избежать».

Его собеседник, не почувствовав сквозившей в словах друга иронии, проговорил еще более важно, чем раньше: «Ну что ж Зато теперь, я надеюсь, у них хватит мозгов внести кандидатуру Примакова!»

Фамилию Примакова и сегодня в Думе, и вчера в «Разборе полетов» назвал Явлинский. Услышав в эфире имя нелюбимого им министра иностранных дел, «этого старого ретрограда», Сундуков сморщился как от лимона. Но сегодня ему казалось, что именно он навел лидера «Яблока» на эту блестящую мысль.

«Итак, дорогие друзья, — начал вчерашний эфир Александр Сундуков, — завтра Государственная дума на своем внеочередном пленарном заседании вновь попытается утвердить главу российского правительства. Как и неделю назад, депутаты будут рассматривать кандидатуру Виктора Черномырдина.

31 августа Виктору Степановичу не удалось убедить депутатов в своей способности вывести страну из глубочайшего финансового и экономического кризиса, в котором она оказалась вследствие известных событий 17 августа. Однако президент Борис Ельцин продолжает настаивать именно на этой кандидатуре.

В пятницу Черномырдин выступил перед региональными лидерами, членами Совета Федерации. По Конституции, верхняя палата не участвует в утверждении председателя правительства. Но сенаторы все же обратились к депутатам с просьбой не усугублять тяжелейшую экономическую ситуацию политическим кризисом и „одобрительно отнестись к кандидатуре Черномырдина“[349].