Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 - Светлана Лолаева

Разговор № 3.

А. Начальник управления по GR компании ***.

К. Сотрудник управления по GR компании ***.

А. В общем, задача не меняется, но корректируется. Руководство решило обозначить приоритеты, на которых стоит сосредоточить усилия. Все остальное не то чтобы побоку, но факультативно. Во-первых, нужна вся информация по финансированию политических партий и по доходам лидеров фракций.

К. То есть нам интересно не то, как Немцов управлял областью или вице-премьером служил, а как он сейчас собирает деньги на выборы и с кем собирается ради этого в деловые контакты вступать.

А. Верно понял. И еще про коммунистов руководство очень просило узнать. Но только без пропаганды — без «красных директоров», которые разворовывают предприятия, чтобы профинансировать КПРФ[321]. Если есть что-то конкретное на Видьманова, Маслюкова, про отношения Семигина и Зюганова[322]. В прессе много пишут о том, как коммунисты да и все остальные продают места в списке. А нам надо точно знать — как. Под какие обязательства и гарантии, какие места предоставляются. Я вот знаю, что в 1995 году по договоренности с «Мостом» в список КПРФ были включены шесть человек, в том числе Алексей Подберезкин. Но доказательств фактических нет. И про ЛДПР очень много что пишут, про то, что Жириновский был готов в 1999 году Толе Быкову место предоставить[323].

К. Ага, понял. К выборам готовимся?

А. Сейчас не об этом. Интересуют также подробности лоббистских историй. Но это у тебя и без того на контроле. А еще нужны сведения, как интересующие нас люди реагируют на компромат, на информационное давление. Кто устойчив, кто — нет. Известно, что средний депутат обидчив как гимназистка, однако нас середнячки не волнуют.

К. То есть в диапазоне от Жириновского до Зюганова?

А. Не понял.

К. У меня есть шкала определенная. На одном ее конце — Владимир Вольфович. Ему все равно, что о нем пишут или говорят, главное, чтоб не забывали. Сколько о нем слухов да сплетен: от продажности до нетрадиционных сексуальных пристрастий. А он любой скандал к пользе обернет.

На другом конце шкалы — Примаков. Он со времен Доренко во всем видит элемент заговора и травли. И мне кажется, что большинство депутатов все-таки ближе к Примакову, чем к Жириновскому. Но вообще реакция во многом зависит от политического опыта. Уж как Зюганова били в 1996 году, во время президентской кампании, а он до самого последнего момента держался. И Явлинского в 1999 году в чем только не обвиняли: от финансовой нечистоплотности до сокрытия факта лечения в психиатрической клинике[324]. Но это — лидеры. Знали, на что идут.

А. А я еще подумал, что и сами депутаты могут какой-нибудь компромат подкидывать на своих коллег. Мне тут вырезку из «Московского комсомольца» принесли…

К. И что там?

А. Читаю: «По слухам, в Государственной думе назревает грандиозный скандал — говорят, что группа неких депутатов собрала пребольшой портфель компромата на своих коллег. Что может двигать этой группой — сказать трудно, то ли народные избранники уже начали готовиться к новым выборам, то ли действительно возмущены думской коррупцией… О содержимом „компроматного портфеля“ рассказывают, что он наполнен сведениями о думских взятках…»[325]

К. Либо конкуренты наши, либо ерунда какая-нибудь. Вот есть в Думе такой депутат — коммунист Юрий Никифоренко. Он в какой-то момент чуть ли не каждый день стал направлять по несколько депутатских запросов в Генеральную прокуратуру. При первом же приближении выяснилось, что Никифоренко просто-напросто тщательно читает прессу и, найдя любой острый материал, просто перекатывает его, не забывая, впрочем, приложить к запросу оригинал. Он еще очень обижался, этот Никифоренко, что на него внимания никто не обращает — ни журналисты, ни Генпрокуратура.

А. Ну понятно. Теперь есть еще несколько интересных моментов…

(Разговор прерывается.)

Разговор № 4.

Ц. Вице-президент кампании ***.

А. Начальник управления по GR компании ***.

(Первые минуты разговора отсутствуют.)

А. …И согласно поставленным задачам ребята накопали информацию на двух перспективных политических лидеров: Пехтина[326] и Володина[327]. Причем стараться особенно и не пришлось.

Ц. Все на поверхности лежало?

А. Судом ничего не доказано, но истории интересные. С Пехтиным миром решили все уладить. Но бумаги остались и могут в любой момент быть востребованы. Как и с Володиным.

Ц. Поразительно, как легко информация нашлась. Ты уверен, что нам ее специально не подбросили?

А. Уверен. Потому что это наша модель сработала. Мы, когда по указанному списку пошли, смотрели, кем человек до выборов работал. На энергетику глаз сразу упал. В случае с Володиным соратники по фракции помогли: он считается растущим политическим кадром, и не всем это по вкусу.

Ц. Да от соратников только и жди подвоха. В 1995 году, когда я еще рядом со Старой площадью работал, все говорили, что компромат на рыбкинскую мебель именно из администрации президента слили[328]. Притом что другой рукой администрация помогала Рыбкину блок его имени мастерить.

А. Вообще, я доволен. Первая же проба показала, что схема работает. Теперь мы хотим капитальную базу данных разработать, в которой все будет: и перспективные места залежей компромата, и точки соприкосновения разных депутатов, в том числе и самые неожиданные, и их предполагаемая реакция на вброс неприятной информации.

Ц. Правильно. Нам нужна не коллекция компромата, а инструмент, при помощи которого мы могли бы двигать через Думу интересующие нас вопросы. Слушай, а мне тут справочку подкинули какого-то СПИК-центра[329].

А. Видел я ее. Они наш же метод использовали, но толком ничего не нарыли — серьезного продукта там нет. Им лень было даже поискать что-то существенное. Вот про Сергея Ковалева, правозащитника нашего великого, какую-то муть написали про сотрудничество с иностранными разведками. Прямо Вышинским пахнуло. А куда как интереснее скромный фактик, как Ковалева прямо около метро «Текстильщики» в 1998 году лохотронщики на крупную сумму денег развели[330]. Не вяжется, казалось бы, — правозащитник и азарт. А штришок ценный.

Ц. Никогда бы не подумал!

А. Ожидаемые вещи и не производят компрометирующего впечатления. Вот про похождения Немцова что ни пиши, ему не повредит. У него имидж плейбоя, и лишняя соблазненная красотка ничего не добавит и не убавит. Ведь компромат — это прежде всего покушение на сложившийся образ.

В феврале 1996 года корреспонденты НТВ сняли в VIP-зале аэропорта сцену: лидер фракции НДР Сергей Беляев разговаривает с жириновцем Михаилом Монастырским. А Монастырскому до этого уже приписывали связь с ОПГ. Так из того телесюжета вывели не просто связь НДР и ЛДПР, но и связь Беляева и ОПГ. А на самом деле, два земляка встретились, ну и что им не поговорить? Однако по репутации Беляева как респектабельного политика был нанесен тяжелый удар.

Или что делал Доренко с Примаковым и Лужковым в 1999 году? Не просто охаивал, а ставил под сомнение их деловые качества и способности как руководителей.

Ц. Честно говоря, достоверно получалось.

А. Ну это не так важно сегодня. А вот что касается депутатов из того списка, который вы мне перекинули…

(Запись прерывается.)

Разговор № 5.

Ц. Вице-президент компании ***.

А. Начальник управления по GR компании ***.

Ц. Наш проект получил одобрение у руководства. Ставится новая задача: готовить список депутатов, которых стоило бы двигать в следующую Думу. Партию специально покупать не будем, избирательное объединение готовить тоже, однако своих людей надо и по одномандатным округам запустить и по спискам разным раскидать. И тут ваша база данных очень пригодится.

А. Кого не брать в депутаты?

Ц. И кого брать, и кого не брать. Поэтому завтра мы пойдем к…

(Запись прерывается.)

«К кому?» — наверное, в сотый раз думал Пожаров и, перебирая все серьезные российские корпорации, прикидывал, какой из них, невзирая на плачевный итог интриг Березовского и Гусинского, хочется продолжить политические игры по-крупному, не только заслав в следующую Думу тайный отряд своих людей, но и подготовив крючки для потенциальных оппонентов. По идее, этим могла заниматься любая из ныне равноудаленных от власти олигархических структур. Понять, какая конкретно, из присланного текста была совершенно невозможно. Оставалось ждать звонка «патриотически настроенного сотрудника правоохранительных органов». Но он в «Накануне» так и не перезвонил. Распечатку на всякий случай положили в редакционный архив. И, за обилием новых скандальных тем, благополучно о ней забыли.