Быстьтворь: бытие и творение русов и ариев. Книга 2 - Светозаръ

С ярлыком были ознакомлены приближённые князя Дмитрия, в том числе церковные иерархи. Ситуация была непростой. Тохтамыш был ещё далеко, а Мамай мог появиться в любой день. Разгорелся спор. Иерархи христианской церкви, озабоченные сохранением своих монастырей и церквей, предлагали откупиться от Мамая, что означало оказать ему помощь в войне с Тохтамышем. Иерархи ведической веры Сергий Радонежский и его брат Фёдор, имевшие большое влияние на архиепископа Суздальского и Нижегородского Дионисия, настаивали на сохранении верности Тартарии (Рассении). таким образом, выступали за поддержку Тохтамыша.

Отсюда абсолютно неправ Н.Г. Богданов, который считает Сергия Радонежского, его брата Фёдора и Дионисия врагами князя Дмитрия. Спор решил князь Дмитрий. Он твёрдо высказался за верность Тартарии (Рассении) и оказание помощи Тохтамышу. Об этом официальная история молчит, так как летописи писались христианскими монахами, негативная позиция христианской церкви в них. естественно, была исключена, а союз Дмитрия с Тохтамышем после 1382 года было невыгодно показывать Великим Князьям. Выступив на стороне законного претендента. Дмитрий пресёк неподчинение в стане русских князей, которые со времён Александра Невского хорошо знали, что в случае неповиновения пощады от ордынского войска не будет.

Благодаря этому Дмитрию удалось собрать внушительные силы. Но не 150 тысяч человек, как указывается во многих официальных источниках. Если судить по потерям — 600 князей, бояр и воевод, то это даёт, по моим подсчётам, около 18 тысяч человек, что соответствует одной трети всего войска, участвовавшего в сражении. Таким образом, у Дмитрия собралось 55, максимум 60 тысяч человек. Для того, чтобы высчитать, мне пришлось просмотреть кое-какой материал о численности дружин бояр, воевод и князей того времени. В среднем оказалось около 30 тысяч человек. Всё остальное высчитывается довольно просто.

У Мамая собралось 33 орды. Орда Мамая — это не тьма полевого ордынского войска в 10 тысяч человек, которые могли дать войско в 300–330 тысяч человек и о которых говорится во многих официальных источниках. Орда Мамая — это ополчение одного племени (народа). Орды были разными по численности — от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. В среднем орда насчитывала 2,5 тысячи человек. Умножив 2,5 тысячи на 33 орды, получим 82,5 тысячи человек. То есть численность войск Мамая составляла от 80 до 85 тысяч человек. Больше Мамай собрать не мог ещё и потому, что улусы восточнее Волги ему не подчинялись.

Нужно иметь в виду также и то, что из 30 тысяч воинов славяно-тартарского происхождения, находившихся в западном ордынском войске, с Мамаем не осталось никого. За время замятни (смуты) и собирания сил противниками тартары ушли к московскому Великому Князю, видя в нём верного сторонника сохранения единства Тартарии (Рассении). Таким образом, подавляющая часть войск Мамая, около 60 тысяч человек, состояла из тюрок. В этой связи следует это войско называть не тартарским, а тюркским. Для Мамая выбор состоял лишь в том, против кого выступить вначале: против Дмитрия или против Тохтамыша.

Война с Тохтамышем, который был в союзе с Тимуром, грозила перерасти в длительную, к тому же с открытым для Дмитрия тылом, что было чревато безусловным поражением. Оставалось одно — выступить против Дмитрия и постараться его разгромить до подхода Тохтамыша. Тохтамыш имел три тьмена (30 тысяч человек), которые в его распоряжение предоставил Тимур, так как многие эмиры после убийства Балты выжидали и не спешили к нему на помощь. В этих условиях Тохтамышу было выгодно задержаться с походом до исхода сражения, которое, несомненно, ослабляло и Мамая, и Дмитрия. Это давало возможность Тохтамышу справиться с каждым из них при помощи Олега Рязанского или Ольгерда Литовского, или даже самому, что и произошло позднее.

Если теперь оценить стратегию каждого из этих государственных деятелей, то можно сказать, что стратегия Тохтамыша на данном этапе оказалась самой дальновидной. Не менее дальновидной оказалась стратегия Олега Рязанского и Ольгерда Литовского. Наименее дальновидными, примерно на одном уровне, оказались стратегии Мамая и Дмитрия, несмотря на то. что они оба собрали значительные силы, оба обеспечили себя союзниками. Слабость их стратегий состояла в том. что они оба рвались в сражение. И если у Мамая есть оправдание в лице надвигавшегося Тохтамыша. то у Дмитрия такого оправдания нет. Он мог избрать иной способ организации боевых действий, однако он тоже бросился в сражение. Теперь всё зависело от организации сражения, последнего слова стратегии.

В своей книге «Кто мы. русские, и когда мы возникли?» А.И. Журавлёв на все лады расхваливает Дмитрия и ругает Мамая. Однако он грубо ошибается не только в численности воинских сил и стратегии противников, но и особенно в организации сражения, в которой Мамай допустил непростительную ошибку. Неверно определив время похода и поведение Тохтамыша (вопросы стратегии), Мамай и Дмитрий бросились очертя голову в сражение. Дмитрий, рассчитывая на скорый подход Тохтамыша, перешёл Непрядву и изготовился для сражения на поле Куликовом.

Мамай, опасаясь скорого подхода Тохтамыша, отказался от ведения сражения по «Кону Ассы» и бросил все силы на узком участке против Дмитрия, рассчитывая одним усилием смять его. Если бы Мамай правильно понял намерения Тохтамыша, он бы организовал и провёл сражение так, как требовал «Кон Ассы». То есть налётами конницы за 2–3 дня растянул бы боевые порядки Дмитрия, ослабил его войска физически и морально, а затем разгромил бы русских, как Субудай на Калке. Но Мамай не разглядел намерений Тохтамыша, заспешил и бросился в открытое сражение. В этом как раз и состоял стратегический просчёт Мамая.

Именно в организации сражения у Дмитрия дела обстояли лучше, потому что у него, как у И. Сталина, был свой Г. Жуков — Боброк Волынец, воевода-ведун, представитель старой русо-арийской воинской школы, который за свою долгую боевую жизнь изучил много способов разгрома противника. Разгром в 1378 году войска темника Бегича укрепил его в вере, что тюрок можно успешно бить, если они бросаются в сражение очертя голову. Он выработал ряд приёмов заманивания противника в такое сражение.

Первый приём: выделение сильной конной разведки — сторожевого полка, который действовал по нескольким направлениям. Каждый отряд этого полка имел около 1000 человек, мог справиться с небольшой ордой в несколько сот человек, чем суживал фронт движения тюркского войска и возможности для манёвра, заставляя его держаться кучно. Затем этот сторожевой полк превращался в резервный полк.

Второй приём: выделение сравнительно небольшого передового полка, около 5 тысяч человек, на 1–2 км от главных сил, который, кроме охранения и предупреждения главных сил от внезапного нападения, служил приманкой для нападения главных сил тюрок. Никакого циркачества, как считает А.И. Журавлёв, здесь не было. Здесь была суровая боевая необходимость.

Третий приём: Боброк хорошо знал, что без резервов с тюрками воевать было невозможно. Поэтому он всегда старался иметь, кроме общего резерва (резервного полка), ещё и второй эшелон, как принято говорить сейчас, или засадный полк, который вступал в сражение в критический момент.

Главные силы распределялись по гуннскому образцу. Они делились на три равные части: полк правой руки, центральный полк и полк левой руки. Во главе каждого полка стоял князь-воевода с отборными воинами в центре. Такой боевой порядок не сковывал инициативу частных начальников и позволял ударом отборной дружины проламывать боевой порядок противника, если тот шёл одной волной (одним эшелоном). О гуннском боевом порядке мы уже рассказывали выше.

Построение главных сил было сплошным. Деление на полки — номинальным. Разрывов между полками не было. Разрывы были опасны, в них тюрки могли вклиниться. Правый фланг главных сил упирался в овраги, что не давало тюркам возможности его обойти, левый упирался в дубраву, что тоже мешало обходу. Никаких оврагов перед Ольгердовичами, как считает А.И. Журавлёв, не было, так как это мешало бы конным дружинам, которые неоднократно срывались в атаку.

Учёл Боброк Волынец и качество вооружённой силы. Войска Ольгердовичей имели вооружение, не уступавшее тюркскому. Почти так же был вооружён центр, где стояла часть московского войска и дружины других князей, в том числе устюжане. В резервном полку была бесшабашная гвардия московского князя — около 5 тысяч человек, тоже прекрасно вооружённая. Полк левой руки был набран из разных отрядов посошных людей. Этот полк был слабее других полков вооружён и обучен. Именно за ним и поставил Боброк Волынец засадный полк — около 20 тысяч человек.

Отсюда понятно, почему тюрки прорвались на левом фланге русского войска. Таким образом, главные силы русского войска представляли собой сплошную стену в 30 тысяч человек, построенных в 15 рядов по фронту в два километра. Один человек на один метр фронта. Такую стену налётом сокрушить было невозможно. Нужно было крепко сражаться, чтобы её проломить. Для справки: спартанская фаланга имела 8 рядов, а всесокрушающая македонская фаланга — 16 рядов. С отходом передового полка, 5 тысяч человек, к центральному полку образовывался большой полк, его плотность возросла до 25 рядов. Так что центр стал крепким орешком, который тюркам разгрызть так и не удалось, как они ни старались.