История русского народа в XX веке - Олег Платонов

Царь, разобравшись, поручил военному министру Сухомлинову (который встречался с Гучковым по делам думской комиссии по обороне) передать Гучкову, что он подлец. После этого случая Гучков возненавидел Царя и его военного министра.

Немногим лучше Гучкова был его преемник на посту председателя Государственной Думы октябрист М.В. Родзянко. Тщеславный, недалекого ума, он был «мастером закулисного политического интриганства, за счет которого и держался на плаву». В 1912 году Родзянко, как и Гучков, принимает участие в клеветнической кампании против Распутина. В докладе Царю он намеренно грубо искажает факты. После этого случая Царь перестал доверять Родзянко.

В 1911 году большинство Государственной Думы срывает попытку принятия антиалкогольного законодательства. Леволиберальная и еврейская печать представляет инициаторов этого законодательства как реакционеров и ретроградов, выступающих против свободы народа. По этому поводу депутат Челышев сказал: есть еще противник сильный, упорный — это печать. Во всей России против трезвости идет борьба, организованная по определенному плану. А другой депутат Думы епископ Митрофан — высказался еще откровеннее: главные противники законопроекта о борьбе с пьянством не только лица, заинтересованные в водочном производстве. Главные враги те, кто боится трезвости народа. Трезвый народ не пойдет за ними по пути осуществления их антинародных целей. Результаты обсуждения антиалкогольного законодательства показали, что большинство Думы боялось трезвости народа.

Мы еще будем неоднократно касаться деятельности Государственной Думы, но здесь хотелось бы высказать несколько обобщающих наблюдений. Государственная Дума вплоть до ее бесславной гибели в 1917 году была совершенно чужеродным для Русского государства элементом, своего рода встроенным механизмом его разрушения. Интеллигенция, лишенная национального сознания, господствовавшая в ней, стремилась придать ей форму западного парламента. Ее состав совершенно не отражал реального соотношения сил и сословий в русском обществе. Фактически это был орган не более 10 процентов российского населения. Интересы коренной России в ней были представлены слабо. Несколько десятков патриотов, стиснутых со всех сторон национально невежественными интеллигентами или просто врагами России, конечно, не могли остановить напор разрушительных сил.

Государственная Дума по-настоящему выражала только одну небольшую часть населения — интеллигенцию и радикалов из правящего слоя, в самодовольных и безапелляционных речах которой глохли все стремления и надежды Русского народа. За все годы существования Государственной Думы в области улучшения русской жизни ею не было сделано ничего, что бы не могло совершить без нее русское правительство, возглавляемое Самодержцем. А вред от существования Государственной Думы был для Русского государства гораздо больше, чем ее отдельные преимущества. Фактически Дума стала центром собирания всех антирусских сил и легальной трибуной их разрушительной работы. Обсуждая самые частные вопросы, думские ораторы от либерально-масонского подполья и леворадикальных партий, как правило, пользуясь случаем, подвергали критике, чаще всего несправедливой, весь государственный строй России и ее государственный аппарат. Эти речи с расширенными комментариями публиковались в печати и использовались как агитационный материал. Ответ правительства на эту критику, как правило, не приводился.

Глава 27

Время Столыпина. — Борьба против общины. — Неудача аграрной реформы. — Укрепление Русского государства. — Опора на русских людей. — Поддержка патриотического движения. — Восстановление исторической справедливости. — Попытка создания правящей патриотической партии. — Месть антирусских сил.

Столыпин был выдающимся русским государственным деятелем с сильной державной волей, превыше всех своих интересов ставившим интересы России. Однако в силу воспитания и образования многие жизненные воззрения Столыпина имели западные образцы, и поэтому его политические взгляды не всегда отражали интересы России. Столыпин родился в Дрездене. Детство и раннюю юность провел в основном в Литве, на лето выезжая в Швейцарию. Учился в Виленской гимназии. Окончил Петербургский университет. Служил в западных губерниях вплоть до сорока лет, т.е. большую часть жизнь прожил вне центральной исторической России и, когда в 1903 году стал саратовским губернатором, чувствовал себя там как бы иностранцем. В самом деле, в коренной России Столыпин был не чаще, чем в Германии, которую считал «идеалом для многих культурных стран».

«Достигнув власти без труда и борьбы, силой одной лишь удачи и родственных связей, Столыпин всю свою недолгую, но блестящую карьеру чувствовал над собой попечительную руку Провидения», — писал в своих воспоминаниях государственный секретарь С.Е. Крыжановский.311 И это наблюдение верно. Выдвижение Столыпина на высшие государственные должности связано с поддержкой его тестя Б.А. Нейгардта, влиятельного царского сановника, на дочери которого он женился еще в студенческие годы. На посту министра внутренних дел Столыпин в 1906 году заменил П.Н. Дурново, имевшего в леволиберальных кругах репутацию «карателя». Новый министр сразу же стал налаживать отношение с либералами. В частности, у него начались негласные контакты с председателем I Государственной Думы кадетом, масоном С.А. Муромцевым и встреча с лидером кадетов П.Н. Милюковым. По сути дела, шла речь о создании думского министерства. Идти на сговор с I Государственной Думой было совершенно неплодотворно — она не хотела работать на благо России, а стремилась к дальнейшему разрушению ее основ. Поэтому контакты Столыпина с думскими деятелями оказались безуспешными.

Новый этап контактов с «прогрессивной общественностью» происходит в июле 1906 года, когда Столыпин в беседе с Гучковым предлагает ему пост министра промышленности и торговли, сообщив, что выбор уже одобрен Царем.

Гучков, предупрежденный об этом заранее масоном Стаховичем, просит у Столыпина дать ему время на размышление до следующего дня. Вечером Гучков совещается с Гейденом и Стаховичем, а на следующий день дает согласие занять пост при соблюдении двух условий: «во-первых, не один, а в составе целой группы общественных деятелей, а во-вторых, с определенной программой».312 В течение пяти дней шли переговоры, на которых «общественные деятели» набивали себе цену и торговались. Кроме Гучкова от общественных деятелей предлагались в министры: Гейден (на место государственного контролера), Кони (на место министра юстиции), Н.Н. Львов (землеустройства), А.Д. Самарин (на место обер-прокурора), Виноградов (на место министра просвещения). Кроме того, велись переговоры о вхождении в состав правительства Шипова и князя Г.Е. Львова.313

Столыпин объяснял Гучкову и другим деятелям «прогрессивной общественности», что Государственная Дума распущена не только потому, что она была неработоспособна. А прежде всего потому, что депутаты, пользуясь депутатской неприкосновенностью, вносили в страну революционное брожение, которое разлагало и армию, и полицию. Если бы дело продолжалось так еще месяц, другой, неизбежно наступила бы полная анархия. В беседе с А.И. Гучковым Столыпин формирует задачи правительства:

«Подавить революционное движение силою и в то же время отнять у него всякую почву тем, что само правительство своей властью выполнит теперь ту же часть прогрессивной программы, которая имеет характер неотложности. Вместе с тем должен быть подготовлен ряд важных законопроектов, которые и будут предложены будущей Думе».314

Всю свою государственную политику Столыпин предлагал строить на аграрной реформе, на умиротворении крестьянства, на проведении в жизнь мероприятий, позволяющих улучшить материальное и культурное положение крестьян. Аграрная реформа, экономическая реформа, введение волостного земства, общественных школ для крестьян. «Нет предела тем улучшениям, облегчениям, которые я готов предоставить крестьянству, — говорил Столыпин представителям „прогрессивной общественности“, — если мы и на этой реформе провалимся, то гнать нас надо всех».315

Однако, как и в прошлый раз, «общественные деятели» вместо того, чтобы засучить рукава и взяться за работу, стали ставить разные условия и торговаться. Они настаивают на создании программы действия, объективно направленной на ослабление позиции государственной власти в пользу «представителей общественности». Почти ультимативно ставится вопрос о снятии всех ограничений в отношении евреев. По сути дела, Столыпин и «общественные деятели» разговаривали на разных языках: если Столыпин отстаивал интересы национальной России, то Гучков и ему подобные боролись за интересы узких слоев населения, лишенных национального сознания и ориентирующихся на Запад. Именно тогда Гучков заявил Столыпину: