Осколки легенд. Том 2 - Андрей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тем, что сейчас в топливных резервуарах или с учетом резервов на борту? – немного тавтологически уточнил Палыч. Но, с другой стороны, он бортовой координатор, а не филолог, ему можно.
– Учитывайте только то, что в резервуарах, – ответил капитан. – Штурман, будьте готовы к свободному падению. Двигатели без моей команды не запускать. Отрыв от корабля!
– Свободное падение, – пробормотал доктор. – Однако!
Скрежетнули крепежи, которые удерживали катер, а после он устремился вниз, подобно дождевой капле, покинувшей тучу.
Возможно, кому-то подобное решение может показаться безумным, но не исключено, что на данный момент именно оно являлось наиболее разумным. Облако – оно и есть облако, это, если говорить просто, некий огромный мешок, до предела наполненный метеоритами и имеющий границы, верхнюю и нижнюю. Условные, разумеется, но тем не менее. И небольшому кораблику под силу проскочить сверху вниз по этому облаку в свободном падении. Кораблю вроде «Добровольского» такое не проделать, слишком велик, да и пока он бы выполнял торможение, отключал двигатели, все равно случилось бы то, что уже случилось, а вот маленький катер… Почему бы не попытаться? Тем более что это хоть какой-то, да шанс. Маневр тут не спасет, это ясно всем. Даже отличный пилот, такой, как капитан корабля, ничего не сможет сделать.
Так что остается довериться только удаче и надеяться на то, что нижняя граница метеоритного облака близка.
– Согласно справочнику Павлова, в пределах досягаемости находится три обитаемых планеты, – тем временем сообщил команде «Добровольского» Палыч, которому было все едино – свободное падение, не свободное. – Оптимальной для высадки является планета Леда, двадцать лет назад принятая в Содружество Свободных Миров, располагающая космодромом и ремонтными базами. Расстояние – двадцать три парсека.
– Да шут с ними, с базами, – крякнул Коноплев, не отрывающий взгляда от метеоритов, мельтешащих за широким смотровым иллюминатором. – Чего нам ремонтировать-то теперь? Главное – добраться, остальное семечки!
Звук взрыва подтвердил, что его слова чистая правда. Корабль дальней разведки «Георгий Добровольский» перестал существовать и напоследок оказал своему экипажу скверную услугу. Взрывная волна мотнула катер из стороны в сторону, и он приложился одним бортом о здоровенный метеорит, да так, что у всех присутствующих зубы лязгнули. Хуже того – тут же подал голос координатор:
– Повреждение топливного резервуара. Потери составляют – два процента… Три процента… Шесть процентов…
– Вышли, – вдруг крикнул Коноплев. – Вышли мы из гребаного облака!
– Координатор, у нас хватает топлива до Леды? – мигом спросил капитан, запуская двигатели. – С учетом потерь?
– Нет, – бесстрастно ответил Палыч. – Равно как и для того, чтобы добраться до любой другой из обитаемых планет.
– А докуда мы дойти можем? – мигом задал вопрос штурман. – Вообще? Чтобы пригодная для существования планетка была? Хоть сколько-то?
Вопрос был совсем не празден. Случись команде погибшего корабля застрять в катере без движения где-то в пределах более-менее обитаемой части Внеземелья, оно бы было и ничего. Сигнал о помощи, который можно и нужно подать, будет услышан многими, и какой-то из кораблей, которые бороздят космос, неважно какой – разведчик, торговец или пассажирский лайнер, непременно помог бы запертым в бездвижном катере людям. Таковы законы Вселенной с самого начала – сам погибай, а попавшим в беду помогай. Но то там, а то – тут. Нет, и сейчас сигнал будет услышан, но пришедшие на помощь люди запросто могут здесь найти лишь семь бездыханных тел. Запасы воздуха, увы, не бесконечны, их хватит на пару-тройку дней, не более того, а прождать помощи в этом медвежьем углу Вселенной можно и две недели, и три. Вероятность такая есть.
Так что хочешь не хочешь, а надо высаживаться на какую-то планету, где есть атмосфера. Ну, а большего и не надо, все остальное у экипажа есть – и еда, и вода, и оружие. Опять-таки можно попробовать залатать борт, пустить в ход резервное топливо и добраться до той же Леды. А почему нет?
– Планета АБ-190573-С, – столь же незамедлительно ответил Палыч. – Атмосфера пригодна для дыхания, среда умеренно агрессивна, но по ряду показателей для колонизации она была признана негодной. Открыта во времена Первого завоевания космоса, всего на нее совершено шесть экспедиций, из которых относительно успешными являлись только две, причем последняя установила пеленг для посадки космических кораблей и заложила площадку. Важные особенности…
– Время подлета и потери горючего? – перебил координатора Коноплев.
– Двадцать минут. Расход горючего с учетом потерь – восемьдесят пять процентов содержимого топливных резервуаров.
– Курс на АБ-190573-С, – скомандовал капитан. – Координатор, доложить сразу же, как будет взят пеленг!
Один из показателей, по которым эту планету признали негодной, экипаж «Добровольского» определил еще до того, как катер приземлился. То, что творилось в верхних слоях атмосферы, кроме как адом назвать было нельзя. Воздушные потоки мяли и комкали спасательное судёнышко так, будто хотели то ли выжать сок, то ли свести на нет любые биологические проявления жизни, присутствующие на борту.
В результате многострадальный катер, на долю которого за минувший час выпало немалое количество бед, даже не приземлился на потрескавшееся от времени, осадков и перепадов температур небольшое взлетное поле, а буквально плюхнулся на него, истекая последними каплями топлива.
– А я думал – всё, – сказал Коноплев, откидывая забрало, его лицо было покрыто крупными бисеринами пота, – кранты нам!
– Координатор, почему пеленг появился только тогда, когда мы миновали верхние слои? – задал вопрос капитан, не обращая внимания на слова штурмана. – По общим правилам он должен быть доступен еще на орбите?
– Важные особенности АБ-190573-С, – откликнулся Палыч. – Невозможность радиосвязи за ее пределами в силу особенностей атмосферы, нестабильное магнитное поле, ураганные ветры на обоих континентах планеты, дующие большую часть года, который тут состоит из 485 земных суток. Именно по этим причинам АБ-190573-С была признана непригодной для колонизации.
– Здорово, – вздохнул Эдгар. – Из огня да в полымя.
– Лучше быть живым Робинзоном, чем мертвым членом экипажа космического «Летучего Голландца», – возразил ему доктор. – И потом – пока живу – надеюсь.
– Вопрос – на что? – поддержал коллегу второй космодесантник, которого звали Антон. – Связи нет, топлива мало, да и будь оно, на этой скорлупке обратно в космос не попасть. Нас раздавит еще до того, как мы доберемся до орбиты. Вон как при посадке корежило, а она всегда проще взлета. Да, капитан?
– Это так, – подтвердил тот. – Но
